– Но-но, полегче. – Урок усвоен. Прошу тебя, замолви словечко кому надо, пусть меня назначат руководителем следственной группы по делу Джессики Коллинз. Помоги, пожалуйста. Я уверена, что сумею поймать эту сволочь. Преступник – он или она – до сих пор на свободе и думает, что раз его за столько лет не вычислили, ему это сошло с рук. Но я его достану. Марш сел на небольшой диван подле Эрики и глотнул чаю. – Слышала, что случилось с руководителем следственной группы, работавшей по делу о пропавшей девочке? Со старшим инспектором Амандой Бейкер? Ее отстранили от этого дела. – Меня трижды отстраняли от резонансных дел, но я добивалась возвращения и успешно их раскрывала. – Аманда – не ты. Нет-нет, ее считали блестящим профи, только вот здесь, – Марш постучал по лбу, – у нее не все было в порядке. Она первой из женщин в Столичной полиции дослужилась до чина старшего инспектора и первой возглавила следствие по столь громкому делу. Ей с лихвой доставалось и от коллег, и от начальства, и от прессы. Женщина – и вдруг руководитель следственной группы… подозрительно. – Ну и как ей удалось получить это назначение? – Высокое начальство стремилось спасти репутацию полиции. В первые дни после исчезновения Джессики было допущено слишком много ошибок, у общественности к полиции возникла масса вопросов. Решение назначить женщину руководителем следственной группы был умный ход, призванный отвлечь внимание от промахов полиции, выставить ее в благоприятном свете. – Но высокое начальство верило, что она способна раскрыть это преступление? – Да, только они не знали, что последние месяцы перед назначением она посещала психотерапевта. – Почему? – Тогда, в конце восьмидесятых, преступления, связанные с изнасилованием, как правило, поручали расследовать женщинам. Аманда снимала свидетельские показания и оказывала поддержку пострадавшим на протяжении всего этого ужасного процесса. Ее единственная проблема состояла в том, что она не умела дистанцироваться, отделять себя от работы. Она поддерживала связь с жертвами еще многие недели, месяцы и даже годы после происшествия. Не одну женщину увела от края пропасти. Это отнимало у нее массу душевных сил, а о ней самой никто не заботился. Аманда собиралась уволиться по болезни, и тут ей позвонили и сказали, что она будет вести следствие по делу Джессики Коллинз. Расследование становилось все сложнее, версии и улики таяли на глазах. Джессика Коллинз как будто испарилась. В конце концов Аманда не выдержала давления. Это отравленная чаша, Эрика. Поверь, лучше тебе ее не пить. – Ты же меня знаешь. Я выдержу любое давление, – тихо произнесла Эрика. – Скорее, сломаюсь, если еще несколько лет буду кружить на карусели, сажая наркоторговцев, место которых тут же будут занимать другие. С минуту они молча пили чай. – Пол, прошу тебя. Речь идет о семилетней девочке, ее похитили прямо на улице. Одному богу известно, что с ней случилось, что с ней сделали. А потом похоронили на дне карьера на целых двадцать шесть лет. Представь, если бы это была София или Ребекка… – Не смей! Эрика, не смей трогать моих дочерей! – предупредил Марш. – Джессика тоже была чьей-то дочерью… Ты наделен властью. Помоги. Марш потер глаза, встал и отошел к окну. – Я замолвлю словечко, но это все. Обещать ничего не обещаю. – Спасибо, – поблагодарила Эрика. – Что касается суперинтенданта Йеля, я к тебе не приходила, с тобой не говорила. – Про Марси спросить не хочешь? – промолвил он, помолчав. – Нет. Я подумала, ты бы сам рассказал, если б хотел. Марш, с выражением муки на лице, прислонился к стене. – Спасибо. Мы пытаемся разобраться в себе, в наших отношениях. Взяли паузу. – Эрика вскинула брови. – Это ее слова – не мои. Она решила «взять паузу», пока не поймет… – Его голос сорвался. – В общем, она встретила другого. – Так это она тебе изменила? – удивилась Эрика. – Да. С каким-то типом, который посещает вместе с ней занятия по искусству. Ему двадцать девять лет. Ходит в тренажерный зал. Разве могу я?.. – Пол, Марси тебя любит. Не торопись, не дай ей забыть, что ты тоже любишь ее. – А ты подумала, что это я ей изменил? – вдруг спросил он. – Что это я завел интрижку? – Да. – Он принял обиженный вид. – Брось, Пол. Ты же понимаешь, о чем я. Ты занимаешь высокое положение. В отделении полно молоденьких сотрудниц, а власть, какой наделен ты, – мощный афродизиак. – В самом деле? – Он взглянул на нее. – На некоторых женщин власть действует… как афродизиак. Неужели не знал? Марш кивнул. – Еще чаю или что-нибудь покрепче? – Нет. Я, пожалуй, пойду. – Оставайся, если хочешь, – тихо предложил он. – Что? Да мне ехать всего ничего… – Просто уже поздно и… – Нет, Пол. Я не останусь. – Эрика встала и со спинки дивана схватила свою куртку. – Могла бы быть и повежливей! – У тебя двое маленьких детей. И если Марси вздумалось поколобродить, это не значит, что ты должен следовать ее примеру. Марш покраснел, рассердился. – Я совсем не это имел в виду! Я предлагал тебе переночевать на диване. – Я знаю, что ты мне предлагал. Этот диван в длину не более четырех футов, а спальня в твоей квартире одна… – Черт возьми! – заорал Марш. – Это было дружеское предложение… – Я не дура, Пол. – Дура. Еще какая! Вот объясни, как можно быть гением на службе и полной тупицей – в обычной жизни? Эрика бросилась вон из его квартиры… Она бегом спустилась вниз по общей лестнице и, выйдя из подъезда, хлопнула за собой дверью. Подскочив к машине, стала копошиться в кармане, так как ключи зацепились за подкладку. – Черт! – выругалась она, дергая за ключи. – Черт, черт, черт! – Наконец, порвав подкладку, Эрика вытащила ключи из кармана, отперла автомобиль и села за руль. Ударив ладонью по рулевому колесу, она откинулась в кресле и пробормотала: – Можно было бы отреагировать гораздо дипломатичнее. Должно быть, я и впрямь дура. Глава 9 Во вторник рано утром по прибытии в отделение полиции Бромли Эрика на первом этаже столкнулась с суперинтендантом Йелем. Он выходил из мужского туалета с номером «Обсервера» под мышкой. – Эрика, можно вас на два слова? – спросил он. Она кивнула и проследовала за ним в его кабинет. Он закрыл дверь, одергивая рубашку на своем выпирающем животе, подошел к столу и жестом пригласил ее сесть. Затем, побарабанив пальцами по столу, поправил фотографию в рамке, на которой были запечатлены его супруга и двое маленький сыновей. Его жена была миниатюрной блондинкой, но оба сына унаследовали от отца непослушные рыжие волосы, курчавившиеся у них на головах, как у сиротки Энни[3]. – Мне только что звонила наш новый помощник комиссара, – помолчав, сообщил Йель. – Камилла Брейс-Козуорси? – спросила Эрика, силясь не выдать своего волнения. – Да. Я думал, она позвонила, чтобы представиться, но нет… – И зачем же она звонила? – Она хочет познакомиться с вами. – Со мной? В самом деле? – Эрика была в затруднении. Как реагировать? Изобразить потрясение? До какой степени? Все знали, что она не склонна к театральной демонстрации своих чувств. В итоге она приняла удивленный вид, вытаращив глаза. – Да. В самом деле. Я ей ничего про вас не говорил. Она в должности всего один день, но уже пожелала видеть вас по поводу дела Джессики Коллинз… Вам известно что-то такое, о чем не знаю я? Не старайтесь, никто не присудит вам «Оскар» за вашу реакцию. – Нет, сэр, – ответила Эрика, сознавая, что отчасти он прав. – Эрика, я – ваш начальник, и мы с вами это обсуждали! Я объяснил, что у нас нет ни ресурсов, ни времени расследовать дела давно минувших дней, тем более таких резонансных, как это. Мой ответ, очевидно, вас не удовлетворил, и теперь мне ни с того ни с сего звонит помощник комиссара. – Йель гневался, и его лицо, само по себе красное, теперь и вовсе побагровело. – Я к ней не обращалась. – А к кому вы обращались? – Ни к кому. Йель откинулся в кресле.