— Ничего себе. И здесь живут люди? — Конечно. Всю жизнь. Ловят рыбу, ездят на материк на работу — вон там, слева, уже Кьоджа. Ходят на мессу в церковь святого Антония, пьют вино в барах, и ужинают в ресторанах. — Ун омбра. — О, так вы знаете уже о венецианской традиции? — А можно на ты? Это, по-моему, тоже венецианская традиция. Как минимум итальянская. — Конечно, не только можно, а нужно, — засмеялся Берни. — Откуда ты так хорошо знаешь Венецию? — Это тоже традиция. У моей семьи дом в Венеции и небольшая вилла на Лидо, я каждый год приезжал сюда с раннего детства. — Ты продолжаешь эту традицию со своей семьей? — Ты имеешь в виду мою собственную семью? Я не женат. А ты? Сердце прекрасной Алессандры занято? Саша пожала плечами, даже не зная, что ответить. — Неопределенность в данном случае меня радует! Есть шанс, — засмеялся Берни. — шучу, шучу! — А лучше бы не шутил. — Подумала Саша и удивилась, увидев небольшой автобусик. — Здесь и транспорт есть? — Конечно, здесь ведь живут люди! Но мы пришли. К теплым терракотово-розовым фасадам 2–3 этажных домов повсюду были прислонены велосипеды, остров казался домашним, деревенским, с неспешной жизнью. Берни заглянул в двери ресторанчика, помахал рукой, услышав в ответ приветственные крики, повел Сашу за угол. Столики пристроились у стены, а дальше сразу обрывалась набережная и начиналось море. Там сновали лодки и пароходики, а вдали, впитывая сумерки, небо сливалось с морем. Хозяин заведения поставил на стол свечу в стеклянной колбе, зажег, обменялся положенными вежливыми восклицаниями с Берни, исчез в дверях, вернувшись через минуту с бутылкой и двумя бокалами. Разлил вино, снова исчез и вернулся с большой тарелкой жареной рыбной мелочи, второй тарелкой с маринованными сардинками, поставил их на стол и приготовился выслушать заказ. — Gli scampi alla bùsara, — а про остальное мы подумаем, — улыбнулся Берни. — А что это? — шепотом спросила Саша, когда хозяин заведения удалился, одобрительно покачав головой и поцокав языком, что, видимо означало, что клиент знает толк в хорошей еде. Уже от двери кивнул в сторону рыбацких лодок в маленьком порту: — Все оттуда, только что принесли, с пятичасового улова. — Это старое венецианское блюдо. Есть несколько вариантов его названия, для одних это означает «обман», ведь венецианские рыбаки готовили обрезки креветок с помидорами и вином, выдавая блюдо за пасту с моллюсками. Другие уверяют, что название происходит от глиняной посуды, используемой на кораблях для приготовления пищи, она называлась именно так, бузара. Итальянцы зовут это блюдо «спагетти алла буссара», на венецианском диалекте это «скампи алла бузара». — Ты говоришь на венецианском? — Нет, понимаю некоторые слова, и знаю названия блюд. Диалект — это к Пьетро и Джакомо. Они впитали его, что называется, с молоком матери. — А разве диалект не язык простолюдинов? — Не в Венеции. Здесь это принадлежность к своему кругу, то, что делает тебя венецианцем. Кстати, о Пьетро. Послезавтра у него в доме будет карнавал. — Карнавал? В сентябре? — Это же не венецианский карнавал. И почему бы не устроить праздник по своему вкусу. Мы приглашены. Слово «мы» согрело Сашину душу. Но карнавал подразумевает костюмы! — Не пугайся, тебе не нужно бегать по магазинчикам в поисках запыленных костюмов. Вполне подойдет платье, которые было на тебе на балу. — Уверен? — Абсолютно! — Завтра у моей подруги важный день, объявят решение по винным премиям. Я даже не знаю… А вдруг у нее ничего не получится, я не смогу ее бросить. — Не волнуйся. Решение объявят днем, а вечером на бьеннале будет фуршет, так что твоя подруга не пропадет. И к тому же… поверь моему чутью, ей не придется расстраиваться, у винодельни Россетти достойное вино, которое заслужило громкого дебюта. Они ели спагетти с огромными, недавно выловленными креветками, щепоткой острого перчика в белом вине, сгущались сумерки и остро пахло морем и… счастьем. Саша старалась запомнить каждую минуту. Когда что-то хорошее, что никогда больше не повторится, заканчивается, ты жалеешь, что упускал время, не смаковал каждый миг, не запоминал и не растягивал. Этим вечером она не хотела совершить эту ошибку и впитывала запах моря, вкус еды и вина, романтичность компании. Однако все хорошее действительно быстро заканчивается, и вот уже катер отправился в обратный путь в темноте адриатической ночи, лавируя между огнями десятков лодочек и даже одинокий темный силуэт гондолы промелькнул по левому борту. Саша стояла, держась за поручни, Берни одной рукой обнял ее за плечи, защищая от ветра. Венеция приближалась, создавая ощущение что еще немного, и лодка вплывет в картину, они с герцогом и даже с мотористом станут лишь силуэтами, написанными на фоне Венеции неизвестным художником. — Кто-то сказал, что в лунные ночи в Венеции кажется, что ты гуляешь внутри гравюры, — словно прочел ее мысли герцог. Поцелует — не поцелует? — мучалась девушка вопросом, когда катер нырнул в каналы и вскоре причалил у входа в «верблюжье» палаццо. Берни выпрыгнул на набережную первым, подал руку, они распрощались, договорившись, во сколько завтра за ней придет катер, потом оба замолчали. Герцог наклонился, их губы встретились и это стало самым лучшим завершением вечера. Соня уже была дома. — Та-ак… ну, рассказывай, откуда ты такая довольная, аж светишься. И Саша рассказала. — Ничего себе, сходила на бал! Отхватила целого герцога! И что дальше? — А ничего. Просто флирт. Герцоги не женятся на русских адвокатах. Тем более в наше время. — Это карабинеры не женятся, судя по всему. А герцоги, тем более такие, как ты рассказала, очень даже женятся. Таким людям наплевать на чужое мнение. — Не забегай вперед. Мы виделись всего дважды, ну, трижды. Рано говорить о чем-то. Мне просто хорошо и это будет лучшим воспоминанием о Венеции, вместе с нашим балом. Таким, о чем рассказывают внукам холодными зимними вечерами. — У камина в герцогском замке, — съехидничала Соня. — Если, конечно, Альцгеймер не грянет раньше. — Я даже не знаю, есть ли у него замок, — засмеялась Саша. — Но давай, рассказывай про кота Базилио. — Брось, а? Нормальный мужик. — Нормальный сибирский мужик с бородой. Все, как положено. Так что у вас там? Учти, что от таких основательных мужиков просто так не отделаешься. От явится, и поставит на уши и Марко и всех вокруг. — Ой, перестань! — Но Сонька выглядела неуверенно, видимо, эта мысль тоже приходила ей в голову. — Так что у вас? — Ничего. Мы просто ужинали вместе, гуляли. — И целовались. — Эээээ… ну не то, чтобы… — Ну, Сонька! Ты получила все, о чем мечтала. Классного мужика, двух близнецов, дом на виноградниках. Ты занимаешься тем, чем всю жизнь мечтала заниматься, твое вино завтра станет знаменитым. — Ой, не говори раньше времени! — Вот увидишь! — Саша не сказала подруге мнения Берни. У нее возникла мысль, что этот человек способен поднять среди ночи членов жюри, чтобы обеспечить награду Сонькиному вину и расстроенная подруга не помешала бы ей поехать на карнавал. Но ведь это было бы не честно по отношению к подруге, ведь Сонька всю душу вложила в свое вино! И Саша промолчала. — Знаешь… у нас с Марко все хорошо, кроме… как бы это объяснить… общих воспоминаний. Мы гуляем с Василием и вспоминаем одни и те же фильмы, и даже мультфильмы, какие-то фразы, которые понимает лишь тот, кто вырос в одной и той же среде. У нас с Марко общие воспоминания начинаются с момента наше встречи, у нас нет общего прошлого за спиной, у каждого своего, но при этом общего. — А любовь? Ради общего прошлого ты готова рискнуть настоящим? — Я совсем о другом. Я ничем не готова рисковать, и я тебе больше скажу, я не допускаю и мысли, что могла бы уехать с Василием в Сибирь. Я счастлива с Марко, со своей семьей, с Кьярой и Лукой, с виноградниками, но… как бы тебе объяснить… у меня получился как будто маленький отпуск, возвращение в прошлое, и сейчас мне хорошо. — Главное, чтобы Василий это тоже понимал. А то мне показалось, что наш сибирский мачо влюбился по уши. Ох, заработаешь ты себе проблем… — Надеюсь, нет. Знаешь, есть что-то в этом городе, что заставляет проснуться романтическим чувствам, которые, ты думал, уже невозможны. Но в то же время ты понимаешь, что это иллюзия, морок, который наводит этот город. Стоит из него выбраться, и все пройдет. — Из города или из морока? — Из обоих. Какой-то аромат романтики, такой, знаешь, какая никогда не сбудется, но этот город дает ее почувствовать и попробовать пусть на короткое время. — Ну, ты загнула. Хотя… наверное, ты права.