Глава 26 — Я глазам своим не поверил! — Герцог все еще качал головой, глядя на трясущуюся Сашу, укутанную в три одеяла. Под одеялами на ней был надет спортивный костюм герцога, а сверху намотан шарф. — Еще виски? Саша закивала. — Ясно, жить будешь. А мне теперь до конца жизни будет сниться этот вечер. Еду в гости, смотрю, лодки тормозят, все куда-то смотрят. Поднимаю голову — и вижу знакомую фигуру, танцующую на крыше. И кавалер с ножом. Чисто Кармен! Саша попыталась хихикнуть, но у нее не получилось. — А когда ты полетела вниз, у меня чуть сердце не остановилось. Думал все, разобьешься. Но ты везучая, ровнехонько в канал нырнула. И твое счастье, что он оказался глубоким. Большинство не глубже двух метров, даже Гран Канал всего пять, а ты выбрала как надо, глубокий, молодец. Пей, пей виски, дезинфицируй организм после грязного канала! Саша снова издала непонятный звук. После второго стакана виски дрожать она перестала, но захотелось хихикать, только вот не получалось. — Все, спать. Синьора Ванесса тебя покараулит, но думаю после 150 грамм спать ты будешь хорошо. Утром обо всем поговорим. — Герцог чмокнул Сашу в лоб, причем на лице его явно читалось «вот ведь угораздило столкнуться с этой болезной!», и удалился. *** О том, что случилось после ее олимпийского прыжка — хотя все произошло так быстро, что она ничего не успела осознать, — Саша узнала на следующее утро. Дон Пеппино уговорил Бенито бросить нож и сам проводил рыдающего парня на станцию карабинеров. парню будет не просто, но священник не собирался оставлять его одного. — Там капитан карабинеров рвется, пускать? — Ехидно поинтересовался герцог, когда Саша, неожиданно дико оголодавшая, слопала омлет из 4х яиц, два круассана, тарелку ветчины и сыра и запила это все двумя чашками капучино. Берни еще и виски предложил, и конечно, глядя в его давящуюся от смеха физиономию Саша отказалась. Пусть она проспала до обеда, но теперь все. пьянству бой! Саша «принимала» Флавио в старинном зале его же дворца с бархатными диванами на витых ножках, фресками на стенах и теплым сентябрьским солнцем в высоких окнах. Она сидела на диване в мужском спортивном костюме размера на три больше ее собственного, а элегантный, как всегда, герцог пристроился в кресле, готовый оберегать покой своей гостьи. Они с Флавио бросали друг на друга такие взгляды, что окажись меж ними спичка, тут же вспыхнет. Джакомо Вендрамин не поверил своим глазам, увидев на пороге карабинеров с ордером. Он не ожидал такого поворота событий и был настолько уверен в своей безопасности, что даже не скрывал следов. Во время обыска на нажнем этаже палаццо нашли железную клетку, подвешенную ко вбитому в потолок крюку, ржавчина с клетки совпала с ржавчиной на теле и на одежде послушника Лучано. В секретере нашли и бутыли с ликером, совпавшим по составу с тем, что пили жертвы. Но главное — все вынесения приговоров и их исполнение были записаны на видео. Флешки с записями свободно лежали в кабинете Вендрамина. Он ни минуты не сомневался, что его не посмеют тронуть, и не прятал главное доказательство. «Магистраты» на записи были в масках и костюмах, но рост, манера двигаться и конечно голоса безошибочно указывали на двух венецианских аристократов. Адвоката и гида пригласили в палаццо под предлогом деловых предложений, в ходе разговора конечно предложили выпить, а когда опиаты подействовали, увезли на катере с заднего хода и просто утопили в канале. Сердце Мауро Сакки, злоупотреблявшего стероидами, остановилось чуть раньше, но Вендрамин и Лоредан этого не знали, бросая тело в канал. Войдя во вкус, «магистраты» поняли, что нет смысла просто сбрасывать жертв в каналы. Во-первых, те должны осознать свои грехи, выслушать приговор, а во-вторых, до всех в этом городе должно дойти, что неподобающее поведение будет наказано. Так появились видеозаписи, а тела были подброшены в сад палаццо Контарин. В планах была публикация видео с измененными голосами «магистратов», искали специалиста, способного хранить молчание. Олеся попала в поле зрения «мстителей» случайно. Познакомившись с девушкой, которая сразу согласилась на близость с незнакомцами, они удивились, увидев ее с журналистом, Присмотревших к их отношениям, вышли и на послушника Лучано. Сеть осведомителей, распространителей сплетен уже давно была выстроена нотариусом, и информация стекалась к нему со всех сторон. Сейчас Вендрамин не мог понять, почему от него отвернулись все, кто поддерживал в венецианских властных структурах и даже в Риме, словно стена выросла между ним и прежними друзьями и покровителями. Старый адвокат Морозини сослался на возраст, 80 лет не шутка, да и с зятем проблемы надо расхлебывать, и отказался от защиты бывшего клиента. И все же Вендрамин до последнего отказывался говорить со следователями, презрительно кривясь при имени Лоредан, ведь Пьетро уже при задержании кричал, что готов на сотрудничество со следствием. Ассоциация по сохранению исторического наследия Венеции через некоторое время превратилась из исторической в политическую. Это было не сложно, члены ассоциации искренне любили свой город, этого у них не отнять. Они были всерьез настроены на участие в следующих выборах, и даже уверены в победе, как раз на днях как раз собирались регистрировать политическое движение. И когда Вендрамин предложил избрать магистратов по делам богохульства и осквернения города все были за. До того момента, как выяснилось, что магистраты будет выносить приговоры и сами их исполнять, как 600 лет назад. Соратники мялись, предлагали писать о нарушителях в прессе, передавать материалы в полицию. Но Вендрамин был настроен серьезно. Лоредан, как и говорила графиня, просто попал под его влияние и не способен был сам принимать решения, а третий помощник, окулист Лупои, зять адвоката Морозини, был готов на все, лишь бы попасть в их круг: изображать фонарщика, оттаскивать трупы, снимать исполнение приговоров на видео. У него появлялось ощущение избранности и власти, о чем Лупои мечтал всю жизнь. Лоредан лишь однажды попробовал возразить, пока юный послушник мучился в клетке от голода и жажды. Да и девицу датчанку ему было жалко. Оба «мстителя» не понимали, что сами ведут себя подобным образом, предлагая Олесе любовь втроем или выделяя друзьям комнаты для утех в палаццо Лоредан. Но кто видит бревно в своем глазу… К допросам как раз подоспело заключение экспертов из Рима, мелкие частички, найденные на телах, совпали с частичками обивки диванов в палаццо Лоредан. Сашу порадовало, что герцог де Луна не имел отношения к преступлениям «мстителей», его не приглашали на заседания ассоциации по вполне понятной причине — купи хоть десять дворцов, ты никогда не станешь венецианцем. С другой стороны. Придя в себя она тут же съехала в апартаменты в монастыре и не заметила, чтобы герцог горел желанием продолжить их теперь уже совсем близкое знакомство. Что может быть ближе, чем ночевка в палаццо в его спортивном костюме, — пару раз улыбалась про себя Саша. Она правильно догадалась, за что наказали журналиста, Олесю, послушника и даже с первыми двумя жертвами, гидом и адвокатом все было понятно. Эти жертвы умирали, не осознав, за что получили наказание, опоенные ликером с опиатами они ничего не соображали, что весьма облегчило задачу убийц. Но наказание действенно лишь тогда, когда его осознают, поэтому блогершу из Дании и бросили на острове. Она писала о Повелье, так пусть теперь очнется на проклятом острове. Ну, а дальше она последовала бы за предыдущими жертвами, через пару дней за ней собирались вернуться, но и вариант с ее случайным спасением тоже устраивал, они были уверены, что девушка все поймет и убежит из Венеции, не чуя под собой ног. Ее случайная гибель еще раз убедила «магистратов», что они на правильном пути, вот и Небеса закончили их миссию… С послушником было сложнее. Никто не хотел брать на себя ответственность за убийство пусть еще не монаха и пусть грешного, но все же… Лучано клялся, что все осознал, просил отпустить и он никогда больше не оставит монастырь. Решили отпустить и снова увидели «руку Небес» в его смерти. То, что парень был истощен, не в себе после вливания ликера и потрясения, они, конечно, не учитывали. Теперь им светило обвинение по нескольким статьям, но лишь в трех убийствах. Гид Марио Сакки, послушник Лучано и блоггерша из Дании Анника умерли своей смертью. Вендрамин не раскаивался. Он спокойно давал показания, но сообщил, что продолжил бы «очищение города», в этом его долг как истинного венецианца. И если бы не убийства, капитан почти готов был согласиться… Глава 27 — Флавио, надо же рассказать обо всем графине! — Я не успел тебе сказать. Сегодня ночью графиня Контарин умерла. Саша застыла. — Как… умерла? — Сердце остановилось. Это не я и не ты, это графиня нашла убийцу и передала его нам. Но для сердца это оказалось слишком тяжелой ношей. Ей было очень тяжело. Она понимала, что произошли убийства, но понимала и то, что двигало этими людьми, и разделяла их чувства. — Я не могу поверить… — Саше показалось, что несмотря на привычную суету пароходиков, лодочек, туристов, город опустел. Словно дворцы и правда превратились в картонные декорации, за которыми ничего нет, даже отражений, так темна вода в каналах… По завещанию графини отпевание прошло в маленькой церкви недалеко от палаццо Контарин. В том же завещании она просила провести церемонию как можно скромнее, в присутствии лишь близких людей. Она бы очень удивилась, узнав, что вместе с Патриархом Венеции мессу служит прилетевший из Рима кардинал Марко Ридольфи. Ватиканского сановника его ранга, да еще будущего Папы, как шептались в толпе, никто не ожидал увидеть. Саша видела, что бесполезно пробиваться поближе к брату Марко, так много народа набилось в маленькую церковь. Да и вокруг прелата вились плотным строем клирики. И все же один раз их глаза встретились и ей показалось, что всемогущий кардинал улыбнулся, быстро, еле заметно, но на душе стало тепло. Она очень хотела бы поговорить с братом Марко о жизни, но скорее всего этого не удастся никогда. Хотя графиня просила о скромной церемонии, она не могла запретить венецианцам проводить в последний путь ту, что на протяжении долгих лет была символом этого города. Когда черная гондола безо всяких украшений, с золотым ларцом, покрытым белыми цветами, отчалила от церкви, весь город высыпал на набережные вдоль каналов по пути следования процессии. Гудели пароходики и катера, карабинеры и полицейские в форме отдавали честь. Процессия вышла в воды лагуны и направилась к острову Сан Микеле. В какой-то момент Саше показалось, что она услышала нежную мелодию далекой скрипки, но это длилось лишь мгновение… Один человек среди скорбящих стоял с недовольным видом: дальнему родственнику не досталось ничего. Часть своего имущества графиня завещала церкви, часть — благотворительным фондам. Ни арабский шейх, ни американский магнат, ни восточно-европейский олигарх не поселятся во дворцах Контарин. Рыдающая Антуанетта и дворецкий, чьего имени Саша так и не запомнила, получили пожизненное содержание. Нотариус — конечно, это был не Джакомо Вендрамин — передал белый конверт и Саше. Волнуясь, девушка его тут же открыла, но никакой записки в конверте не было. Лишь билеты с открытой датой и оплаченный двухнедельный университетский курс с датой по выбору в течении года по истории Венеции. Саша только руками развела и повторила слова, сказанные ею в тот вечер: — Невероятная женщина! И ведь заранее приготовила, даже здесь все предусмотрела и навела порядок. Конечно, она приедет и проведет две недели в Венеции, да и курс ей был очень интересен, ведь история Венеции не похожа на историю других городов Италии, ее ждало много открытий. Она так и не смогла полюбить Венецию, но признавала, что подобного города на свете нет. У него две стороны- светлая и темная, и если одна сторона играет венские вальсы, под которые так прекрасно танцевать на пьяцца Сан Марко под сентябрьским дождем, то другая скрывает старые тайны под темными водами каналов. Серениссима светла и прекрасна, но она же мстительна и самолюбива. И хотя итальянцы считают ее городом темного колдовства, а испанскому герцогу она порой кажется просто декорацией, она жива, и люди будут возвращаться в ее узкие переулки, на ее площади, очаровываясь, влюбляясь, или разводя руками, не понимая, что в этом городе такого, что делает его единственным в мире. И обязательно нужно слушаться эдикта 1310 года: «Никому ни по какой надобности без специального разрешения не выходить на улицу после третьего ночного колокола». Ведь в Венеции время не имеет значения, сделав шаг с оживленной набережной ты попадаешь на пустынную площадь или в каменный дворик, куда словно не заглядывали прошедшие столетия. А ветер по ночам приносит потерянную когда-то музыку… *** Саша уже садилась в самолет, когда на телефон пришло одновременно четыре сообщения. «Так ты в Италии и даже не сказала! Напиши, когда удобно позвонить. Никколо» «Заранее сообщи, когда приедешь на курсы, размещение я беру на себя. Флавио» «Как дела? В Италию не собираешься? Лука». «Я хочу пригласить тебя в Испанию, показать мою страну. Берни» Саша засмеялась, выключила телефон и поднялась по трапу самолета.