Я знала, отцу не нравилось то, что его дети были привязаны к расследованию, но ему нужно было мириться с этим. Он шериф, и то, что на протяжении долгих рабочих лет ему ни разу не приходилось делать столь сложных решений, не оправдывает его. Вопреки себе, он должен был пойти на это. — Я позвоню Брэдли после совещания. Что касается Белл, я против. И это мы ещё не спросили Вуд, она тем более не придёт в восторг от этого. Отец встал со стула и поспешил уйти. Взглядом обведя его коллег, я увидела, каким разочарованным взглядом они смотрели ему вслед. Я знала о чём они думали: такой человек, как мой отец, не имеет права называться их начальством. Но что поделать, если помимо шерифа, он был ещё и отцом. — Стой, пап, — я побежала за ним. Он становился на улице, возле машины, но не открыл её, дожидаясь моих слов. — Почему? — спросила я. — Ты ещё спрашиваешь? Почему, интересно, я не хочу подвергать тебя опасности? Ты только думаешь, что отряд будет дома и сможет спасти тебя, но это не так, понимаешь, не так. Это лишь иллюзия того, что они защитят тебя. Где гарантия, что маньяк не выстрелит в тебя раньше, чем мы в него? — Я не об этом. Почему ты не можешь смириться с тем, что я уже взрослая. Мне через год восемнадцать. Ты думаешь, во взрослой жизни мне не будет угрожать опасность? — Но пока я могу предотвратить это, я буду стараться до последнего. — Ты можешь поймать его, понимаешь ты это или нет? Дай мне, пожалуйста, хотя бы раз в жизни сделать что-то действительно полезное! Меня терзали мысли о том, что до своей смерти я не сделала ничего стоящего. Умирать мне не хотелось, но и умирать, зная, что в своей жизни я не совершила даже малейшего подвига, даже его попытки, я не хотела тем более. — Когда я был юн, и шерифом был совсем другой человек, наш отряд ловил преступника. У нас был похожий план, приманкой была одна девушка из университета, в котором я учился. Мы были уверены, что всё идеально. И мы поймали преступника, но девушку спасти не удалось. Понимаешь, быть приманкой это правда очень опасно. — Но ведь это не значит, что все приманки умирают. — Почему ты так хочешь этого? — Потому что я не хочу, чтобы убийства продолжались. Отец посмотрел на меня, как на взрослого человека, такого умного и смелого, почти как он. — Когда ты успела стать такой смелой? — спросил он. Я улыбнулась. У меня это было в генах. Он тоже был смелым, смелее меня, ведь он, вопреки своему страху, дал согласие на проведение операции. *** В доме всего было четыре полицейских. Тони, Усач-Бородач, Робинсон и Джи-Джи. Мой отец уехал отвозить машину за город, чтобы она не стояла на дворе и не создавала впечатления, что в доме есть кто-то, кроме меня. Моя мама, которую сложнее всех было уговорить на подобное мероприятие, стояла возле плиты, готовя овощной салат. Всегда, когда нервы у неё закипают, она успокаивает их за готовкой. Тем более, ей надо было обеспечить отряд ужином. — Ты уже написала в чате, что осталась в доме одна? — спросил Робинсон. — Я не могу просто так это написать. Надо, чтобы это выглядело естественно, будто я не акцентирую на этом внимания. — Ты хочешь сказать, что мы будем ждать подходящего случая? А что, если он настанет завтра или через день? — Нужно просто поднять тему разговора правильно, — вмешался Тони. — Что обсуждается сейчас? — Ничего, все в школе. — Можешь попросить, чтобы тебе потом скинули домашку? — Но друзья знают, что я никогда не прошу домашку. Сзади мама сделала вид, что кашляет. — Хорошо, я попрошу. Я достала телефон и набрала короткое сообщение. Мне ответили быстро. На уроках химии Кевин обычно сидел в телефоне, поэтому он был единственным, кто прочитал моё сообщение. — Что-то ответили? — спросил Робинсон. — Кевин спрашивает, с каких пор я делаю домашку, заданную на уроках, на которых меня не было, — ответила я. — Так ты значит не делаешь домашку? — спросила мама. — Сейчас не об этом, — отмазалась я. — Так что мне ответить ему? — Скажи, что заняться дома нечем, — предложил Робинсон. — Ребят, мне никогда не поверят, если я начну такое писать. — Они хорошо знают тебя, но не убийца, — объяснил мне Тони. — Наша задача поймать маньяка, а не твоих друзей. Я согласно кивнула и написала то, что предложил Робинсон. Никто не удивился моему неожиданному стремлению к учёбе. Кевина больше поразило то, что я, будучи помеченной, остаюсь у себя в доме. — Он пишет, что думал, будто я в Сиэтле, — процитировала я. — Скажи, что пока у Брэдли напряг с жильем, и ты пробудешь здесь примерно два-три дня, — сказала мама. — Это всё бред какой-то, — промямлила я, набирая сообщение. — Мы самая неудачная команда обманщиков. — Сейчас главное создать слух в городе, что ты всё ещё дома, — повторил Робинсон. Я написала в чат, что мне не была предоставлена охрана, так как все копы заняты расследованием и вычислением убийцы в соседнем городе. Я писала полнейшую глупость о том, что мой отец оставляет меня и маму дома в совершенном одиночестве. Звучало всё это глупее некуда, но почему-то мне верили. — А если за меня начнут волноваться, — спросила я. — Не важно, — ответил Робинсон. — На момент этой операции у тебя нет друзей, нет одноклассников и знакомых. Просто будь готова к тому, что любой из твоих близких людей может оказаться маньяком. — Но ведь маньяк не может быть подростком? — удивилась я. — Может быть абсолютно всё. Мы сидели два часа в гостиной. Окна были заперты, но шторы открыты, чтобы с улицы было заметно, что я нахожусь в доме. Отряд прятался за стеной, лестницей и шкафом. Мне же было запрещено включать телевизор, смотреть сериал или делать что-то, что отвлечёт моё внимание или нарушит тишину в доме. Должна признать, я не думала, что быть приманкой будет так скучно. — Генри он убил почти через неделю, — сказала я. — Уборщика из школы после четырёх дней. Мы тоже будем так долго ждать? — Тебе уже не нравится быть приманкой? — усмехнулся Робинсон. — Я думала, что мне будет хотя бы разрешено смотреть сериал. — Прости, но мы ожидаем убийцу. — Я не понимаю, к чему такая настороженность. Он же не будет убивать меня, если я включу телевизор. — Белл, — сказала мама. — Не спорь, пожалуйста. Если ты не заметила, эти люди сейчас спасают твою жизнь. Я закатила глаза, потому что никто, кроме Тони не спасал мне жизнь. И я в этом деле не была последним человеком. Без подготовки и оружия я соглашалась оставаться в городе, хотя это для меня было опасно. Не знаю, откуда появилась такая смелость, но пока она была во мне, я не хотела терять её. Никогда. Мама поднялась на второй этаж, чтобы провести уборку там. Исключением была моя комната, в которую больше никто не входил. На стене до сих пор чёрными красками была выведена метка. Никто не стирал её, потому что не мог смотреть на это. В особенности я. Я только вернулась домой из больницы, и эту ночь собиралась провести в комнате брата, а не собственной. — Белл, — обратился ко мне Робинсон, всматриваясь в наш двор через прозрачную тюль. — К дому кто-то идёт. Это твой сверстник. Робинсон скомандовал разойтись отряду по своим местам, я увидела, как они навели на вход пистолеты из своих убежищ. Мне снова стало страшно. Неужели я должна открыть двери? — Кто бы это ни был, — повторил Робинсон. — Он может оказаться маньяком, так что не раскрывай нашу операцию. Я кивнула и услышала стук в дверь. Я узнала его, подходя, чтобы открыть. Я отворила засов, невольно открыла перед собой деревянную дверь. — Привет, Белл, — улыбнулся мне Фил. — Привет, — сказала я. — Ты что-то хотел? — Можно войти? — Наверное, лучше тебе пойти домой. — Ты, наверное, ещё в обиде на меня, — начал Фил. В это время я посмотрела на Робинсона, который жестом показывал мне впустить моего друга. — Ненадолго, — сказала я ему и пропустила его в комнату. Фил срывал всю операцию, поэтому я старалась выпроводить его из дома, чего нельзя было сказать о полиции, они подозревали каждого, и, сидя в укрытиях, пытались вычислить моего друга. Это было глупо. Я точно была уверена в том, что это не он. Фил, мой друг, до безумия добрый парень, он просто не мог быть злодеем. И я не могла быть подругой убийцы.