— Мой сын — Брэдли Кларк, добрый и хороший мальчик. А этот человек, который только что ушёл — убийца. — Да как ты смеешь говорить такое о нём? — сквозь слёзы прокричала мама. — Я — шериф города, и я знаю, что Алекс Самитьер умер не от передоза. Его смерть не несчастный случай — это убийство. — Я знаю Брэдли, он бы не стал убивать даже такое ничтожество, как Самитьер, — громко сказала я. — Я! Я не знаю Брэдли, — так же громко ответил отец. — Я не знаю, какие гены достались ему от этой Мередит, не знаю, насколько злым был он, когда не смог заниматься спортом. Зато я знаю, что он — единственный подозреваемый по делу Самитьера. — Даже я знаю, что мой мальчик никогда не причинял никому ничего плохого, — уверенно сказала мама. — Я верю ему. — А я расследовал это дело, и я знаю, что только он, он единственный из всего города имел мотивы для убийства Алекса. И Самитьер умер. Умер, что странно, сразу через три дня, как Брэдли вышел из больницы. На той самой вечеринке, куда уходил наш Брэдли. — Ты же знаешь, что это просто совпадение, — сказала я. — Нет, не знаю, — сказал отец. — С самый первых дней я подозревал его. И сейчас, я больше, чем уверен, что это Бред убил Алекса Самитьера. — Почему тогда не посадишь его? — спросила я. — Он же мой сын. — Нет, — ответила мама. — Ты не посадишь его, потому что он ни в чём не виновен. ГЛАВА 26 В доме было холодно. Плед брата еле согревал меня, я всё не могла уснуть, а завтра мне предстояло написать два теста по химии и французскому. Отец уехал на ночное дежурство в участок, и тогда я поняла, что мне страшно находиться в доме. Я была в комнате Брэда, где стены впитали его аромат, и я чувствовала, что он остался здесь. И почему-то, меня это не успокаивало больше. Я чувствовала себя такой же брошенной. Он не принимал меня больше, как родную сестру. И может, мне стоило отнестись к этому более мягко, попытаться понять его, но я никогда не смогу сделать это. Для меня это было таким же ударом, пусть не таким сильным. Да, я была плохой сестрой на протяжении последнего года, но я не отказывалась от него, узнав о том, что у нас разные мамы. Я была такой же одинокой, как и он, и я так же злилась на родителей, но я не отреклась от семьи из-за этого. И поэтому, я долго ещё сердилась на брата, как и он на нас. Я спустилась к маме в комнату, она всё ещё не успокоилась. Это правда очень болезненно: видеть, как плачет мама. — Он только сейчас злится, — я легла рядом. — Это же Брэдли, он отойдёт. Мама лишь погладила меня по голове. — Я бы тоже пришла в ярость, если бы узнала, что моя мама не ты, а какая-то другая женщина, потому что, знаешь, ты самый лучший вариант. Я почувствовала, как она улыбнулась. Всё, что я могла сделать, я сделала. Мама ничего не отвечала мне всю ночь, но я точно знала, что она благодарна мне. Она также не засыпала всю ночь, а когда наступило утро, я проснулась в её кровати и почувствовала, как она снова вернулась к плите, приготовив мне очередной вегетарианский суп. Утром вернулся папа, и всё будто пошло так, как было и раньше. Без Брэдли было не сложно, ведь он уже полгода как жил в Сиэтле, приезжал домой всё реже и реже, и теперь, нам просто казалось, что он точно так же сидит в общаге, пытаясь выучить тему, которую прогулял. Мы будто бы ждали его. Если честно, мы были уверены, что он позвонит или хотя бы отправит смс, но за целый день от него ничего не пришло. Более того, он игнорировал меня в социальных сетях. Стоило наступить утру, как я написала ему, что он забыл об обещанном звонке, и тогда, целый день я ждала, когда он появится в сети, чтобы ответить мне. В школе я почти не обращала внимания на то, что творилось вокруг. Для меня мир сошёлся на одном Брэдли. — Ждёшь звонка от Тони? — спросила Грейс в столовой. — Нет, — покачала я головой. — Мне должны написать. — Эрика? — спросил Рэй. — Нет, она держится на связи постоянно. — Тогда Фил, — предположила Грейс. — Кстати, не знаешь, где он. — Наверняка решил просто прогулять уроки. Ребята не знали ничего о его отце. В городе почти все думали, что у этой семьи всё идёт, как обычно. По правде говоря, никого не интересовало, где находится алкоголик, и что в это время делает его сын. Были те времена, когда даже сплетни не доставляли удовольствия. И хоть убийств давно не было, все знали, это ещё не конец, это всего лишь дело времени. Это был третий перерыв маньяка, и после него должно было последовать что-то ужасное. Из столовой я вышла, всё ещё смотря в экран телефона и обновляя страницу брата. Я убрала телефон на пару минут, но не отложила его насовсем. Оглядевшись по сторонам, я заметила, как в другом конце коридора, озираясь по сторонам таким же потерянным, но не сломленным взглядом, идёт Фил. Он совсем не изменился за те три дня, что я не видела его. Он был по-прежнему Филом Николсоном, всё так же ходил в не глаженной футболке и забывал расчёсывать волосы по утрам. Но что-то было в нём другое, его закрытость, холод и недоверие были ощутимы ещё сильней. Прошло четыре дня, а мне казалось, что целый год. Его лицо за это время покрылось лёгкой щетиной, волосы отрасли чуть больше. Но он всё ещё был тем самым Филом, которого я знала все эти времена. В другом конце коридора он остановился, улыбнулся мне и помахал. Я пошла ему навстречу, быстрым и достаточно лёгким движением. Я по-прежнему не знала, что сказать, поэтому, как и раньше, просто обняла его. — Всё хорошо? — спросила я, не выпуская его из объятий. — Я сперва обижался, — ответил он. — Но потом понял, что ничего не поменялось, его как не было раньше, так и не будет сейчас. — Ты не обманываешь? — спросила я, не без оснований подозревая его. — Да, Белл, обманываю, — улыбнулся он. — Слушай, я понимаю, сейчас у тебя сложные времена, — я положила ему руку на плечо. — Но ты же знаешь, как устроена жизнь; если всё очень плохо сейчас, значит потом должно стать намного лучше. Потерпи немного, зато потом всё будет хорошо. — Точно? Я кивнула, будучи уверена в этом на все сто процентов. — Обещаешь? — Обещаю. Если честно, я не столько уверяла его, сколько саму себя. Я сама нуждалась в том, чтобы кто-то убедил меня, что в жизни всё чередуется, после плохого следует хорошее, после очень плохого что-то очень хорошее. — Сейчас история Америки? — спросил Фил. — Да, нужно было сделать какой-то проект. Мы прошли к шкафчику Фила. К тому времени уже прозвенел звонок, и мы остались одни в коридоре. — Ты не делала? — спросил он у меня, вытаскивая из шкафа упаковку чипсов, которую нужно было выбросить. — Как будто бы ты делал, — закатила я глаза. — Как будто кто-то из нашего класса делал. Мы усмехнулись. — Вообще-то сегодня будут представлять проекты в актовом зале, — сказала я. — Может, не пойдём туда? — Пойдём, отсидим два урока, до нас и очередь не дойдёт. — Предлагаешь сделать как в прошлом году? — Именно. В это время к нам подошёл какой-то парень, младше нас года на два. Я ни разу не общалась с ним и даже не знала его имени, зато он знал моё. Вообще, после ночи, на которой мы с Филом стали королём и королевой, нас знали абсолютно все, даже те, кто уехал из Тенебриса как только тут стало опасно находиться. Парень уставился на нас, как будто мы были разносчиками смертельно опасной болезни. — Что? — довольно грубо спросил Фил. Парень слегка встрепенулся, когда понял, что его заметили, но, возможно от излишней смелости, одолевшей его, сказал: — Тебе не бывает стыдно? Мне понадобилось пара секунд, чтобы понять, что он обращается ко мне. — Что ты сказал? — уточнил Фил. — Я о твоей подруге. Ей не стыдно, что она ходит в школу и подвергает всех опасности. Сперва Фил повёл взглядом, пытаясь догадаться, что имеет ввиду странный парень напротив нас. — Она же помечена, — уточнил юноша. За считаные секунды Фил оказался рядом с ним, схватив его за рубашку. — А тебе не бывает стыдно, когда ты пристаёшь к людям с тупыми вопросами, — спросил он со злостью в голосе. Я увидела, как он замахнулся на него. — Фил, — громко сказала я, оттаскивая его за плечо. — У нас урок, пойдём. Он не хотел его отпускать, но всё же сделал это, чтобы не вляпаться в очередные трудности. Мы оставили испуганного девятиклассника возле школьных шкафчиков.