– Всем передислоцироваться в дот номер пять, – внезапно приказал Зейдлиц. – Зачем, командир? – Вальтер вновь переключился на второй канал. – У этого дота отсутствуют вентиляционные и другие отверстия. Нет перископных осадных труб, куда можно было бы залить огненную смесь, кинуть гранату или заложить взрывчатку. Все это не позволит им использовать отработанные приемы штурма дотов. Между тем стрельба в поместье стихла совсем. В небе вновь замелькали силуэты вернувшихся катеров поддержки. Затем из центрального здания показалась змейка спешно бегущих черных штурмовиков противника. Прикрываясь индивидуальными силовыми щитами, они тащили с собой несколько носилок с ранеными и какие-то баулы. К ним незамедлительно подлетели транспортники, и началась обратная погрузка. В этот момент загадочным образом, ведь глушилки продолжали работать, на коммуникатор Зейдлицу пришло сообщение из банка о пополнении его персонального счета на двести двадцать тысяч кредо. Следом от неведомого абонента поступило текстовое сообщение: «Сто тысяч лично вам, по десять тысяч выжившим бойцам. Не стоит озвучивать миру об участии в этом налете тех, о ком вслух говорить не принято. Запомните – здесь работали обычные наемники из федерации…» * * * Лагерь лесорубов поразил ребят. Они ожидали увидеть землянки и небритых грязных мужиков бандитской наружности, а здесь была целая деревня. Капитально построенные деревянные срубы, настоящие конюшни для лошадей, огороженные и укрытые стога сена. Еще больше изумила огромная печь, сложенная из настоящих кирпичей, многоуровневая, со сложным строением и высокой теплоотдачей, вокруг которой и была, собственно, построена столовая и кухня этого лагеря. – Дрова греют дважды: один раз – когда их рубишь, и второй – когда их сжигаешь, – наставительно произнес седовласый Оттар Осванг, к которому ребята попали в помощники, после непродолжительного знакомства и представления старшему лагеря. Оттар исполнял обязанности эконома, в чьем ведении находилась выдача инструмента, одежды, припасов и всего остального, что могло потребоваться ватагам лесорубов для заготовки леса. Указав на кучу напиленных, но еще не колотых дров, он протянул обоим ребятишкам внушительные топоры и добавил: – Колем поленья отсюда и до обеда. Стив скривился, а Олег с интересом обхватил топор и попробовал взмахнуть им. – Смотри сюда, вот колода – это основа для колки дров. Чем больше на ней рубцов и порезов, тем с большей гордостью ты смотришь на нее, – вновь начал вещать Оттар, соскучившийся по общению. – Она является молчаливой и простой конструкцией, но требует мудрости при установке. Она партнер топора, ни один топор не раскроет своего потенциала, если колода неустойчивая или неправильного размера. В первую очередь колода должна быть широкой. В этом случае она будет устойчивой и контактная поверхность не позволит ей переворачиваться и отнимать энергию у лесоруба. Самое оптимальное – поставить колоду на каменное основание, по крайней мере на твердую поверхность, – выдав столь длинную тираду, лесоруб установил первый чурбачок на колоду и ловко взмахнул собственным топориком. – Ох ты, – вымолвил Олег, наблюдая, как ловко чурбак разлетелся от несильного, но выверенного удара Оттара. – Самое лучшее проникновение топора в дерево происходит, когда лезвие встречается с поленом под более или менее прямым углом. – А почему зимой лес заготавливают? – Стив тяжко вздохнул. Он не привык работать и, если честно, не испытывал ни малейшего желания учиться этому. – Зима – прекрасное время для заготовки деревьев: в них мало влаги, а стволы не пачкаются от грязи. Их легче транспортировать. Волоком лошадьми. Или, как мы копаем сейчас желоба, обшиваем их деревом, а потом, когда ударят морозы, прольем водой. Получатся своеобразные ледяные горки, по которым стволы со свистом полетят к реке. Так сразу, без раскачки, начались трудовые будни мальчишек. Олега увлекло это, в сущности, монотонное занятие. Было в нем отчасти что-то сродни тренировкам. Вновь откуда-то из глубин подсознания всплыло, что скорость, ритм и меткость намного важнее, чем простая сила. Опытным путем выяснилось, что колка дров топором требует правильного настроя. Для удара в первую очередь важна скорость. Если Стив бил обреченно и с ленцой, то Олег сразу решал, что полено должно расколоться. Для этого мальчик концентрировался не на точке в центре обреченного чурбака, а сразу под ним, и удар наносил так, будто пня не было на этом месте. Это и было секретом успеха: никакого сомнения или замешательства – сразу удар! Когда Оттар увидел результаты работы обоих мальчишек, то лишь покрякал и увел Стива, поручив ему очень нудную работу, таскать воду из реки, для кухни. А сам с удовольствием присоединился к Олегу. После сытного обеда Оттар отправил своих новых помощников чистить котлы. Пучки сорванной травы и зола от костра творили чудеса: пару часов работы и котлы заблестели изнутри. Вечером лагерь наполнился людьми, вернувшимися с различных работ. Как понял Олег из разговоров, сейчас лесорубы готовились к зимовке, обустраивая лагерь. Еще готовили удобные подходы к реке, чтобы зимой беспрепятственно складировать срубленные стволы деревьев. Тогда же произошел первый, он же последний, конфликт. Некий стражник – Олег даже не счел нужным запоминать его имя – решил, что двое молодых сорванцов вполне достойная цель для издевательства и эксплуатации более слабых, чем он. Пока мальчишки ели, млея от приятной усталости после сытного ужина, он в раскачку подошел к ребятам и кинул в лицо Олега свои грязные портки, со словами: «Чтоб к утру постирал, иначе выпорю…» Стив захотел было вскочить, с покрасневшим от гнева лицом, но Олег спокойно положил ему руку на плечо и рывком поднялся сам. Его тренированный взгляд отметил показное равнодушие старшего по лагерю и приказчика Ганса. Даже здоровяк Оттар сидел не шелохнувшись, как бы предлагая им самим выпутываться. Обнажив свой кинжал, висевший на поясе, Олег демонстративно разрезал портки надвое и кинул их в грязь около стола, плюнув туда для пущего эффекта. Стражник, вначале опешивший от такой наглости, потом взревел и с криком: «Зашибу» и кинулся на Олега. Но мальчик не растерялся. Прекрасно осознавая, что первым применять оружие нельзя, убрал клинок в ножны и ловко увернулся от взмаха загребущей руки, одновременно добавляя толчком энергии промахнувшемуся воину, от чего тот потерял равновесие и на скорости улетел кубарем на вытоптанную землю, глотая песок и поднявшуюся пыль. – А ты не много о себе возомнил? – голос второго поднявшегося бойца не сулил Олегу ничего хорошего. Уже стоя, тот взял в руки небольшую деревянную дубинку и, чуть поигрывая ей, сделал шаг вперед. – Сиди, Стив. – Олег в душе взъярился. Вновь абсолютное спокойствие и уверенность в своих силах охватили его. Он скользнул обеими руками к поясу, где висел набор метательных ножей и предостерегающе показал два ножа. – Ты ими пользоваться умеешь, щенок? – Это поднялся первый зачинщик драки и тоже подхватил кем-то ловко брошенную ему дубинку. Тогда юноша без слов взмахнул правой рукой, а затем и левой. Броски вышли сильными и точными. Две узкие полоски стали воткнулись туда, куда он метил – в дубинки. – Следующие – в руки! Олегу поверили. Раздался грозный окрик старших, и бойцы нехотя уселись обратно за свой стол. Свое-образную проверку на вшивость мальчишки прошли. В лагере, по примерным подсчетам Олега, обитало почти полсотни работников, разбитых на спаянные десятки. Еще присутствовали охотники. Их было всего одна полная рука и полноценный десяток охранников-наемников, вся задача которых, как понял Олег, была не допустить смертоубийств среди тружеников. Здесь не было никакого алкоголя и азартных игр. Поэтому столь жестокая проверка на стойкость не заставила себя долго ждать. Все ж какое-то развлечение. Но огрызнувшихся по полной молодых волчат больше не задирали. На первый план выходила работа, работа и еще раз работа. Как результат, к началу первых серьезных морозов кухню окружали огромные круговые поленницы дров. Олег мастерски научился колоть, пилить и рубить деревья. Овладел наукой заточки топора, научился даже сносно кашеварить. При этом он не прекращал своих занятий, чем сначала вызывал насмешки здоровых мужиков, а потом и уважение, ибо в любую погоду, невзирая на дождь, холод и иногда пронизывающий ветер, Олег каждое утро бегал делать зарядку и комплекс разминочных упражнений. Когда снег лег окончательно, началась настоящая заготовка леса. По всей округе дробно застучали топоры и завизжали пилы. Лагерь будто вымирал с утра. Лесорубы возвращались сюда только ближе к ночи, чтобы переночевать, а потом вновь с рассветом уйти на работу. Горячую еду им таскали попеременно Олег и Стив. В обжигающе горячих котелках, на санках. Было в этом что-то завораживающее, когда ты идешь по лесу, на деревьях лежит снег, а воздух звенит от легкого морозца. Ты подходишь к работающей бригаде лесорубов и на мгновение замираешь, вдыхая запах свежеспиленных деревьев. Олег буквально наслаждался этим упоительным чувством, в отличие от вечно брюзжащего Стива. Приятно было смотреть, как методично работают лесорубы. Сначала вырубают маленькие деревья, чтобы легче было добраться до больших. Затем валят так называемую рабочую скамью для валки. На самом деле это было обычное дерево, которое валилось так, чтобы оно лежало поперек перед остальными деревьями, предназначенными для валки. Дерево рубилось примерно на высоте пупка, и нужно было сделать так, чтобы оно не отрывалось, а прочно висело на пне. Сучья и ветки удалялись, а следующее дерево валилось точно так, чтобы ствол падал на это лежащее дерево. При этом получалась очень удобная рабочая высота – когда ствол не лежит на земле, удалять с него ветки было быстрее и безопаснее. Эта скамья также препятствовала погружению деревьев в снег. Так всю зиму Олег постигал науку заготовки леса, сушки и укладки его для хранения в огромные штабеля. Не обошлось без жертв. За три зимних месяца шесть лесорубов умудрились рубануть сами себя топорами, а еще двое бедолаг попали под неудачно завалившиеся стволы и погибли на месте. Лес берет свою жертву, говорили опытные заготовщики. И пожимали плечами. На берегу реки к началу весны выросли целые штабеля неошкуренных бревен. В один из погожих деньков, когда ходить можно было уже без шапки, подставляя голову весеннему солнышку, мальчишек позвал к себе Ганс. – Скоро начнется ледоход, а потом мы пустим первые плоты с бревнами. Не передумали плыть в Улем? – Нет – Мотнул головой Олег. Стив кивнул следом. – Тогда собирайтесь потихоньку. Завтра мы начнем вязать плоты. На первых из них и поплывете. Продадите бревна, будет вам оплата за труды ваши. С вами будут два опытных плотогона. Так что за недельки три доберетесь до Ульма. Плотогонами оказались те самые охотники, что всю зиму били зверя, обеспечивая лагерь мясом. – Слухай сюда, ребятки. – Коротко обрисовал, как все будет, старший из них, по имени Каратур. – Коварна и стремительна наша река в своих верховьях. Подводные скалы, словно бритвы, разрезают плоты, а водовороты и омуты полны изголодавшейся за зиму рыбы. Сгубила наша голубая дорога не одну буйную головушку. Чуть зазеваешься, оступишься на скользком бревне и поминай, как звали. Хорошо, если выбросит хладное тело на прибрежные камни и сможем его похоронить по обычаю. Чаще же всего найдёт страдалец последнее пристанище в желудках хищных рыб, а раки растащат по донным ямам белые косточки. Править плотами придется шестами, стоя по щиколотку в ледяной воде, меняться будем постоянно. Смотреть в водяной пыли смертоносные перекаты. – Ох. – Посерел лицом Стив. А Олег почему-то прикрыл глаза и представил непонятно вновь как взявшуюся картину: «Проносятся мимо негостеприимные берега с чернеющими могилами погибших плотогонов. Холодно посверкивают из сумрака волчьи глаза. Скалят острые зубы бобры. Выстукивают погребальные песни дятлы». – Ладно мальцов пугать, – с добродушной усмешкой сказал второй плотогон. – Будем учить вас узлы вязать да веревки вить. Так ребята узнали, что веревка в жизни плотогона столь важна, что значение ее сложно одним словом выразить. Ею стягивают тяжелые бревна, если плот вдруг расползается. Вытаскивают тонущего товарища. Привязываются к плоту, преодолевая смертельно опасные перекаты. Утеря веревки на реке была равносильна гибели, и потому каждый плотогон обязан уметь мгновенно смастерить новую взамен утраченной. Как обычно Стив с легкостью уклонился от обучения, а Олег вновь столь рьяно взялся постигать искусство свивания, что уже через несколько дней мог сплести верёвку из чего угодно. В дело шло лыко, пучки сухой травы, вымоченные в воде прутья, всевозможное тряпьё, перья птицы, шкурки животных и водоросли. Едва отошел ледоход, как плотогоны позвали мальчишек на берег реки. Там, проведя весь световой день в трудах и подготовив три плота, они за ужином объявили, что поутру отплывают. – Я первым пойду, за мной ребятишки, а ты в хвосте. – Каратур оглядел всю честную компанию и продолжил: – Если меня волной смоет, то парни багром поймают-вытащат. – Олег понимающе кивнул, а Стив лишь пожал плечами. Ему было все равно. – Разобьет ваш плот, значит, на третий переберемся. – А, если последний плот первым развалится? – вдруг спросил Стив. – Не каркай, малой, – рассвирепел Каратур. – Судьба нас охранит… Поутру на скорую руку позавтракали и натерли друг друга медвежьим жиром. Каратур выдал мальчишкам по багру и по паре плотогонских сапог с прикрученными медными цеплялками. И началось… Белая пена летела из-под бревен плотов, и казалось, что натянутые струной веревки сейчас лопнут и плоты ринутся вниз по реке. – Ну да поможет Единый. – Каратур первый запрыгнул на свой плот. Следом рванул бесстрашный Олег. Он с разбегу воткнул багор в песок, а затем, с силой оттолкнувшись, взмыл над водой. Приземление вышло жестким, мальчику даже пришлось припасть на колено, чтобы удержать равновесие. Следом перебрался осторожный Стив, не разделявший восторга приятеля. Последним запрыгнул на свой плот второй плотогон по прозвищу Орх. – Теперь не зевай. Сейчас быстрины пойдут… – донесся до них крик Орха. Для Олега время замедлилось. Со стороны было видно, что плот, едва набравший скорость и попавший в быстрину, нещадно швыряет из стороны в сторону. Неуклюжая конструкция, удерживаемая лишь одной веревкой, вздымалась над водой, а затем с грохотом рушилась в бурлящую пену. Стив даже закричал от страха. Ведь ледяная вода окатывала ребят почти до колен. Глухо скрежетали бревна, царапая скальные пороги быстрины. Внезапно из-за завесы брызг Олег увидел довольного Орха, который радостно прокричал: – Первый порог прошли, он самый сложный, дальше будет поспокойней. Так началось их очередное приключение. Они пристали к берегу, когда начало смеркаться. Орх споро развел костер и развесил мокрую одежду, а Каратур достал из просмоленного походного мешка две сухие холстины, в которые завернулись мальчики. Ужин они едва не проспали. Плотогоны с трудом растолкали ребят, так они умаялись за день. На рассвете, быстро перекусив вяленым мясом, тронулись в путь дальше. Олег отметил для себя, что течение реки замедлилось, а сама она чуть раздалась вширь. Пологие берега здесь были сплошняком покрыты зарослями кустарника и корявыми деревцами. На пути стали встречаться непонятные песчаные отмели, облепленные высохшей тиной. – Это зыбуны, – крикнул Орх и, видя, что мальчишки не понимают, кинул подобранную в воде палку точно в центр песка. Песок немедленно начал проседать и палка просто исчезла. – Пару лет назад, – подвел свой плот ближе Орх, – плотогон из Лиходейки, деревня такая ниже по течению есть, где-то увяз в этих песках. В пять багров его тащили.