Прошло два дня. Эти дни тянулись медленно и нудно. Мерещилось, что не только дни, но и мгновения беспрестанно долбили по голове, напоминая, что время идет, а воз и ныне там. Исай по затылок был загружен поисками Ольги, но никаких результатов пока не было. Серым поздним вечером после работы Глеб заехал поужинать в ресторан, где последний раз ужинал с женой. Настроения не было. Не смотря по сторонам, прошел к столу, сел. Люстры под потолком горели ярким светом. Подсветка на стенах излучала радугу цветов. Плитка на полу сверкала, как зеркало. Официант быстро обслужил. Глеб ткнул вилкой салат и услышал шум в другом конце зала. Обычно, садясь за стол, Корозов кидал взгляд на публику, но сегодня не хотел ни на кого смотреть. И только громкий шум привлек его внимание. В углу из-за стола поднялся Млещенко. Рубаха на груди расстегнута, длинные рукава засучены. Компания пытались его держать, усадить на место. Но он был пьян, вырвался, закричал высоким голосом: — Налить еще! Налить, кому сказано! Ему налили. Он мгновенно опрокинул рюмку в рот. Не закусывая, отбросил стул и пьяно через зал шагнул в сторону Корозова, задевая по пути все, что можно было задеть: столы, стулья, посетителей. Тонко выкрикнул заплетающимся языком: — Здравствуй, Глеб! — Подошел, издалека протягивая руку. — Хоть одно нормальное лицо! — Икнул, покачиваясь. — Ведь ни одной стоящей морды вокруг! Представляешь, ни одной! — Ты чего разбушевался? — неодобрительно спросил Глеб, откладывая нож и вилку. — А ну их всех к чертовой матери, надоели они мне! — махнул рукой Млещенко и закачался сильнее. Подбежал юркий, остроносый, с быстрыми глазами официант, попросил успокоиться, но Иван пихнул его, водя по залу блуждающим взглядом. — Остынь, Иван, ты перебрал сегодня! — попытался угомонить Глеб, пожав ему руку. К Млещенко из-за стола, за которым тот перед этим сидел в компании, подошла красивая, в синем блузоне, с хорошей фигурой и прической девушка и хотела увести. Извиняясь перед Корозовым, потянула Ивана за руку. Однако тот резко вырвался, оттолкнув девушку от себя: — Иди ты! Убирайся вон! Надоела, хуже пареной репы! Исказив лицо недовольной гримасой, сделав усилие над собой, чтобы не ответить тем же, девушка вернулась за свой стол. Отодвинув стул напротив Глеба, Млещенко плюхнулся на сиденье. Корозов кивнул в сторону девушки: — Не слишком ли ты груб с нею, Иван? Девушка приятная, вежливая. Сморщившись, как от сильной зубной боли, тот пропыхтел: — Копеечная ей цена, Глеб. Только и есть, что внешность, а внутри все сорняком поросло. Выкашивать косой надо. А я не хочу. Подозвав официанта, Глеб попросил принести для Млещенко сок. — По какому поводу гуляешь сегодня? — спросил у Ивана. — Ты думаешь, я пьяный? Нисколько! — протяжно тоскливо отозвался Млещенко. — Ты слышал, Римма Дригорович из больницы исчезла? И врача убили. Я пошел, чтобы проведать ее, а ее нет, и вся больница на ушах стоит. И я теперь не знаю, где она. Я не знаю, где ее искать. Ее нет дома, я уже проверил. Я не знаю, что делать. — Слышал, — подтвердил Глеб. Он не стал говорить, что обо всем узнал первым, и умолчал, что тогда же похитили Ольгу. Перед Иваном официант поставил сок. Тот тупо посмотрел на фужер, взял в руки, посмотрел на свет, покрутил и немного отпил. Обернулся на официанта: — А где водка? Растерянно глянув на Корозова, официант пожал плечами. Ноздри длинноватого носа Млещенко расширились, глаза округлились. — Это я заказал тебе сок, — вступился за официанта Глеб. — Сок? — Лицо Млещенко искривилось и покраснело. — Ты издеваешься надо мной, Глеб! Тебе жалко для меня водки! — Его взгляд поплыл, как в тумане. — Что тут все за меня решают! — вскричал фистулой, рывком поднялся на ноги, отбросил стул и шатко двинулся к своему столу. В этом ресторане было заведено: если посетитель сильно напивался, начинал буянить и мешать отдыхать другим, его непременно выводили за дверь. Поэтому охрана ресторана цепко следила за Млещенко. Тот, в свою очередь, по пути к столу зацепил возле одного из столов стул, на котором спиной к Корозову в малиновой блузке сидела девушка, и чуть не повалил ее. У девушки в руке был фужер с вином. Оно выплеснулось ей на грудь. Девушка громко вскрикнула, обернулась, и Глеб увидал ее красивое, с большими, как блюдца, глазами и одновременно разъяренное лицо. Это была Софья Зуловская. Это лицо Глеб видел первый раз, он не знал Софью и в душе посочувствовал ей из-за испорченной блузки. Молодой человек, который был с нею — жилистый, с небольшой щербинкой на лице и расщелинами в зубах, — вскочил из-за стола и агрессивно оттолкнул Млещенко. А тот в ответ ударил парня по лицу. Молодой человек незамедлительно дал сдачи. Иван повалился на соседний стол. Из-за стола все вскочили и загомонили. Еще мгновение, и началась бы потасовка, в которой Млещенко пришлось бы туго. Но в этот момент подоспели охранники, подхватили Ивана под руки и быстро вывели из ресторана. На улицы опустились сумерки. На столбах зажглись светильники. По дорогам двигались потоки света от фар автомобилей. Посетители сели за другой стол. Официанты вмиг заменили блюда. Из-за своего стола Софья с негодованием оглянулась на Корозова, как будто не Млещенко, а он толкнул ее так, что она облилась вином. Потом резко поднялась и, гордо вскинув голову, пошла к выходу, приложив к блузке на груди бумажные салфетки. За нею, бросив на стол деньги, след в след устремился ее спутник. Проводив их взглядом, Глеб вспомнил о Млещенко. Разумеется, он догадался, что причиной взрыва эмоций Ивана было внезапное исчезновение из больницы Риммы. Конечно, все это туманно. Однако странными были его чувство вины за происшествие у загородного дома, частые посещения больницы, а теперь переживания по поводу исчезновения Дригорович. Определенно, Иван испытывал к ней какие-то чувства. Впрочем, в этом нет ничего криминального. Римма — эффектная женщина, обращает на себя внимание. Вполне возможно, что Иван запутался в своих отношениях. Как только Зуловская вышла на улицу, ее спутник, увидав в сумраке стоявшего на тротуаре Млещенко, кинулся к нему и начал неистово дубасить. Будь Иван трезвым, парню пришлось бы нелегко, но пьяный Млещенко не успевал защищаться, пропускал удары и не был в состоянии нападать. Сбитого с ног парень бил ногами. Хорошо, на помощь Ивану подоспела охрана ресторана, иначе дела были бы совсем плохи. Софья все это время стояла неподалеку от столба с фонарем и спокойно наблюдала за происходящим. Когда охранники оттащили ее спутника от Млещенко, у нее на лице появилось недоумение, будто она спрашивала, почему они вмешивались не в свои дела. Но ничего не сказала, резко развернулась и с независимым видом пошла к машине. Парень поспешил за нею. Из-за стола, за которым до этого сидел Млещенко, поднялась его красивая спутница и неторопливо пошла к выходу. Она явно не спешила покидать ресторан, как будто делала это вынужденно лишь потому, что ее ухажера вывели вон. Выйдя на улицу, чуть опешила, увидав избитого Ивана. К этому моменту охранники подняли Млещенко с земли, поправили на нем одежду и отошли к дверям. Он покачивался, отплевывая слюни с кровью. Она раздраженно посмотрела ему в глаза и удивленно спросила: — Ты что, мордой об асфальт ударился? — Молчи, дура! — Сам дурак, посмотри на свою рожу! — Не нравится? Метись вон! — Без меня до дому не доберешься! — Я не пьяный. — Конечно нет. Только за руль тебе нельзя. Себя угробишь — это полдела. Тебя не жалко. А вот людей ни за что подавишь — это плохо. Они-то при чем? Пошли. Тронувшись за нею, он пробормотал: — Ладно, довезешь до дому, а потом выметайся! — Там видно будет. — Я тебя предупредил, Настя! Не надейся! — Я давно на тебя не надеюсь! Опять сплюнув, Иван вытер губы, размазывая по лицу кровь. Подойдя к авто, Настя повернулась к нему и протянула раскрытую ладонь: — Давай ключи от машины! — Осточертела ты мне! — Ты мне тоже! — Шлюха ты! — А ты что мне, муж родной, чтобы я блюла себя для тебя? Куда тебя везти? — В загородный дом. — Это далеко. Квартира ближе. — Сказал: в дом! — Черт с тобой! С трудом, путаясь в карманах, Иван достал ключи и сунул в руку Насте. Она открыла дверь автомобиля: — Влезай! Забравшись в салон на переднее пассажирское сиденье, он пьяно махнул рукой, и голова тяжело упала на грудь. Настя захлопнула дверь, обошла машину и села за руль. Бросила ему с неприязнью: — Вышвырнуть бы тебя в какую-нибудь канаву или подставить кол под задницу, чтобы сам себе язык откусил! Как будто услыхав слова Насти, он поднял голову, пробубнил что-то невнятное себе под нос, привалился боком к двери и засопел. Она завела мотор. Не знала и не видела, что все время, пока они с Иваном шли по тротуару к машине и пока не отъехали с парковки, за ними из своего автомобиля следили глаза Софьи и ее спутника. А затем их машина поехала следом. Настя подрулила к загородному дому Млещенко, осветив его фарами. Остановила авто на площадке и повернулась к Ивану. Голова того, запрокинувшись, застряла между подголовником и дверью. Открыв рот, он храпел. Настя толкнула в плечо, понуждая проснуться. Сейчас его тело выглядело обмякшей аморфной массой. На тычок девушки он не проснулся и даже не почувствовал толчка. Ей пришлось вылезти, зайти с другой стороны, открыть дверь и отчаянно пихнуть так, что все его тело заходило ходуном: — Заткни свою глотку! Храпишь, как сивый мерин! Надоел твой храп! Где ключи от дома? По-прежнему продолжая храпеть, Иван и не думал просыпаться. Хмель ударил по мозгам так, что отключились все рецепторы и органы чувств. — Эй, ты что, оглох? Повесил уши на гвоздик сушиться? — яростно толкала Настя. — Давай ключи! Но, видя, что будить бессмысленно, полезла сама искать по его карманам. Обшарила все карманы, нашла ключи от квартиры, но от дома ключей не было. Проверила бардачок машины, но и там ничего не нашла. Стала снова тормошить Млещенко: — Да просыпайся же ты, козел, паразит, нахрюкался, как свинья! Ведь предупреждала, чтобы не заливал глотку! Задавить тебя надо было еще в зародыше! Открывай свои зенки! Говори, где ключи? — Она хлестала его по щекам с неистовым пылом, как будто отводила душу, испытывала особенное удовлетворение, даже упоение, нисколько не жалея его физиономии, марая ладонь его кровью. Заурчав, Иван попытался сделать какое-то движение. Девушка подождала, надеясь, что он приходит в себя. Но надежда не оправдалась. Ей вновь потребовалось возобновить упражнения с лицом Ивана. Колошматила его уже с остервенением: — Тебя убить мало! Даже на новоселье в этом чертовом доме не пригласил меня, бабник! Что ты за уродина такая! Бог создал тебя, а сам заплакал! Разгромить этот дом надо, чтобы не хвастал больше! Зачем, спрашивается, приехали, если ключей нет? Мне сейчас противно сидеть в машине вместе с тобой! Мыча, пытаясь шевелиться, Иван храпеть перестал. Выдохнувшись, Настя захлопнула дверь и вернулась за руль: — Убила бы, да посадят за дурака! — завела мотор и отъехала от дома. Надвигалась ночь. Машина Софьи остановилась неподалеку, съехала с дороги и погасила фары. Из-за руля выбрался парень и пешком прошел к дому Млещенко, где стояла машина Ивана. Притаился в кустах, наблюдая, как Настя пыталась привести в чувство хозяина дома, и слушая ее возмущения. Вернулся к Софье, когда Настя уехала прочь. Сообщил Зуловской: — Это его дом. — Почему они уехали? — Софья сидела на заднем сиденье темного салона. — У него не оказалось ключа от дома. Он пьян в дупель. Развезло по дороге. — Тогда за ними! — скомандовала она.