– Мика… Голос за спиной был очень тихим, но я вздрогнула и поспешно оглянулась. – Вижу, что пунктуальность не входит в число твоих достоинств, – Алексей Ветров улыбался. – Извините, – я смутилась. – Понимаете, мне нужно было еще сбежать от охранника… – Ты не выходишь из дома без охраны? – удивленно приподнял он одну бровь. – И это было всегда? – Я… я не знаю. Он взглянул на меня с явным интересом. – Вижу, ты – просто журналистская удача, какая выпадает только раз в жизни, – заявил он, и я не смогла понять, какова, собственно, доля шутки в этом заявлении. – Однако, раз уж мы прячемся, не стоит стоять здесь на виду. Давай прокатимся и поговорим. Я согласилась. Если Владимир застанет меня за беседой с тем самым журналистом, которого выставили из нашего дома, ничего хорошего уж точно не выйдет. – Он, возможно, уже меня ищет, – предупредила я. – Не проблема. Ветров уточнил, где мы расстались с охранником и, выведя на большом смартфоне план торгового центра, быстро наметил самый удобный путь. Вскоре мы без всяких приключений спустились на парковку, находящуюся под козырьком главного здания. У Алексея оказалась уже не новый «Фольксваген». Как-то слишком скромно для нахрапистого ловца сенсаций. С другой стороны, наверное, машина нужна ему для конспирации, а в гараже стоит что-то гораздо дороже и представительнее. – Думаешь, слишком невзрачная? – усмехнулся он, будто прочитав мои мысли. – Зато удобная, езжу уже семь лет и не собираюсь расставаться. Неблагодарное это дело – менять старых друзей. Мы пристегнулись, и он выехал с парковки. – Так на чем там мы остановились? – продолжил Ветров, выезжая на дорогу. – Ты говоришь, будто не знаешь, охраняли ли тебя раньше. – Понимаете, раньше я жила в Лондоне… – И? – он с интересом посмотрел на меня. – И… Я не знаю, – я ощущала себя настоящей дурой. – В общем, я не помню. После аварии я потеряла память… – Интересно, – он присвистнул, между тем ловко встраиваясь в поток машин на МКАДе. – Совсем ничего не помнишь? – Совсем, – призналась я. – Пришла в себя только в больнице. Ветров задумчиво побарабанил по рулю. – А врач? – Врач со мной до сих пор работает, но пока без пользы. Он говорит, что такое бывает. Память может в один момент сама собой восстановиться, – объяснила я, смутно удивляясь тому, что планировала расспросить его, но вместо этого сама отвечаю на вопросы. – Подруги, знакомые? – тем временем продолжал допрос журналист. – Я разговаривала с одной… Она – в Лондоне и, похоже, мы не слишком дружили… – Ага, – Ветров кивнул. – Дай, пожалуйста, ее имя и номер телефона. – Зачем? – тут я, наконец, рассердилась. – Зачем он допрашивает меня и лезет в какие-то несущественные детали, когда на кону, возможно, стоит моя жизнь? – Лучше расскажите, что вы там говорили про покушения. Он снова быстро взглянул на меня и задал новый вопрос: – Давай на «ты». И скажи, тебя ведь снова пытались убить? Так? Я с трудом сглотнула и кивнула. – И как же на этот раз? – поинтересовался беспечно журналист. Мы встали в пробку и медленно ползли среди других машин, что позволяло Ветрову смотреть больше на меня, чем на дорогу. – Яд в бокале. Как в классических детективах, я их в последнее время множество пересмотрела, – все равно вечерами делать нечего, – ответила я и коротко рассказала о произошедшем, сама не замечая того, что снова действую так, как ему хочется. – Ну, допустим, – согласился он, выслушав мой рассказ. – Не факт, что хотели убить именно тебя, но и это совсем не исключено. – Так что там с предыдущими случаями? – напомнила я. – И почему тебе интересно в это влезать? – Профессия такая, – он улыбнулся. – И, считай, уже зависимость, – если нюх приводит меня к чему-то, значит, влезть в это обязательно стоит. А про покушения… Первое было еще в Лондоне. Тебя едва не столкнули на рельсы метро. В висках вдруг застучало – это поезд несется прямо на меня железной махиной, готовой смести на своем пути все. Я четко вижу клетчатый пол, толстую желтую линию, отделяющую опасную зону, огромные рекламные плакаты, цифровое табло, отсчитывающее последние секунды… Вокруг – пестрая толпа. Час-пик… Время пришло. Я чувствую в горле легкую тошноту и понимаю, что осталось совсем немного… Голова кружится все отчаяннее. – Мика? – Ветров осторожно коснулся моего плеча. – Тебе нужен ингалятор или таблетка? – Нет, – хрипло выдохнула я. Оказывается, я уткнулась лбом в торпеду и дышу тяжело, словно раненный охотниками олень. – Я просто, кажется, вспомнила что-то… – Гул поезда все еще звучал в ушах. – А на какой станции это случилось? – Не знаю, а ты помнишь название? – Дай телефон, – я протянула руку, и Ветров беспрекословно вложил в нее свой смартфон. Я просмотрела уже штук пятнадцать станций, когда внезапное узнавание электрошоком пронзило меня от макушки до пяток. – Это Бэнк, Северная линия, – пробормотала я, разглядывая картинку. Пустая станция выглядела непривычно, и, тем не менее, я ее узнала. Даже сейчас при взгляде на нее сердце испуганно замирало. – Я вижу, память потихоньку возвращается к тебе, – покосился на меня журналист. Я пожала плечами. – А что со вторым покушением? Это было ДТП? – спросила я. – Вовсе нет, – он выдержал паузу, но так как я не собиралась задавать уточняющие вопросы, продолжил: – По машине стреляли. Я потерла виски, словно надеялась привести себя в чувство и проснуться от этого кошмара. – То есть, как в фильмах про бандитские разборки и про гангстеров? – уточнила я, чувствуя себя героиней комедии абсурда. – Почти, – усмехнулся Ветров. – Рад, что к тебе вернулось чувство юмора. Люди, напрочь его лишенные, никогда не вызывали моей симпатии. – Я не ищу твоей симпатии, – оборвала его я. – Ну конечно, – он хитро покосился на меня. – Такой девушке, как ты, больше подходят богатые и преуспевающие парни. Наверняка один из таких уже есть у тебя на примете? Кажется, я слегка покраснела, а от этого разозлилась еще сильнее. – И что там со стрельбой? – буркнула я, отдавая ему смартфон. – Твою машину не поливали свинцовым дождем – всего две маленьких дырочки в колесе – стрелял, вероятно, профессионал, – сообщил Ветров, лихо сворачивая с трассы на один из уводящих вдаль лепестков. – Весело, – я кивнула. – И отец об этом знает? – Конечно, – Ветров пожал плечами. – Вот это очень интересно. Я не удивлен, что за тобой везде таскается охранник, но удивлен тем, что он позволил обмануть себя, и тем, что твой отец еще не перебил половину Москвы. – Ты делаешь из него какого-то крестного отца. Журналист промолчал, но по его взгляду я поняла, что ему есть, что сказать на эту тему. – Передавать сплетни дочери того, о ком шушукаются, дело глупое, – заметил он. – Но жизнь у твоего отца, поверь мне, довольно бурная. Неудивительно, что враги у него имеются. – То есть меня хотят убить даже не ради меня самой, а из-за отца? – удивилась я. – Полагаю, что так. Впрочем, наверняка сейчас ничего неизвестно. Раве ты сама вспомнишь что-нибудь интересное. Я медленно покачала головой. – Тогда продиктуй телефон и имя твоей лондонской подруги, – вернулся он к своему первому вопросу. – Мне кажется, твоя жизнь в Лондоне была довольно интересной. – А что ты хочешь за это? За то, что берешься мне помогать? – уточнила я, прикидывая, как бы можно было получить деньги. Карточку для оплаты мне дали, но если я сниму с нее достаточно крупную сумму, скорее всего, возникнут вопросы. Отец был категорически против журналиста. Может, и мне не стоило к нему обращаться, но имелись ли другие варианты? Если дома от меня все скрывают, приходится добывать информацию иначе. – Пока что ничего, – сказал Ветров, ведя машину по каким-то объездным дорогам. – Дальше посмотрим. В любом случае не буду просить у тебя большую сумму. Может, потребуются какие-то расходы… – И в конце ты продашь эту историю какому-то из изданий? – уточнила я. Наверное, это все же ошибка. Что скажет отец, если наша фамилия окажется на страницах желтой прессы? – Зависит от результатов, – ответил он. – В любом случае обещаю, что не предприму ничего, не сообщив тебе предварительно. – Ну вот, – он резко затормозил. – Мы приехали. То же место, но в анфас. Лучше, если ты пройдешь немного пешком. Вон там подъезд. Я уже открыла дверцу, когда он снова меня окликнул: – Мика, вот возьми, – Ветров протянул мне небольшой конвертик, внутри которого лежала сим-карта. – Спрячь ее хорошенько. На этот номер я буду писать.