– Тебя заводят кровавые подробности? Ты – рисковая девушка. Он коснулся моих волос, отведя от щеки непослушную прядь и, между тем, словно лаская, и я поспешно отстранилась – так интимно, так чувственно это вышло. Чтобы собраться с духом, я незаметно дотронулась до медальона. – Меня это не заводит. Просто любопытно. – Любопытство – порок. Но, я слышал, у тебя есть и другие, – он слегка наклонился ко мне. Его глаза излучали особое напряжение, выйти из-под влияния которого было очень сложно, поэтому пришлось отвести взгляд и допить шампанское, собираясь с силами. Проходящий мимо официант ловко заменил опустевший бокал новым, и я тут же сделала еще глоток. – Хочешь посоревноваться в пороках или завидуешь? – спросила я, надеясь, что слова звучат не беспомощно, а едко. Мы были одни в своем уголке. Никто не мешал разговору – гости старательно обходили нас по большой дуге, словно здесь, между нами, находилась готовая взорваться бомба. Бумс – и полетят клочки по закоулочкам! А он внезапно стал очень серьезным, словно тоже почувствовал эту опасность. – Я хочу, чтобы ты передала своему отцу, что я его не боюсь. Мы еще посмотрим, кто – кого. И лучше не влезай в эту игру. Уезжай, пока не поздно, в свой Лондон. Поняла? – он резко встал и навис надо мной. Новый бокал уже опустел, поэтому я поставила его на низкий стеклянный столик, заодно внутренне собираясь, и тут заметила уже знакомую эффектную девушку-блондинку. Надо же, они помирились после бурной сцены. Милые бранятся – только тешатся! Вот теперь, не подчиняясь общему для остальных правилу обходить нас десятой дорогой, блондинка направлялась прямиком к нашему дивану. Сегодня на ней было коротюсенькое красное платье, не оставляющее ни малейшего шанса для работы воображения. А двигалась красотка с грацией пантеры, готовой вцепиться в глотку тому, кто посягнет на ее драгоценного самца. Вовремя она появилась. – Да, вижу, что действительно пора уходить. Не хочу стать причиной семейного скандала! – Я толкнула его в грудь и поднялась, радуясь тому, что он обалдел от такого поведения. – Ну, пока, можешь не провожать. Я сделала шаг в сторону и двинулась к выходу. Ноги почему-то едва меня слушались, и, боюсь, виной тому было вовсе не выпитое шампанское. – Что это было? Зачем она пришла? – услышала я за спиной голос красотки в красном. И тут не смогла сдержаться. Оглянулась и самым милым тоном, на который была способна, произнесла, почти что проворковала: – По приглашению. До встречи, милый. Надо было видеть их лица! Считаю это достойной компенсацией за неудобную ситуацию, в которую попала. Пусть теперь объясняется и оправдывается. Так ему и надо. Не сомневаюсь, что пантера в красном отомстит за меня достойно: устроит истерику, выест весь мозг, откажет в сексе и угомонится только после покупки блестящих побрякушек, стоящих весьма недешево. Но все-таки из-за чего возникла вражда между Денисом и отцом? Что они, в конце концов, не поделили и почему во все это оказалась втянута я? Вернувшись в отцовский дом, я встретила в холле Анну, которая окинула мой наряд оценивающе-неодобрительным взглядом. – Была в гостях и пила шампанское! – объявила я ей, еще разогретая недавней пикировкой, из которой вышла абсолютной победительницей. – Я уже подросла, правда, мамочка? Я слышала, ты любишь только младенцев и собачек. Наверное, в твое сердце вмещаются только компактные объекты? Какова длина твоего Прокрустова ложа? – Иди проспись, – сухо бросила она и отвернулась. Очевидно, она всегда от меня отворачивалась. Насильно мил не будешь. Отец вернулся примерно через час и ворвался в мою комнату, словно торнадо. – Ты что это творишь?! – закричал он, подскочив ко мне. Я непроизвольно вжалась в диван и промолчала. – Зачем ты туда вообще пошла? Ну, отвечай! – Я нашла приглашение… – пробормотала я. От легкого хмеля давно не осталось и следа, но тут можно было протрезветь от одного его голоса. – Я думала, что ты там… – Ты много думаешь, – он смотрел на меня так, словно хотел ударить, но сдерживался буквально из последних сил. – И что он тебе сказал? – Что-то про игру, в которой еще неизвестно, кто победит, и про то, что он тебя не боится. Санев отвернулся и прошелся по комнате, очевидно, обдумывая что-то. Потрогал жалюзи на окне, затем снова повернулся ко мне. По его лицу, уже абсолютно спокойному, было видно, что решение принято и обжалованию не подлежит. – Ну что же, вероятно, так даже лучше, – заявил он неожиданно. – Завтра поедешь в одно надежное место. Нечего тебе здесь делать. Мне совсем не хотелось никуда ехать. К тому же мое собственное расследование только началось, а он уже ссылает меня. – Куда? Где это место? Зачем туда ехать? – Затем – чтобы не натворила глупостей, – холодно заявил отец. – Там тебе вряд ли удастся это сделать. – Но я… Можно… – Нельзя! Владимир отвезет тебя. Собери с утра вещи, – оборвал он, даже не дослушав, и вышел, старательно прикрыв за собой дверь. Я уже ничего не понимала. Вроде бы поведение отца целиком было связано с его беспокойством и заботой обо мне, но, с другой стороны, мне не нравилась эта забота, словно заноза в душе сидела. – С глаз долой – из сердца вон, – пробормотала я. И откровенного разговора, на который я так надеялась, у нас не получится. На душе было пусто. Итак, подведем итоги. Кто же такая ты, Мика? Почему тебя не любят ни отец, ни мать? Почему у тебя нет друзей и нет привязанностей? Почему, даже потеряв память, ты словно ничего и не теряла? Словно ты являлась чужой в этой жизни и тебе здесь никогда не было места? Встав с дивана, я зашагала по комнате, совсем как отец недавно. На пути попалось зеркало, и, приблизившись к нему, я посмотрела на свое отражение, как делала это не раз. Но сейчас я казалась себе незнакомкой. Точно такой, какой увидела себя впервые после той аварии… Нет, не точно такой. Что-то неправильное, странное было в моем облике. Я наклонилась к зеркалу поближе, вглядываясь в стекло, искала и никак не могла найти ту неуловимую деталь, которая меня встревожила. Но ведь она была. Что-то смутило меня при мимолетном взгляде. Что? Встревоженные глаза? Обиженная складочка на переносице? Темный ареол на щеках?.. Я слегка отстранилась и снова прильнула почти вплотную к отражению. Как странно: корни отросших волос были темными. Не блондинистыми, а, скорее, шоколадными. Пока они только-только проступили, но тем не менее отчетливо показывали, что я не была блондинкой. Странно. Я коснулась волос пальцем. Я крашусь в блондинку? Но почему? Может быть, просто потому, что мне так больше нравится. Мало ли девушек предпочитает светлый цвет волос, полагая, что он притягивает мужчин. В детстве, судя по фотографиям, я была белокурой. Сущий ангелок. Потом, вероятно, волосы потемнели. Такое бывает… Интересно, в каком возрасте? У отца волосы средне-русые. У Анны – светло-пепельные. Тоже крашеные?.. Интересно, а когда я красилась в последний раз? Наверняка в Лондоне, как раз перед возвращением в Москву, перед катастрофой… Какие пустяки: стою тут перед зеркалом и думаю о цвете волос, будто мне и думать больше не о чем! Я поставила в телефон вторую симку и проверила, нет ли сообщений от Ветрова. «Проверяю факты. Будь осторожна и сиди дома», – писал он. Я усмехнулась. Словно меня кто-то спрашивает. Если отец сказал, что отправит меня в надежное место, так и будет. «Завтра меня отсылают в какое-то убежище», – написала я. Ответа не последовало, и я на всякий случай отключилась. Если отец узнает об этой переписке, он, как минимум, будет очень зол, потому что я вмешиваю в семейное дело постороннего. Тем более журналиста, охотящегося за сенсациями. Но если бы я получила ответы на вопросы в семье, разве я привлекла бы кого-то еще? Они молчат, принимают решения за моей спиной и, очевидно, что-то скрывают. Что же принесет завтрашний день? Я могла бы думать об этом, но вместо того думала о Денисе. Словно наяву я ощущала, как его рука небрежно касается моей щеки, будто лаская, отчего кожа моментально вспыхивала. «Тебя заводят кровавые подробности? Ты – рисковая девушка», – звучал в ушах слегка насмешливый голос. Плотно зажмурившись, я старалась не думать о Денисе, но все еще продолжала ощущать его прикосновение. Он приснился мне в необычном образе – со старомодными усиками, одетый во что-то очень странное, Денис стоял на перроне и обнимал красивую рыжую девушку. Они смотрели друг на друга и смеялись, как смеются влюбленные, счастливые люди, а я отчего-то так расчувствовалась, что заплакала во сне. И проснулась в слезах. «Глупости, – сказала я себе, стискивая на груди руки. – Этот человек – мой враг, мне незачем думать о нем». Но сон оказался безнадежно испорчен. Промаявшись какое-то время, я поняла, что так и не засну. Пыталась читать, но слишком болели глаза. Так и лежала, пялясь в пространство. Медальон на груди был теплым и, поглаживая его неровную поверхность, я думала о том, что на моей короткой памяти уже произошло так много. Слишком много для меня. Я так и не заснула, поэтому забрезживший за окном рассвет меня даже обрадовал – не пришлось притворяться спящей. Я спустилась на кухню. Как раз пришла кухарка. – Ты рано, – заметила она, ставя на стол сумки с продуктами. – Не спится, – я пожала плечами. – Сегодня уезжаю. Она кивнула и, не спрашивая, сделала мне кофе, а потом быстро смешала тесто и принялась выпекать тонкие кружевные блинчики. Они были такие вкусные, что я даже позабыла обо всех тревогах. Подняв голову от пятого блина, я заметила, что повариха на меня смотрит. – Что-то не так? Она покачала головой: – Все так, Мика. Ты выросла и так изменилась, что я тебя не узнаю.