– О да, он умеет любить. Надеюсь, ты еще успеешь оценить всю его любовь, – Анна пожала плечами и, больше не обращая на меня внимания, пошла вниз по лестнице. Я молчала. Не стоило вообще начинать выяснение отношений. Ну и что я ожидала услышать? Если бы я была потерявшимся щенком, очевидно, у меня имелся бы шанс, но я – человек, и в шансах мне отказано. Знать бы хоть, каким чудовищем я была до катастрофы и чем заслужила все это. Так и оставив сок на столике, я вернулась в свою комнату и набрала номер Оливии, моей лондонской подруги, – один из немногих номеров, оказавшихся в выданном отцом телефоне. Веселый голос ответившей девушки показался мне абсолютно чужим. – Оливия?.. – Да, а кто это? – удивилась она. На заднем фоне звучала музыка, слышались чьи-то голоса. – Это… Мика… – я запоздало сообразила, что не знаю, как меня называли в Лондоне. Смешно. Но она уже узнала и обрадовалась. – О, Мика! Как рада тебя слышать! Твой отец сказал, что ты попала в аварию и болеешь. Я специально не звонила, чтобы тебя не беспокоить. Тебе уже лучше? Авария – это просто ужасно. Моя тетя недавно попала в аварию, у ее «Феррари» помяли весь правый бок… Вклиниться в поток ее речи было совершенно невозможно. Кажется, ее не слишком интересовало состояние моего здоровья. И это моя лучшая подруга? Неужели я и вправду не заслуживаю ничего лучшего? Хотя бы капельки внимания и искреннего сочувствия?.. – Оливия, – я прервала ее, и она замолчала. С полминуты я слушала тишину в трубке. – Оливия, скажи, а мы с тобой действительно дружили? Вопрос дался нелегко, и, задав его, я сразу о нем пожалела – что, если ответ мне не понравится? – Конечно! Как ты можешь спрашивать! Плохо, когда говоришь по телефону и не видишь глаза собеседника, потому что я ей не поверила. Может быть, виной всему связь, но доносящийся из трубки голос звучал как-то… фальшиво. Словно неверная нота, вырвавшаяся у певицы. – И Якоб только о тебе и спрашивает, – продолжала бойко далекая подруга. – Мы очень ждем твоего возвращения… Сейчас, уже заканчиваю, – шепотом сказала она кому-то, очевидно, недостаточно плотно прикрыв трубку. Рядом звонко засмеялись, что-то звякнуло. Вероятно, Оливия развлекалась в веселой компании, и мой звонок не доставил ей радости. Продолжать разговор не имело смысла. – Извини, мне пора. Ждут, – соврала я, чувствуя себя абсолютной дурой. – Выздоравливай, – сказала Оливия, и теперь я услышала в ее голосе живые интонации благодарности. Выходит, она и вправду рада, что общение заканчивается. – Увидимся! – Увидимся, – эхом откликнулась я и нажала на отбой. Что же мы имеем, дорогая Мика? Никто нас не любит, никто не уважает. И в Лондоне было не лучше. Почему? Я подошла к зеркалу, смутно ожидая увидеть там чудовище. Ничего подобного. Симпатичная ухоженная девушка. Изгои такими не бывают. Не знаю, почему я так думаю, но изгоев можно легко узнать, у них словно невидимая печать на лбу. А я ведь не похожа на тех, над кем смеются в школе, от кого шарахаются в универе и потихоньку крутят у виска пальцем, мол, чокнутая, лучше не связываться. Я не такая. Я видела это ясно, и тем не менее реальность упорно доказывала обратное. Телефон зазвонил, и вначале я не хотела брать трубку, но, увидев, что вызов от отца, все же нажала прием. – Мика, – заговорил он бодрым деловым голосом, – собирайся. Сегодня мы идем на фуршет. Выбери что-то простое, но элегантное. Спроси у Анны. Меньше всего мне хотелось идти куда-то. Я молчала, и отец забеспокоился. – Что-то случилось? Ты не заболела? – Нет, – я понимала, что ни за что не расскажу ему о сегодняшних разговорах. – Все хорошо. Просто мне не хотелось бы никуда идти. Может, просто побудем дома?.. – Глупости! – отец, кажется, рассердился. – Тебе всегда нравились хорошие тусовки, – укоризненно проговорил он. – Врач велел тебе общаться. Только так к тебе вернется память. Собирайся. Владимир отвезет тебя. Встретимся на месте. Звонок оборвался, а я еще сидела с трубкой у уха, не веря тому, что отец просто оборвал разговор. «А ведь Анна укатила, – сообразила я, положив трубку. – Выходит, не очень-то она мужу докладывается. Интересно, знает ли он о том, что она делает? Хорошо бы найти рычаги влияния на нее…» Вслед за этой мыслью я ощутила во рту горечь, будто съела нечто несъедобное. Возможно, это была мысль из прошлого. Вполне вероятно, что когда-то – до всего, что со мной произошло, – я и действовала именно так, и тогда отношение Анны вполне можно понять. Нет, нельзя возвращаться к прошлому и вносить в новую жизнь грязь. Анна поступает благородно. Пусть она не любит меня и любит собак, хорошо, что она вообще умеет любить, и нельзя использовать эту любовь во зло. Однако свою выгоду я получаю: могу выбрать, во что одеться, сама. Пройдя в гардеробную, я осмотрела купленные платья. Одно из них, темно-синее, совсем простое, но благодаря мягкой облегающей ткани, элегантно подчеркивающее фигуру, выглядело подходящим для фактически любого мероприятия. Пусть на нем не было лейбла известной марки – мне оно шло, и это – главное. К платью я подобрала классические лодочки и тонюсенькую цепочку из белого золота с маленькой бриллиантовой звездочкой. Казалось, что звездочку не держит ничего и она упала мне на грудь с неба, утомившись пребыванием в высоте. Какие желания загадывают на падающую звезду? На самом деле я хотела только одного – найти наконец свое место и не чувствовать себя гостьей на краешке чужого гнезда. И еще, конечно, я хотела, чтобы кто-нибудь меня любил. …Пока еще оставалось время, я принесла книгу и села читать. Некоторые книги казались старыми друзьями и, читая, я их узнавала. Это было хорошим знаком – память, как и говорил добрый доктор, не отказала полностью и постепенно восстанавливается, а мне приятно заглянуть в гости к старым друзьям. Ближе к назначенному времени прибыла вызванная отцом девушка, которая сделала мне макияж и уложила волосы. По-моему, не слишком удачно. Лицо стало непривычно ярким и словно бы гораздо более взрослым. – Вам очень идет, – профессионально-безразличным тоном сказала девушка. – Мы подчеркнули скулы и выделили губы, а брови у вас и так хорошие. Я кивнула. Что же, это не мой праздник, а потому и выбираю не я. Из холла донесся громкий голос Анны – она вернулась поздно и теперь торопилась. А мне позвонил Владимир и сказал, что уже ждет внизу. Пришлось обуваться и выходить, а перед тем нанести немного духов из узкого флакончика. Не уверена, что знала и любила их в прошлой жизни, но в этой, определенно, полюбила. В терпко-кожаном аромате ощущалась тревога, полностью соответствующая моему внутреннему состоянию. Этот запах ассоциировался с саванной, где земля треснула под воздействием иссушающего-яростного солнца, кажется, что весь мир погружен в дремотный покой, но ощущение это обманчиво: в зарослях, надежно укрытых переплетением жестких колючих веток, притаился безжалостный хищник, поджидающий жертву. Если даже удастся различить его силуэт, то издали покажется, будто это изваяние, и странно и смешно ожидать, что оно придет в движение. Но видимость лжива. Еще миг – и хищник стремительно бросится на жертву. Брызнет густая кровь, и к аромату спаленной солнцем травы и нагретой земли присоединится тяжелый смолистый запах смерти… Странные ассоциации иногда рождались в моей голове. – Едем, – Владимир распахнул для меня дверцу. Анну ждать не стали. Очевидно, отец считает, что его положение обязывает иметь личного водителя каждого из членов семьи… или Анна просто отказалась ехать со мной в одной машине. И то, и другое равновероятно. Владимир, мне показалось, сегодня находился не в настроении. Он даже словно слегка нервничал, а когда я задала ему вопрос, не сразу услышал. – Куда мы едем? – повторила я, слегка повысив голос. Рука на руле едва заметно дрогнула. – Тут неподалеку. К друзьям вашего отца, – наконец отозвался он. – Будет много людей, среди них – пара-тройка селебрити. «Которых пригласили только ради престижа», – подумала я с тоской. Очередной непонятный вечер среди чужих людей, и я в роли куклы – улыбаемся и киваем… Больше вопросов я не задавала, тем более что дорога оказалась очень короткой. Особняк – потому что назвать домом это сооружение было невозможно – сиял огнями, а на подъездной аллее совершали круг автомобили, высаживая своих пассажиров. Мне открыли дверцу, я вышла и огляделась. Люди стояли на крыльце и оживленно разговаривали, из следующей машины вышел пожилой импозантный мужчина с неприлично молоденькой девушкой, которая, судя по его руке, легшей ей чуть ниже талии, вовсе не являлась его дочерью. Похоже, все вокруг были знакомы и радостно щебетали, а я оставалась в одиночестве, как прокаженная. – Ты – Мика? – стройная белокурая красавица появилась, кажется, из воздуха. – Я – Таня, хозяйка дома. Твой отец еще не приехал. Извини, что не встретила. Сама понимаешь, сегодня у меня такая суета, что голова пухнет. Ничего нельзя выпустить из-под контроля! Как специально то одно, то другое. Мало того, что один из официантов заболел, так они еще умудрились пролить соус на скатерть, пришлось заменять в последний момент. Она улыбалась дружелюбно, словно знала меня тысячу лет, и от этой болтовни стало спокойнее. – Пойдем, я тебе все покажу. И не смущайся так, – она приобняла меня за плечи. – Ах, бедная девочка, я знаю, что с тобой произошло, но уверена, что ты быстро придешь в себя. Слышала, что ты – хорошая тусовщица, – хозяйка дома многозначительно улыбнулась. Она провела меня внутрь, знакомя по пути с гостями, и иногда давала такие забавные определения, что я тоже стала улыбаться. «Скучнейший человек, – сказала она про одного политика, – умудряется усыпить всех речами, как кот Баюн. Невозможно слушать его и бодрствовать. Поэтому на воровстве его не ловят. Пока все спят, деньги словно сами собой утекают из бюджета». «Актриса, популярная еще в прошлом столетии. Живет крупицами былой славы и кормится с чужих столов. Но посмотри, сколько гонора. Стоит так, чтобы ее все видели, и неприлично радуется, когда ее узнают… полюбуйся…» – Дорогая, я привела к тебе твою поклонницу! – она подтолкнула меня к актрисе. – Дочь нашего обожаемого Вячеслава Санева! Глаза старой женщины и вправду заблестели, а на впалых щеках выступил настоящий румянец. – Очень рада, – она милостиво дотронулась до моей руки. Я едва не отпрянула, испугавшись холодного прикосновения, а еще того, что сейчас она задаст какой-нибудь вопрос, вроде какую роль из ее репертуара я люблю больше всего, но обошлось – она только улыбалась. – Я не знаю, видела ли вообще фильмы с ее участием, – укорила я хозяйку, когда мы немного отошли. – Вдруг бы она спросила? – Ой, – та махнула рукой, на которой блеснул красивый рубиновый браслет, – она старая опытная женщина и, конечно, не будет ставить себя в такое неловкое положение. Кто здесь вообще помнит ее фильмы? Главное – лицо знакомое, и этого вполне достаточно. И тут я заметила Дениса. Он смотрел прямо на меня так пристально, что я смутилась. – А это Денис Заревский, – поймав мой взгляд, сообщила Татьяна. – У него не очень хорошие отношения с твоим отцом, но если не приглашать на одни вечеринки лютых врагов, будешь сидеть совсем без гостей. Здесь все так или иначе друг друга недолюбливают, а иные – просто ненавидят. Обрати внимание: чем нежнее люди воркуют друг с другом, тем сильнее их взаимная ненависть. – А почему у них не очень хорошие отношения? Я имею в виду Дениса и отца, – решилась я. – Ой, что-то финансовое! – усмехнулась хозяйка. – Тут большинство причин финансовых! А может, и личное. Оба еще те ко… гмм… – запнулась она, проглотив окончание слова, но я вполне его поняла.