Стив не рассмеялся. — Похоже на Бреслина? — спросила я. Помолчав, Стив ответил: — Похоже на то, что он желает поддерживать с нами дипломатические отношения. — Вот именно. Потому что только так он может быть в курсе наших дел. А вовсе не из-за его глубокой веры в нас с тобой. Знаешь, за чем я его застукала? Он беседовал с Маккэнном, но как только они увидели меня, сразу заткнулись. Бреслин наплел мне всякой бредятины насчет семейных проблем Маккэнна, но я убеждена, что они обсуждали, как побыстрее от меня избавиться. — Думаешь? А что конкретно они говорили? Я пожала плечами. — Да мне по барабану, я толком и не слышала. Маккэнн выглядел совсем не радостно, а Бреслин уверял его, что быстренько разберется с какой-то бабой и все снова станет как прежде. Маккэнн хотел, чтобы он поторопился. Примерно так. — И ты уверена, что речь не про жену Маккэнна? — Черт его знает. Но вряд ли. Придурок в костюме, с бейджиком и опросным блокнотом подкатил к нам, счастливо улыбаясь, но, увидев наши лица, мигом испарился. Мои чары снова работали. Еще пару дней назад он бежал бы за мной до конца улицы и клянчил денег на борьбу с псориазом в развивающихся странах, умоляя улыбнуться. — Хорошо, — сказал Стив. — Итак, мы пытаемся понять, не стал ли Бреслин продажным полицейским. Даже на таком расстоянии от здания мы оба автоматически оглянулись. — А вдруг это Маккэнн? Об этом я даже не думала и на секунду почувствовала себя дурой безмозглой. Паранойя иногда мешает мне увидеть очевидное. Но эту мысль быстро вышибла из головы волна возбуждения — из гнезда продолжали выползать все новые пауки. — Вполне может быть. Я прокручивала в голове, что мне известно о Маккэнне. Родился в Дроэде. Жена и четверо детей. Не из денежных мешков. Происхождением совсем не похож на Бреслина. Я вспомнила, как он кисло заметил однажды, что уровень преступности можно было бы свести к нулю, если всех этих испорченных деток со смартфонами в четырнадцать лет отдавать в обучение ремесленнику, как сделал его папаша. У родителей нет жирного банковского счета, и они не могут подкинуть денег, если нужна новая машина, или в доме необходимо поменять кровлю, или пора платить за колледж, а зарплаты детектива на все не хватает. Мафиозному боссу в поисках карманных полицейских очень бы понравился Маккэнн. Или оба. — Неудивительно, что Бреслин готов был проглотить все, что ты ему преподнесла, — сказал Стив. — Он не может допустить, чтобы мы попросили шефа снять его с этого дела. — Если что-то из этого существует на самом деле. — Если, — согласился Стив. — И чем закончился разговор с Бреслином? — Я извинилась. Сказала, что была слишком очарована его величием и не могла ясно мыслить. Ему понравилось. — Думаешь, поверил? Я пожала плечами. — Да неважно. Если и нет, то наверняка решил, что я просто злобная сука, но он в любом случае так думает. Ему нужно закорешиться со мной, и я предоставила ему такую возможность. Все в порядке. Мы дошли до полицейской стоянки. За время нашей короткой прогулки я насчитала одиннадцать мужчин в темных пальто. Каждый из них заставлял меня чувствовать себя параноидальной идиоткой, но даже целый выводок темных пальто не мог вытащить занозу, которая давала о себе знать, когда я вспоминала о человеке в конце проулка. В воротах Стив спросил: — Что делаем? Для начала надо раздобыть информацию о финансах Бреслина и Маккэнна и об их телефонных разговорах. Затем вывернуть наизнанку их компьютеры, чтобы узнать, заходили ли они туда, куда не должны были заходить. И все это нам недоступно. — Продолжим работать над делом. Продолжим общаться с ним. Продолжим держать рты на замке. Я помахала рукой парковочному охраннику, он помахал мне в ответ и начал искать ключи от «кадетта». — И я хочу посмотреть, сумею ли заставить Бреслина испортить со мной отношения. Дом Ашлин обработали как следует. Когда в квартире живет кто-то еще, мы стараемся не очень ее разносить. Стираем порошок для снятия отпечатков, книги возвращаем на полки, если только специально не хотим навести шороху. Но когда в доме больше никого нет, мы не очень утруждаем себя деликатностью. Ребята Софи покрыли полквартиры черным порошком для снятия отпечатков, а в другой половине просыпали что-то белое. Вырезали часть ковра, на котором лежало тело. Отпилили кусок каминного бордюра. Разворотили кровать и продырявили матрас. В уютном беспорядке семейного дома это казалось бы ночным кошмаром, но квартира Ашлин и так не очень напоминала настоящее жилье. А теперь она выглядела как центр обучения Экспертного бюро. Стив занялся гостиной и ванной, а я — кухней и спальней. Было очень тихо. Только Стив насвистывал что-то да приглушенные звуки доносились с улицы. Какие-то старики радостно жаловались на жизнь, верещали дети, но из соседних домов не доносилось ни звука. Эти старые стены слишком толстые, и чтобы соседи вас услышали, надо кричать, и очень громко. Таинственный любовник, бывавший тут, наверняка это знал. Поиски не принесли никаких результатов. Стандартные секретные места — упаковки продуктов в морозильнике, жестянки со специями, под матрасом, внутри туфель — были пусты. Ни любовных записочек в туалетном столике с завитушечками, ни мужских трусов в глубине полок. В шкафу ни конверта с купюрами, ни пакета с героином, который не успели передать по назначению. Самое ценное, что я смогла найти — пара альбомов с семейными фотографиями, засунутые на самый верх антресолей за пуховые одеяла. Я их просмотрела, надеясь вспомнить, где же я могла видеть Ашлин, но нет. Она не была красивым ребенком — толстая девочка с туго заплетенными косичками, шишковатым лбом и смущенной улыбкой. Для человека, который до одури надрывался в спортзале и втюхал столько денег в средства по уходу за волосами, чтобы выглядеть так, как выглядела Ашлин, было естественно запрятать эти альбомы куда подальше. По всей квартире развешаны блевотные картинки с цветочками и котиками, но семья отправлена на самый верх антресолей — вот бы психолог порадовался. Ашлин хотела похоронить свою семью, отомстить за то, что та бросила ее. Или же похоронить себя прежнюю, чтобы можно было возродиться куклой Барби для сказочных свиданий. Но меня заинтересовало только то, что никого на этих снимках я не узнала. Удивительно, но ничего необычного я тоже не нашла. Обыск практически всегда преподносит сюрпризы, потому что у каждого человека есть пара-тройка секретов, которыми он не хочет делиться даже с самыми близкими. Единственный вопрос в том, имеют ли эти сюрпризы отношение к делу, которое расследуешь. Но здесь не было ничего, о чем бы не упоминала Люси, и ни малейшего намека на тайного любовника. А также ни сомнительных таблеток для похудения из интернета, ни секс-игрушек, даже ни одной копии ПРАВИЛ. Самым большим открытием стало то, что Ашлин носила лифчики пуш-ап. — Бумаги у нее в жутком состоянии, — сказал Стив, появляясь на пороге спальни. — Все скинуто в одну кучу под столиком в прихожей: банковские выписки, счета, чеки. Целая гора. Я поставила фотоальбомы обратно на антресоль. — Гэффни занимается финансами, так что мы все это проверим. Но все равно надо забрать, у нас в машине есть ящик. Проглядим чеки. Вдруг у того, кто привез ей диван, были навязчивые идеи. Нашел хоть что-то интересное? — Ее завещание. Распечатала на бланке, найденном в интернете. Половину имущества завещала Люси, остальное — детским приютам. Неясно, было ли оно нотариально заверено. — Счастье Люси, что у нее есть алиби. — Датировано двумя месяцами ранее. — Может, Ашлин испугалась, что вляпалась в дурную историю, или просто решила, что уже взрослая и нужно составить завещание. Что еще? — Заполненная анкета на получение паспорта. Готовая к отправке. С прикрепленными фотографиями. — Может, ей, как и всем нам, захотелось немножко понежиться на солнышке. — Или знала, что придется скоро бежать из страны. — Все может быть. — Я захлопнула дверцу шкафа. — Больше ничего? Ни ежедневника с записями об оказании эскорт-услуг? Ни мужского дезодоранта в ванной? Стив покачал головой. — А у тебя? — Аналогично. Мы посмотрели друг на друга, на ковер с узором из ромашек, на разгромленную кровать. — Ладно, — вздохнул Стив. — Может, в пабах выловим побольше. Обыскали мы дом тщательно, но я нутром чувствовала: Ашлин удалось утаить что-то, нечто, лежащее на самом виду, прямо под носом. Но сколько ни ломала голову, ничего путного в нее не шло. Барменов и Ашлин я недооценила или же переоценила ее кавалера. В первых пабах ответом на наши вопросы были ничего не выражающие взгляды и покачивания головой, а я-то держала блокнот наготове, чтобы записывать информацию, которой не было. Но в пабе «У Гэнли», заведении, спрятавшемся в самой гуще переулков, достаточно отвратного вида, чтобы даже хипстеры, падкие на аутентичность, обходили его стороной, и полагавшемся только на постоянных клиентов — старичье в потрепанных пиджаках, бармен, только взглянув на фото, ткнул пальцем в Ашлин: — Да. Она здесь была. — Вы уверены, что именно она? — спросил Стив, бросив на меня торжествующий взгляд. Бармену наверняка перевалило за семьдесят — лысый, с линялыми глазами, в древних потертых нарукавниках и накрахмаленной рубашке. — Конечно. Дамочка заказала персиковый шнапс с клюквой. Сказала, что хочет попробовать самые безумные сочетания вкусов, какие только может придумать, чтобы понять, что же ей действительно нравится. Я сказал, что если она ищет необычных ощущений, то ошиблась адресом. Ну и пришлось ей удовлетвориться ромом с элем. — Он поднес фотографию к свету. — Да, точно она. Я ее внимательно разглядел, сам бы за такой приударил. К нам не часто такие красотули захаживают. — А я что же, недостаточно хорош для тебя? — вопросил старикан, сидевший за стойкой. — Можешь пялиться на меня сколько угодно, денег не возьму. — Ты сам-то себя давно видел? Именно поэтому предпочитаю смотреть на молоденьких, чтобы твою рожу забыть. — А когда она приходила? — спросил Стив. Бармен подумал. — Несколько месяцев назад. В августе где-то. — Она была одна? — Нет. Такая, как она… Вряд ли ей удалось бы одной-то долго оставаться. Старичок у стойки понимающе хмыкнул: — Да чего там, с хахалем она была. Стив метнул в мою сторону еще один счастливый взгляд. — Помните, как он выглядел? — Да я его не очень разглядывал, ну вы ж понимаете, когда такая фифа есть. Но точно был старше ее, лет сорок, а то и пятьдесят. Ничего особенного. Не худой, не толстый. Да, и волосы у него были, вполне такая шевелюра. Уже достижение для его лет. Портрет вполне подходил под описание незнакомца, пытавшегося перелезть через забор Ашлин. И к моему утреннему типу тоже.