Мне было очень важно это знать. Когда в тебе сокрыто что-то, не знать об этом крайне неприятно, и в особенности, если это что-то способно уничтожать теней за тебя. Начинало казаться, что я не человек, а ядерная бомба замедленно действия. Вдруг случиться так, что вред будет нанесён обычным людям? Рю, услышав мою просьбу, отвёл глаза на миг. Ему, очевидно, не очень хотелось посвящать в меня подробности, от чего стало ещё любопытнее. Он пристально посмотрел мне в глаза, и чувствовалось в этом взгляде что-то, что позволяет ему видеть меня насквозь. С каждой секундой напряжение нарастало, и молчание Рю начинало выводить меня из себя. — С кем ты был в клубе? — поинтересовался Рю. — Один, вроде, — ответил я, пытаясь припомнить, не попадались ли мне на глаза другие мечники. — Кроме охраны клуба и Говарда не было никого. Охрана клуба такого вытворить точно не могла. «Бескрылая бабочка» охранялась обычными пехотинцами, у которых был кое-какой контроль над светлыми энергиями, но при этом его было недостаточно, чтобы стать мечником. Потому, они становились пехотой, и охраняли предприятия не стратегического назначения, вроде клубов. Они даже при равном количестве, скорее всего, проиграли бы. — Ты уверен? — Рю спросил, и выглядел так, будто не хотел слышать положительного ответа, слегка приподняв брови. — Точно никого? — Точно, мастер. — Этого я и боялся, — вздохнул Рю, прислонившись к спинке кресла, и сцепив ладони в замок. — Ты слышал о том, что происходило в Западном районе за последние дни? — Да, — кивнул я. — Неизвестный источник огромного выброса энергии. Мне говорили о нём Западные мечники. — Значит, ты в курсе. Хорошо. Тогда знай, что в тот день таких выбросов была два. — Два? — переспросил я, не совсем поняв, к чему Рю клонит. — И что? — А то, — Рю наклонился вперед, заглядывая мне в глаза, — что ты был в эпицентре второго, который теней и уничтожил. В сердце неприятно заныло. Для меня это было неожиданной новостью, ведь она значила, что впереди меня могут ждать неприятности. Причём большие. Я, выходит, был единственным обнаруженным источником энергии, из-за которой тени массово вторглись под Купол. Но почему меня тогда не арестовали? — Что со мной будет? — Не знаю, — сказал Рю. — Но это связано с тем, что тебя хотят посветить в ряды даймё. Конечно, а как можно было в этом сомневаться? Даймё ведь ближе всего к Всесильному, и из-за этого, само собой разумеется, человека легче всего контролировать. Даймё намного чаще обычного самурая встречается с Всесильным, а не прийти на встречу с господином, согласно нынешнему бусидо, — который правда, неоднократно переписывали, как говорила Хеля, — неуважение и карается суровым наказанием. Если с господином Суро ещё можно было найти компромисс в таких случаях, то с Нагихато договориться вряд ли выйдет. — Почему вы так решили? — спросил я, надеясь, что он опровергнет мою догадку. Может, меня хотят включить в ряды даймё именно потому, что мне удалось стать лучшим. — Думаю, так тебя проще держать под надзором. Мой тебе совет, — Рю, мне даже показалось, замялся. — Согласись с предложением Говарда. Ты нужен ему ради выгоды, а не ради контроля. Я расширил глаза от удивления. Рю, заядлый патриот, и человек, чтящий преданность господину, советует мне переметнуться на другую сторону. Принять предложение Говарда — значит сменить район, жизнь, окружение, а к этому я был не очень готов, но если Рю прав, то меня будут контролировать, будут наблюдать за каждым моим шагом, а этого очень не хотелось. Какой выбор был лучшим? Над этим стоило как следует поразмыслить. Я, всё же, надеялся на то, что Нагихато удовлетворит мою просьбу, и не придется никуда уезжать. Мы с Рю распрощались, и я остался наедине со своими мыслями, с трудом веря в то, что смогу принять однозначное решение. Первым делом, мне захотелось озвучить Нагихато свою просьбу, но что будет, если он не согласится? Он может пленить меня, лишив возможности свободно перемещаться. Тогда всё станет хуже, и не останется даже шанса достичь независимости, а именно она и была мне нужна. Это было вероятнее всего, если догадки о том, что Нагихато желает иметь надо мной контроль, правильны. Осталось только это выяснить. Вызвав экран коммуникатора в палате, я нашёл номер Нагихато, и позвонил ему. — Слушаю тебя, Рэн, — ответил он вскоре. От его голоса в груди защемило. Откуда-то появилась уверенность, что моя просьба явно не будет удовлетворена. — Господин Нагихато, я вовремя? — Да, можешь говорить. — Звоню по поводу своей просьбы. Я готов её озвучить. — Слушаю, — повторил Нагихато. — Вместо дома мне бы хотелось кое-что другое, вы, возможно, сочтёте это странным. — Сразу к сути, — поторопил меня Нагихато. — Чего ты хочешь? — Объявите меня ронином, официально, — выдал я, едва скрывая дрожь в голосе и затаив дыхание. Повисла пауза, тяжелая. Казалось, она раздавит мой терзаемый испугом мозг. Дышать было страшно, потому что от волнения дыхание будет прерывистым, а неуверенность показывать нельзя. Мне было легко представить степень удивления Нагихато, ведь в его понимании, которое пропитано конфуцианством, ронин — тупиковая ветвь эволюции, мешающая обществу. Ронинами становились при разных обстоятельствах. От смерти господина, до отказа от вскрытия живота за проступок, оскорбивший начальство. Нагихато наверняка решил, что я тронулся умом, потому что никакой здравомыслящий мечник Восточного района в жизни добровольно не пойдет на то, чтобы стать ронином. — Я пришлю людей, они тебе всё объяснят, — звонок прервался. Сердце бешено заколотилось, от напряжения кровь застучала в висках, а дыхание стало учащенным и глубоким. Вот кто заставлял меня высказывать такую просьбу, а? Я опустился в глазах Нагихато ниже некуда, и без сомнений закрыл себе путь в верховную палату. Что люди скажут? Как на меня посмотрят товарищи по мечу после такого поступка? Мне вдруг представилось, что меня окружили все мечники Восточного района. Нагихато одевает на меня позорную белую маску, и вся толпа взрывается хохотом. Меня стали терзать чувства тоски и стыда. Ещё хуже стало бы, обратись моя фантазия реальностью, что вполне могло случиться. «Я пришлю людей, они всё расскажут». Арестуют они меня, и не будут ничего рассказывать. Растерявшись, я заерзал в кровати, и затем, через боль, встал на ноги. Нужно бежать, определенно, иначе сидеть мне за решёткой, как канарейка в золотой клетке. Но куда бежать, как бежать, и к кому? Тут меня осенило. Найдя визитку, потерявшуюся в простыне, я поспешил позвонить Говарду. Он сказал, что его люди здесь, значит, могли меня защитить. Не смотря на позднее время, Говард ответил довольно быстро. — Кому жить недоело? — спросил он грубо. Конечно, ведь номера моего он не знал. — Время видел? — Господин Говард, — начал я. — Я согласен на ваше предложение. Прямо сейчас. — Но ты же… — Говард хотел возразить, но, видимо, смекнув, в чём дело, сказал: — Вскрывай коробку, немедленно надень, и жди. Мои люди будут через пару минут. Кивнув неизвестно кому, я сбросил звонок. Бросившись к подарочной коробке, и став быстро срывать подарочную обертку, я гадал, что же там лежит. Как только удалось избавиться от упаковки, моему взору предстал набор легких, и изящно сделанных доспехов, как у древних Японских самураев, которые как раз могли себе позволить только богатые люди Запада или даймё у нас. Сделан он был из сверхпрочного и сверхлёгкого металла. В наборе был полный комплект, от ботинок, то шлема, полностью закрывающего лицо. Избавившись от больничной одежды, и быстро облачившись, я выглянул в коридор. Медсестер, или кого-либо из обслуживающего персонала — не было. Был видел лишь свет, ярко освещавший следующий коридор за стеклянной дверью. Вскоре показались двое Западных мечников, которые поспешно двигались в моём направлении, облаченные в легкую броню. Не желая терять больше не минуты, я двинулся к ним на встречу, но мечник жестом остановил меня. Приближаясь, он сказал: — Идём в другую сторону. Я молча послушал, и они, привели меня к выходу. Судя по их напряженным лицам, снаружи уже кто-то был. — Быстрее, быстрее, — подгонял мечник, когда мы вышли на пожарную лестницу. Торопливо двигаясь за ними, я старался не задавать лишних вопросов, а их возникло много. Впрочем, я был доволен тем, что они пришли. Их напряжение говорило о том, что я оказался прав. Скорее всего, Нагихато собирался меня арестовать. Иначе бы мы не шли так оживлённо. Добравшись до запасного выхода, мы наткнулись на закрытую дверь, я хотел посоветовать: — Нужно поискать другой… Закончить я не успел. Мечник со звоном вынул клинок из ножен, и я содрогнулся. В горле мечника загорелась чакра льда, он заставил клинок покрыться ледяной коркой, и вонзил меч в дверь. Дверь моментально заледенела, и мечник пнул её, вскрикнув. Она рассыпалась на тысячи кусочков льда от силы удара, открывая нам проход на улицу. Мечник коротко выглянул, посмотрев в разные стороны, и дал знак идти. Вскоре мы добрались до машины, сели в неё. Я уселся впереди. Мотор бесшумно заработал. Прислонив ладонь к ручке двери, я ощутил лёгкую вибрацию. Двигатели имели специфичные механизмы, состоящие из селидия, прямо как мечи, и автомобили ездили на том же ресурсе, с помощью которого мечники сражались. В зеркале заднего вида я увидел черный «Лэнд крузер», припаркованный возле главного входа. Было не трудно догадаться, чей он был. — Что там? Хвост? — спросил водитель, бегло оглянувшись. — Посмотри! — Нет, — ответили сзади. — Всё в порядке. Они ещё не поняли, что случилось, наверное. — Ну, надеюсь камер на пожарке не было. — А тут могли быть камеры?! — крикнул мечник сзади. — Это же жопа тогда! Водитель махнул рукой. — Ни фига подобного, — сказал он. — Говард всё замажет. Нагихато, конечно, хорош, но Говард влиятельнее и богаче. У него завязки с Центральным есть, так что там быстро всё переделают. — А пульт охраны где? — Ну, — протяжно сказал водитель, реагируя на вопрос, как на реплику слабоумного, до которого не может дойти элементарная вещь. — В Центральном районе. Потому, можешь не париться. Завтра уже не будет записей. — Ладно, — согласился второй. — Увидим. Главное, чтобы не спалили. — Говарду это неинтересно. В шлеме стало жарко, и не вынося больше этого жара, я решил его снять, и наконец отдышаться. Заработавший кондиционер приятно обдувал взмокшую голову прохладным потоком воздуха. — Во! — одобрительно сказал мне водитель. — Номер один показал лицо! В голосе послышались нотки зависти. — Ага, — отозвался я, заметив, что как только всё успокоилось, боль стала ко мне возвращаться. — Вы чего так суетились? — А того, — отозвался водитель. — Тебя как звать? Улыбнувшись, водитель показал ряд ровных зубов. На его щеке я заметил небольшую татуировку. — Рэн, — ответил я.