Впрочем, численное превосходство нападающих Бедного рыцаря не смутило – он сделал несколько движений, похожих на бальный танец гальярда, которым обычно открывались придворные балы: шаг в сторону, в другую, поклон, пируэт… Может быть, строгий танцмейстер отметил бы неправильную последовательность и недостаточную четкость па, но в данной ситуации это уже явилось бы чрезмерной придирчивостью, ибо цель была достигнута. Нападающие сшиблись между собой, и их оружие, вместо того чтобы поразить наглеца, ударилось в дружеские доспехи, и это было еще удачей, ибо острие клинка светлобородого воткнулось в незащищенное предплечье крепыша, и тот, вскрикнув, уронил зазвеневший о булыжник меч и схватился за окровавленную руку. В следующее мгновение, продолжая свой танец, Курт оказался лицом к лицу со Скелетом и резким круговым движением выбил у него меч, отлетевший почти на середину площади. Удар плашмя по уху сбил Скелета с ног, и он, с грохотом и звоном опрокинувшись на булыжную мостовую, так и остался лежать, бессильно раскинув руки и ноги. Остался один светловолосый, биться он уже не хотел, и неудивительно: сейчас его бегающие глаза, испуганный вид и свалявшаяся бороденка делали его похожим на козла, а кто и где видел сражающегося на мечах козла? Рука с мечом опустилась, и Курту ничего не помешало пнуть его ногой в нагрудник, раздался звон, и мошенник повалился рядом с постепенно приходящим в себя Скелетом. Крепыш сидел неподалеку и баюкал раненую руку, пытаясь остановить кровь. Все трое поняли, что свои силы они переоценили, а скрытую силу неприметного и безоружного парня недооценили, а потому были готовы с деятельному и искреннему раскаянию. И оно последовало незамедлительно. Курт приставил меч к горлу козлобородого, предложив ему или умереть, или просить прощения, что тот немедленно и с большой охотой проделал. Та же процедура без каких-либо вариантов была повторена со Скелетом и Крепышом, которые тоже не стали упрямиться и говорить, что честь им дороже жизни, а выполнили требование точно и быстро. Откуда ни возьмись, появились воспрянувшие духом стражники и увели всех троих в арестантскую. Они оказались безродными разбойниками низкого происхождения, которые не имели права носить оружие. И в ближайший выходной были публично выпороты на площади и на сутки закованы в колодки, после чего у них конфисковали оружие и лошадей и отвезли в зальцбургскую тюрьму. – Я ж говорил, что мечи у них не рыцарские и шпоры тоже! – хвастал Горбонос, угощая Бедного рыцаря бесплатным обедом. – Так что, живи в долг, пока не разбогатеешь! – Спасибо, – скромно сказал Курт. – Думаю, за богатством дело не станет! И действительно, узнав об этой истории, Вагнер вызвал Курта к себе, благосклонно побеседовал, похвалил за смелость и подарил три крейцера, так что тот быстро рассчитался с долгами. Пошли даже слухи, что о нем узнал сам Господин. Впрочем, может, их распускал Горбонос, чтобы привлечь посетителей в свое заведение. * * * Угловая комната Клары находилась на втором этаже. Благодаря двум окнам, в ней всегда было светло, кроме того, открывался обзор сразу на две улицы, в том числе на главную, ведущую от ворот замка прямо к княжеской башне. Придя домой, она придвинула стул к окну, оперлась на подоконник локтями, поставила подбородок на сплетенные пальцы и принялась смотреть, как наскакивают друг на друга петухи, борясь за благосклонность безразлично кудахтавших в стороне кур. Неожиданно пришла мысль, что и ей оказывают знаки внимания уже несколько мужчин, причем, кроме мальчишки Карла, двое, несомненно, рассчитывают на ответную расположенность. Как бы и тут дело не закончилось ссорами и поединками… Начинало смеркаться, улицы опустели, но ее удивляло отсутствие почетного караула стражников, которые обычно выстраивались для встречи гостей Господина. Это было явным нарушением установленного порядка… Может быть, визит отменили? Но примерно через час, когда сумерки сгустились, по булыжнику процокали копыта двух вороных коней и простучали по неровностям мостовой обитые железом колеса кареты князя Веллинсгаузена. Вскоре проехали ещё две кареты, которые были Кларе незнакомы. Значит, гости все-таки приехали! Она долго сидела у окна, надеялась услышать звуки лютни или свирели, на которых собирался играть Колокольчик но, как ни напрягала слух, ничего не улавливала: очевидно, нежные звуки музыки не могли пробиться сквозь толстые стены Княжеской башни. Только однажды что-то похожее на дальний удар грома донеслось до ее ушей, а может, просто примерещилось не совсем то, чего ждал обостренный слух… Поздно ночью кареты выехали из замка, Клара легла спать, и ей приснился Иосиф Вагнер, который стоял на главной площади в чем мать родила и пытался играть на свирели, но у него ничего не получалось. * * * На другой день Карл зашел в канцелярию к обеду. Может, так ему было удобней, а может, изголодавшийся молодой человек рассчитывал вкусно поесть. И не напрасно: Клара отварила для него несколько яиц и нарезала остатки кровяной колбасы. Шустер всегда уходил обедать домой, а Эмму она попросила выйти прогуляться, чтобы не смущать юношу. Карл не заставил себя упрашивать и с аппетитом набросился на еду. Они разговаривали о том, о сем, но молодой человек не затрагивал интересующую Клару тему, и она сама, вроде невзначай, спросила: – Как ты вчера сыграл? Я так хотела послушать твою чудесную музыку, но, увы, ни одного звука не разобрала… Колокольчик бросил на нее быстрый, опасливый взгляд, как будто боялся говорить на эту тему. Но все-таки заговорил. – Я не играл. Гости приехали без семей и занимались своими важными мужскими делами. Так что, моя игра их не интересовала… – Вот как? Кареты проезжали под окнами, но я узнала только одну – из замка Моосхам. А остальных никогда не видела… – Это были князья из Неймотервица и Эльцмаунтера, – пояснил Карл. – Они приезжали к нам впервые. Я даже имен не запомнил… Их замки расположены ниже в долине. И ехать до них дольше, чем до Моосхама. – Странно, – удивилась Клара. – Приехать издалека и не взять с собой жен и детей! Пусть бы и они развлеклись! Значит, я напрасно пыталась услышать твою свирель… И до того дослушалась, что мне померещился какой-то гром… Карл снова бросил на нее прежний взгляд. Тоска и загнанность в глазах противоречили шаржировано-радостной раскраске лица, придавая ему печать обреченности. Молчание затянулось. – Вам не померещилось, – наконец сказал он. – Вы знаете, что такое аркебуза? Ресницы Клары дрогнули. – Нет. – Это такая длинная трубка на деревянном основании, чтобы удобней держать. Она стреляет, как арбалет, только не стрелой, а железным шариком! И сильно грохочет, плюется огнем, как гром и молния! Этот гром вы и слышали… А шарик пробивает насквозь и панцирь, и железный шлем! – Неужели? – изумилась Клара, всплеснув руками. – Разве можно пробить доспехи? – Да, клянусь! Они стреляли в большом зале, а потом приказали отнести испорченные латы в подвал. И я сам видел дырки в железе, даже вставлял в них палец! Только… Клара снова увидела быстрый тревожный взгляд. Раньше юноша так не смотрел. – Только это тайна! Никто не должен знать! Слуг специально предупреждали… – Почему тайна? – женщина округлила глаза. – Что тут такого? – Не знаю. Только всех предупредили, и очень строго! – Как интересно! Ты всегда знаешь все новости! – Клара нежно взяла паренька за руку. Тот расслабился и улыбнулся. – Я слышал, что, как потеплеет, они привезут много оружия и спрячут в пещере Серых скал! Туда никто не ходит, там ведь живет дракон! – Да, с драконом лучше не связываться… Но зачем им столько оружия? И зачем его прятать? В замках есть оружейные комнаты… Юноша пожал плечами. – Этого я не знаю. – А ты мог бы принести мне пробитый шлем? – вдруг спросила Клара, перебирая пальцы Карла. – Мне это очень интересно: я ведь жена рыцаря, у нас дома было разное оружие… Но я не могу представить, как можно пробить железо… Я, конечно, верю тебе, но мне надо убедиться… Я только взгляну, и ты отнесешь его обратно… Лицо Карла вытянулось. – А вдруг кто-то увидит?! – Кто может увидеть? Поврежденные доспехи никому не нужны, они так и будут валяться в подвале, пока не сгниют. А ты через полчаса вернешь их на место… Никто-никто об этом не узнает! Ни одна живая душа! – Обещаете? – юноша впился в Клару изучающим взглядом. В нем смешались надежда и страх. – Обещаю, конечно, обещаю! И я поговорю с господином Вагнером, чтобы тебя отдали в церковную школу и научили грамоте. А потом устрою тебя работать в канцелярию! Тебя ждет большое будущее! Через некоторое время ты сможешь взять в замок всю свою семью! Карлу очень хотелось верить этой красивой и доброй женщине. И он поверил. – Хорошо. Я сделаю, что вы просите. Когда? – Давай сегодня вечером. Только оденься в обычную одежду и смой грим с лица. – Да, конечно… – И не волнуйся, все будет хорошо! – в подтверждение своих слов, она крепко поцеловала юношу в щеку, туда, где не было краски. * * * На другой день Колокольчик не зашел в обеденное время. – Какая жалость, – посетовала Клара. – Я специально зажарила ему кусок говядины. В его возрасте надо есть мясо – организм ведь растет! – Наверное, не отпустили. Положи в погреб, чтобы не испортилось, – посоветовала Эмма. – Завтра съест. Но завтра Клару вызвал к себе Иосиф Вагнер. Он снова был нарядно одет, от него пахло одеколоном. – Как успехи? – доброжелательным тоном спросил он. – Я слышал о вас положительные отзывы. – Вряд ли они исходили от господина Шустера, – ответила Клара. – Ко всем своим достоинствам вы ещё и проницательны! Но мнение Шустера меня не интересует. Он же понимает, что вы гораздо грамотнее его! – Спасибо, господин Вагнер, за высокую оценку! – Она соответствует действительности. А Рудольф уже стар и боится увольнения. Думаю, небезосновательно. Так что вы можете сказать о работе счетовода? Клара достала из рукава платья скрученный в трубочку лист бумаги, развернула его, бегло просмотрела… – Очень много недочётов, они подчеркнуты! Умышленно они допущены или нет, решать вам. Могу пояснить подробно по каждому случаю, но это займет много времени. – Я не тороплюсь, когда речь идет о серьезных делах! – нахмурился управляющий. – Так что с удовольствием вас послушаю! Клара положила на стол перед собой лист с записями.