Дознание было закончено за неделю. Таможенных монахов во главе с Алоизием Зальцбургский епископ лишил сана, двоих отправили на год в соляную шахту, двух стражников, замешанных в неблаговидных делах, публично выпороли на площади. Всех таможенников заменили новыми, счетовода Шустера уволили. Новым счетоводом князь фон Бауэрштейн назначил Клару Майер. Она, как и обещала, попросила кастеляна направить Колокольчика учиться грамоте, и господин Вагнер не возражал, но дело в том, что сам Карл исчез: у родителей он не появлялся, а в замок не вернулся. Предполагали, что его могли растерзать волки, хотя, в отличие от многих, он никогда не ходил в лес по грибы или ягоды и не расставлял силки на птиц. Прошел даже глухой слушок, что тут не обошлось без волка-оборотня, но панические сплетни жестко пресекались, поэтому эта тема быстро заглохла. Еще об одном объяснении никто не узнал, его придумала Эмма: дескать, несчастный юноша безнадежно влюбился в Клару и, мучимый черной тоской, бросился в одну из горных расщелин… Услышав такую версию, Клара горько расплакалась, и Эмма никогда ее не повторяла, так что за пределы канцелярии она не вышла. Пропажа Карла осталась загадкой, но князю вскоре подобрали нового шута, и об этой истории стали забывать. * * * – Послушай, Эмма, скоро день рождения нашего Господина, я хочу заказать себе новое платье и платок, чтобы на празднике выглядеть красивой! – Вы и так очень красивы, госпожа! – искренне ответила Эмма. – Не на нашем же блошином рынке их покупать! – не обратив внимания на этот реверанс, продолжила Клара. – Хорошие обновки придется заказывать в больших городах, поэтому сообщай мне обо всех обозах, идущих в Рим или Вену. Их хозяевам я и дам поручение… – Хорошо, госпожа! – кивнула Эмма. Очередной обоз в сторону Италии был небольшим: всего две двуосных повозки без тентов, гружённые тюками сыромятной кожи, от которой под палящим солнцем исходил специфический запах, привлекавший мух со всей округи. В первой телеге кроме возницы был хозяин товара: тучный лысый мужчина средних лет. Пока кучер расспрашивал молодого таможенника об условиях остановки на ночлег в замке, он восседал на одном из тюков и часто утирал носовым платком пот с широкой шеи под двойным подбородком. Клара наблюдала за ними со стороны и, хотя содержание разговора ей не было слышно, суть его она поняла безошибочно. За время работы в замке Клара научилась определять по поведению обозников, останутся ли они на ночлег или продолжат движение без отдыха. А по поведению служащего можно было догадаться, что обоз этот не из провинции. Иосиф Вагнер требовал досматривать прибывающих из Вены особенно тщательно. «За ними особый контроль нужен, – инструктировал он подчинённых. – Эти могут и алмазы спрятать, и золотые слитки вывезти без пошлины. Но проверяйте их вежливо: за богатством обычно стоят очень влиятельные господа!» Она делала вид, что просто вышла прогуляться и подышать свежим воздухом, но сама внимательно наблюдала, как таможенник попросил освободить телегу и приступил к досмотру. Хозяину товара в качестве любезности он предложил даже свой стул, хотя наверняка сомневался, выдержит ли старая вещь его вес. Но тучный обозник, видимо, подумав о том же, благоразумно отклонил предложение, с трудом слез с телеги и остался стоять рядом. Клара подошла поближе. Заметив ее, новый старший по досмотру – коренастый Бартольд – предупредительно вскочил. – Что угодно фрау Кларе? – Обычный контроль, Бартольд, – ответила она. – Теперь он будет постоянным. Занимайтесь своей работой. И повернулась к обознику. – Добрый день! Вы из Вены? – Угу, – кивнул тот, всем своим видом показывая, что ему сейчас не до разговоров. – В этом году очень много дождей, – сказала Клара. – Вы смеётесь? – буркнул потный толстяк. – За всю дорогу ни одной тучки на небе! – А претензий к служащим у вас нет? – Пока нет… Хотя ясно, что обдерут… – он замолчал и безнадежно махнул рукой. Бартольд старательно записывал товары в книгу учета, молодой таможенник на миг оторвался от своего занятия и настороженно посмотрел в сторону счетовода. Но Клара, снисходительно кивнув, молча удалилась. – Какой-то грубиян попался, – пояснила она Эмме. – Я не захотела обращаться к нему с просьбой… Ближе к вечеру в замок на ночлег заехали ещё путешественники из Вены. Молодожёны со скудным багажом, притороченным сзади к карете, держали путь во Флоренцию. Выбрав момент, когда рядом не будет посторонних, Клара подошла к ним. – Добро пожаловать в Маутендорф! – улыбнулась она. – Вы из самой Вены? Я там так давно не была… – Да, – улыбнулась ей в ответ гостья. – Но у вас такой чудесный воздух! – В этом году слишком много дождей… – Разве? – переспросил молодой муж. – А мы и не заметили… Выжидающий взгляд Клары потух. – Хорошего отдыха! – доброжелательно сказала она. – И счастливого пути! Клара вернулась в канцелярию. Несмотря на внешнее спокойствие, она была крайне раздражена: «Сколько можно так ходить с одной дурацкой фразой?! Рано или поздно это начнёт бросаться в глаза! Позавчера было двое постояльцев из Вены, вчера один… Тот вообще меня непонятно за кого принял. Хотя как раз понятно, если предложил за деньги остаться с ним на ночь… Теперь вот эти сегодня… Сколько ещё будет таких пустышек? И, как назло, когда нужна связь – наших людей нет!» Но уже на следующий день, пожаловавшись на дожди, она услышала от едущего из Венеции торговца красками для тканей долгожданный ответ. – Зато урожай будет хорошим! – Уф, – перевела она дух. – Когда едешь в Вену? – Завтра на рассвете. – За мостом через Холодный ручей справа два валуна. Между ними прикопан небольшой, но довольно тяжелый узел. Спрячь его хорошенько и отдашь лично его сиятельству герцогу Нойманну! – Лично?! – торговец был похож на художника: симпатичный, длинные светлые волосы, аккуратная «шкиперская» бородка. – Но меня могут не пустить к нему! – Пустят! – уверенно кивнула Клара. – Скажешь, что это важная посылка из Маутендорфа, от Рыси! «Художник» оценивающе осмотрел ее с ног до головы, улыбнулся и хотел что-то сказать, но, встретив холодный жесткий взгляд настоящей рыси, не решился. – Хорошо, хорошо, я все сделаю! – Удачи! Через несколько дней на глупое замечание о дождях в засушливое лето отозвался купец, торгующий одеждой: высокий, худой мужчина, похожий на итальянца. Он ехал из Вены в Рим. – Я жду письма, и уже давно! – сказала Клара, но тот только развел руками. – Увы, у меня его нет! – А зачем же ты заехал в Маутендорф? – раздраженно спросила она. – Чтобы я лишний раз «засветила» контакт с тобой? Торговец посмотрел с недоумением. – У меня же не одно поручение! И мне точно так же приходится «засвечиваться»! Если надо что-то передать в Рим – давайте, если в Вену – приготовьте: я через две недели поеду назад… – Нет, передач пока нет, – взяла себя в руки Клара. – Извини! Но если у тебя найдется красивое платье и платок, то я их куплю! Купец повеселел. – Я распакую все корзины, и вы обязательно найдете что-то по душе! И Клара действительно сделала покупки, полностью оправдав свой интерес к обозникам. Но вечером, примеряя обновки перед зеркалом, она вернулась к своим размышлениям. «Сеть информаторов надо приводить в порядок. Чтобы было больше четкости и дисциплины, чтобы связь появлялась тогда, когда она нужна, чтобы легко узнавать своих агентов… Может, на телегах ставить какой-то знак? Или концы оглобель красить в определенный цвет? Но это годится на один-два раза, а потом будет бросаться в глаза. А вот если бы знак был малозаметным, но осведомленным лицам понятным, это было бы то, что надо! Впрочем, это мужское дело, вот пусть мужчина им и занимается!» Глава 2. Сбить яблоко с головы Праздник фон Бауэрштейна, как всегда, отмечался шумно, щедро и весело, с раздачей денег, подарков и развлечений. Женщинам, работающим в замке, вручили вязаные шерстяные платки, служащие канцелярии получили по крейцеру, Клара – пять, а управляющий Вагнер и другие чиновники его уровня – по десять. Даже каждый слуга дворца удостоился двадцати грошенов. На площади в огромных котлах кипел ароматный говяжий суп, и все желающие могли бесплатно получить миску горячего, острого, густого варева с распадающимся на волокна куском мягчайшего мяса и ломтем хлеба в придачу. Народ радовался и славил князя. А вечером был устроен праздник развлечений. Вместо котлов на площади возвели трибуну, покрытую коврами, на самом удобном месте сидел именинник с супругой и детьми, рядом восседал Иосиф Вагнер и другие высокопоставленные чиновники. На последнем ряду горбился вездесущий Додо со своей чернильницей и бумагой. Несмотря на то что еще ничего не происходило, он уже старательно что-то записывал. Князь взмахнул платком, и представление началось. Вначале выступали заезжие фокусники, силачи, борцы. Потом, на потеху, объявили состязание для всех желающих: кто поборет противника, получит крейцер. Желающих было много, схватки проходили быстро, толпа поддерживала участников криками и аплодисментами. Харди Хитрый вызвался бороться с Дитмаром. Он был худой как жердь и выглядел по сравнению со здоровяком Дитмаром, словно мальчишка, вышедший против настоящего борца. Но Харди и тут оправдал своё прозвище: когда противники сошлись, он бросился Дитмару в ноги, схватил за щиколотки, упёрся головой в пах и рывком опрокинул великана на землю. Этому приему он выучился у заезжего борца. И хотя бросок получился эффектным, толпа, увидев в нем коварство, недовольно загудела, а разъяренный Дитмар потрясал кулаками и требовал реванша… Но хитрец получил свои деньги и быстро ушел с площади. Потом начались упражнения в военных искусствах. Несколько десятков стражников в начищенных, блестящих доспехах, разбившись на две группы, показали бой на алебардах. Выглядело это довольно внушительно. Потом сражались на мечах. Победителем вышел Раймунд Кёниг. Он одолел одного за другим трех бойцов и честно заработал свои десять крейцеров. Но тут сидящий на трибуне рядом с князем Йозеф Вагнер вспомнил про удальца, который в настоящей боевой схватке справился сразу с тремя разбойниками. Он потребовал позвать Курта, тем более что долго искать его не пришлось: он стоял здесь же, на площади, у входа в «Единорог» и лениво наблюдал за происходящим. Лицо его, как всегда, ничего не выражало. Состязаться с Кёнигом он не хотел, и даже увеличенное до десяти крейцеров вознаграждение победителю не заставило его изменить своё решение. Но когда к нему обратился Йозеф Вагнер и эту просьбу настойчиво поддержал сам именинник, князь фон Бауэрштейн, отказываться стало уже невозможно. – Я только за своим мечом схожу, Ваша Светлость! – поклонившись, сказал он и вернулся уже с оружием и полностью экипированный – в кольчуге, нагруднике и шлеме. Кёниг и Курт сошлись на середине площади и по знаку князя начали бой. Кёниг нанес несколько пробных ударов, Курт без труда отразил их и выполнил ответную серию, которая тоже была легко отражена. Ни у кого не получилось развить атаку. Когда Кёниг попытался круговым движением выбить у противника меч, Курт простым поворотом кисти пресек эту попытку и попробовал горизонтальным ударом плашмя обезоружить начальника стражи, но тот поставил меч ребром и тоже сорвал его замысел. Они сходились и расходились, наносили удары и уворачивались от них, мечи блестели, со звоном сшибались, но ни один клинок не задел нагрудника или шлема. Очень скоро стало ясно, что противники равны по силе, ловкости и мастерству фехтования. Победителя в этом бою не оказалось: князь признал ничью, и каждый участник получил по пять крейцеров. Повеселевший Курт подбросил потяжелевший кошелек на ладони и подмигнул Горбоносу, который не сводил с него восхищенного взгляда. Площадь готовили к состязанию арбалетчиков – зрителей отодвинули в стороны, у основания донжона поставили соломенные маты, чтобы стрела не дала рикошет, на них закрепили мишени в виде черных кругов размером с человеческую голову. Курт собирался уйти, когда слуга подозвал его к трибуне, где уже стоял Кёниг. – Я хочу, чтобы вы продолжили состязание! – сказал князь, доставая увесистый кожаный кошель. – Здесь пятьдесят крейцеров, их получит победитель! За пятьдесят крейцеров можно было купить хорошую лошадь или двух обыкновенных. Кёниг поклонился. – Я только за своим арбалетом схожу, Ваша Светлость! – повторил его жест Курт.