– Ну как это чем? Жадром, чем же еще? – Увы, чего нет, того нет. Знаешь, мне и пробовать-то его ни разу не приходилось. – Ты серьезно?! – Судя по выражению ее лица, Юля удивилась не на шутку. – Вполне, – кивнул я, безуспешно пытаясь не коситься на ее колени и выше: короткий подол платья открывал Юлины ноги до середины бедер. Красивые такие коленки. Хотя к ее ножкам другие бы и не подошли. Так и хотелось их не то что погладить, а даже потискать. Чтобы оправдаться непонятно в чем, добавил: – Я тут меньше недели. – Тогда понятно: не успел еще. Я-то на второй день его уже попробовала. Придется мне тебя угостить. Только ты долго не держи, ладно? Там совсем немного осталось, а других у меня нет. – Не буду, – твердо пообещал я, беря жадр с некоторой опаской, несмотря на все уверения Славы, что к наркотикам этот предмет не имеет никакого отношения. – И что теперь с ним делать? – Просто зажми в руке, положи подушечку большого пальца на острый конец, закрой глаза и подожди немного: все само собой случится. Хотя глаза можешь и не закрывать. Так я и сделал. Некоторое время не чувствовал абсолютно ничего и даже успел проникнуться мыслью, что жадры на меня не действуют. Затем меня как будто накрыло теплой волной. Не сразу, волне понадобилось несколько мгновений, чтобы поглотить меня полностью. И мир вокруг изменился. Исчезли проблемы, страхи, сомнения. Перестали болеть натертые ноги. А еще появилась уверенность, что в будущем все будет хорошо. Нет, это была не беспечность – именно уверенность в своих силах. Хотелось смеяться и радоваться тому, что мир вокруг полон совсем не опасностей, каждая из которых может стать причиной смерти. Нет, он нов и интересен, и столько в нем еще не познанного никем! А рядом сидит красивая девушка, и я точно знал, что, если сейчас ее поцелую, она не станет противиться, а потянется мне навстречу. – Ну и как? – поинтересовалась Юля, когда я вернул ей жадр. – Что-нибудь почувствовал? – Почувствовал. Надеюсь, не слишком много израсходовал? – Нет. Ты и держал-то его всего ничего. – А как понять, что заряд скоро закончится? Или это всегда происходит внезапно? – Нет, какие же славные у нее коленки! Впрочем, как и вся она. – Не внезапно. Он начинает холодеть. Как будто остывает, несмотря на тепло руки. И этот момент всегда ждешь с таким страхом! Ведь это означает: все, теперь его можно выбросить. – Понятно, – сказал я, привлекая девушку к себе. На какой-то миг она напряглась, а затем ответила на мой поцелуй. – Игорь, а ты бывал на море? – Конечно. Я, можно сказать, на берегу моря вырос. Его даже из моего окна было видно. Бухта Золотой Рог, слышала про такую? Это во Владивостоке. – Наверное, слышала. – А почему спрашиваешь? – А я вот не успела побывать. Мы как раз взяли билеты, утром должны были лететь всей семьей, а ночью все и случилось. Так мне и не удалось, а сколько я мечтала! В нашем городишке даже речки толковой нет, так, одно название, а тут целое море! – А что, разве в этом мире морей не существует? – Существуют. Где-то там. – Юля неопределенно махнула рукой. – Но они здесь другие. – Другие – это какие? Не соленые, что ли? Наверное, жадр все еще продолжал на меня действовать. Хотя, возможно, дело было совсем в другом. Тесно прижимаясь ко мне гибким горячим телом, рядом лежала красивая девушка. Страстная, легко понимающая мои желания и так же легко идущая им навстречу. И потому я чувствовал себя так, будто жадр по-прежнему оставался в моей руке. – Дело не в соли, Игорь. – А в чем же тогда? – К здешним морям даже приближаться опасно, настолько они кишат опасными тварями. – Акулами? – Наверное, акул в них тоже хватает, но я не о них. Там на побережье полно таких тварей, которые одинаково хорошо себя чувствуют что в воде, что на берегу. По крайней мере, мне так рассказывали. В местном море не искупаешься. И на пляже не позагораешь. – Амфибии? – Амфибии, – кивнула она. – Только не всякие лягушки с тритонами, а огромные. И хищные. – И далеко отсюда до ближайшего моря? – По-разному говорят. Кто-то – что за неделю можно дойти, а другие – что и месяца не хватит. – Юля печально вздохнула. – Что, так на море хочется побывать? – Нет, я по другому поводу. Жаль, что не умею заполнять жадры. Мне хорошо с тобой, и умела бы – этим бы и заполнила. Чтобы потом, когда станет совсем невмоготу, взять его в руки и почувствовать то, что чувствую сейчас. И я с удовольствием бы заполнил тем, что сейчас чувствую. Если разобраться, мы и живем-то эмоциями. Только далеко не все из них приносят нам удовольствие. Страх, сожаление о чем-то упущенном, раскаяние за содеянное, скука, досада, злость, наконец – что в них хорошего? Другое дело то, что испытываем после просмотра хорошего фильма, прочитанной книги, встречи с друзьями. Или даже предвкушение чего-то радостного. Зачастую оно лучше самого события. Или то, что я чувствую сейчас, когда переполнен нежностью к этой, по сути, незнакомой девушке. Когда чувствую жар ее тела, когда вдыхаю аромат ее волос и когда знаю, что у нас случится через несколько минут. Нет, определенно тоже заполнил бы, будь он у меня даже единственным. Чтобы когда-нибудь потом, когда станет совсем тяжело на душе, взять жадр и немного подержать в руке. – А ты пробовала его заполнить? – Пробовала. И не раз. Все-таки не где-нибудь живем, в Шахтах. – И что? – А ничего, только испортила. – Я принесу тебе заполненный до краев, – твердо пообещал я. – Заполненный самым лучшим из всего того, чем его только можно заполнить. «Мы идем к Отшельнику Федору. И несем ему жадры. Он славится тем, что умеет их заполнять как никто другой. И я все сделаю для того, чтобы один из них стал твоим». – И где этот герой-любовник?! – Обычно невозмутимый Грек выглядел разъяренным. – Давно уже пора выступать, а его черти где-то носят! Мы, полностью готовые к выходу, сидели и ждали Яниса, который пропадал неизвестно где. Гудрон покосился на меня раз, другой… – Теоретик, – наконец сказал он, – ты что, так и будешь? – Что именно? – В каждом попавшемся нам селении по бабе себе заводить. – Баб не буду, а с девушками как получится, – пожал плечами я. В отличие от остальных я был весьма доволен тем, что Янис задерживается. За те полчаса, которые мы его ждали, мне удалось немного вздремнуть: ночью глаз не сомкнул. Нам предстоял очередной день ходьбы, когда к вечеру чувствуешь, как гудят и наливаются свинцом ноги. И самым мудрым решением было бы хорошенько отдохнуть. Но, если вернуть вчерашний вечер, ничего бы менять не стал. В старости высплюсь. Если до нее доживу. А коли нет – в могиле. – Юля – хорошая девушка, – вмешался в наш разговор Гриша Сноуден. – Теоретик, ты ее не обижай. Муж у нее где-то там остался. – Он указал глазами на землю. Я и не думал ее обижать. Даже не обещал ничего. Кроме жадра. Который подарю непременно, чего бы мне это ни стоило. И о Юлином муже знаю: его завалило в шахте. Мы ведь не только любовью занимались, но и разговаривали о многих вещах. А еще знаю о том, что каждый раз она провожала его под землю так, как будто никогда уже не увидит. Однажды так и случилось. И еще как они мечтали найти богатую жилу. Не ради жадра – ради пикселей, чтобы сложить из них портал и вернуться в прежний мир. Вернуться вдвоем, ведь именно здесь они и нашли друг друга. – Так, вон он идет! – Слава первым из нас увидел Яниса. – С каким-то мешком. И действительно, Янис нес чем-то наполовину заполненный мешок. – Вероятно, Настя ему в дорогу харчишек собрала, чтобы не оголодал бедный! – тут же принялся зубоскалить Гудрон. – Грек, ты не ругай его слишком: любовь у него. Как у Теоретика, – не смог не ущипнуть он меня. – Но у Теоретика очередная, а у Артемона на всю жизнь. Наверное. – И заржал. После чего сказал подошедшему Янису: – Только не говори, что остаешься здесь навсегда. А это, – указал Гудрон на мешок, – твои откупные. – Нет, – помотал головой улыбающийся Янис. – Не остаюсь. Заберу Настю отсюда на обратном пути. Да, вот еще что… В общем, женюсь я на ней! Она уже и согласие дала. – Вот и славненько, на свадьбе погуляем! Только помни: если возьмешь себе другого дружку, отправлять супружеские обязанности будет нечем. – Это почему еще? – Ну как это почему? Оторву с корнем все, что для этого требуется! – Гудрон всегда шутит с самым серьезным видом. – Ну раз такое дело – слово! – Янис не очень-то и испугался, но Гудрона поддержал. – Только с тебя концерт. Кстати, по моим заявкам. – Это же мне всякую хрень петь придется! Про сердце из чистого золота и тому подобную шнягу. – Именно! Насте очень такое нравится. – Ладно, Ромео, сделаем. И смени свой блаженный вид на сосредоточенный. Сделай его таким, как будто ты полностью готов к новым тяготам пути. Иначе Грек вперед меня тебе все оторвет: вон он как зло на тебя косится! Грек отвлекся на разговор с одним из вчерашних своих собеседников. А когда попрощался с ним за руку и подошел к нам, объявил: – Идем к Даниловой переправе. Переберемся через Муть, тем самым снова сокращая дорогу. Да, вот еще что: в окрестностях как будто бы перквизиторов видели. Так что бдительность не теряем ни на мгновение! Судя по лицам, сразу же ставшими серьезными, те являлись проблемой нешуточной. – Значит, так, Теоретик, – принялся наставлять меня Гудрон. – Если увидишь человека в коричневом, чем-то похожем на рясу или сутану балахоне, и лицо у него будет размалевано белыми полосами – стреляй, даже не раздумывая! Если жизнь тебе хоть сколько-нибудь дорога. – И бей точно в голову, – добавил от себя Янис. – У них, у всех без исключения, под сутанами бронежилеты из чешуи гвайзела. Примерно вот такие же. И Янис извлек из мешка, с которым пришел, нечто вроде средневекового пластинчатого доспеха с наплечниками и длиной примерно до середины бедер. С той лишь разницей, что сверху он был покрыт тканью цвета хаки.