— Нет. Он пошел на стройку выслеживать убийцу. Кажется… Кажется, тот пошел прятать туда оружие убийства. Нож! Соколов отключил телефон. Такого бреда он вынести просто не мог. На него вдруг накатило недовольство собой. От бесполезности всех действий, суетливо им совершаемых. От бесполезных людей, навязывающихся ему в знакомые и навязывающих бесполезную информацию. Он не справился! Он ни с чем не справился! Надо закрывать дело о грабеже пункта выдачи. А сделку со следствием пусть заключает с Гордеевым кто-то еще. Он выдохся, потому что не был уверен в успехе. — Серый, бесполезный мышь! — зазвучал в голове голос его бывшей супруги. — Шаг вперед, три назад. Лузер!.. Он не заметил, как открыл в компьютере навигатор и вбил туда присланный Ириной адрес. В самом деле, она не соврала, адрес заброшенной стройки. Место глухое и гадкое. В сводках правонарушений оно фигурировало очень часто. И соседствовало как раз с тем районом, где располагался пункт выдачи интернет-заказов. И что там сейчас происходит? Парень убитой Татьяны Ивановой выслеживает предполагаемого убийцу? Там — на стройке? Серьезно? Ее зачем туда затащил? С какой целью? Соколов неожиданно почувствовал странный укол в сердце. Чем-то он ему напомнил тревогу за девушку Ирину — красивую, безрассудную, навязчивую. Зачем она поехала туда? Участковый позвал, а она помчалась. Не дуреха ли! А если он ее туда заманил, чтобы… — Убить! — вырвалось у него, и спина покрылась мурашками, а под мышками сделалось холодно и мокро. Он же сообща с Ириной рассматривал версию причастности парня Татьяны к ее убийству. Потом его загрызли сомнения относительно коллеги. Тут еще рыжеволосый парень Зотов показания начал давать под протокол, где зазвучали новые имена и фамилии. И он полностью сосредоточил свое внимание на Хмуром. Его счел возможным убийцей Ивановой. Да, он отказывается. Да, алиби будто у него какое-то сомнительное имеется. Но Соколов надеялся, что дожмет его. И задержанный подельник — Станислав Гордеев — ему в этом активно поможет. И что вышло? Хмуров по-прежнему идет в отказ. Гордеев причастность их тройки к убийству Ивановой отрицает напрочь. Зато утверждает, что весь бизнес с камнями «крышевал» кто-то из полиции. И уже минимум как пять лет это делает. И вот, убей, никто на ум не идет, кроме участкового Андрея Игоревича Симонова! Почему он не подумал раньше о том, что как-то слишком удобно располагается опорный пункт, где участковый работает. И пункт выдачи, который ограбили, под рукой. И один из фигурантов, умерший так некстати, живет в доме по соседству. И роман с Таней он для чего-то закрутил сразу после ограбления. А после того, как она своим догадкам нашла подтверждение и обнаружила драгоценные камни в банке со спортивным питанием, ее убили. Может, она не только о камнях догадалась? Но и о том, кто весь этот бизнес, поставленный на широкую ногу, контролирует в силовых структурах? И нашел-то ее убитой, что главное, не кто-то, а именно участковый Андрей Симонов! И сейчас он заманил в ловушку еще одну наивную дурочку. Зачем? Ну хотя бы за тем, чтобы узнать от нее то, что она узнала от капитана Соколова. Или участковый подозревает, что Таня при жизни могла с ней поделиться какими-то соображениями или подозрениями. А то и уликами! Он набрал номер Ирины. Звонки шли, но она не отвечала. Соколов ее трижды набрал, та же история. И тогда, сорвавшись с места, он помчался в комнату для допросов. Там его ждали Гордеев со своим адвокатом. Наверняка уже наговорились и обсудили все сполна. — Фамилия! — нацелил он в Гордеева палец, влетая в допросную и замирая в метре от стола. — Ты сейчас же называешь мне фамилию полицейского, который был с вами в деле! Все остальное потом! Глава 30 Неужели она дома? Господи, даже представить себе не могла, что стены могут показаться такими родными, почти живыми. А привычные предметы, о которые годами спотыкалась, не замечала, вдруг станут дорогими и незаменимыми. Кутаясь в халат, с тюрбаном из полотенца на мокрых волосах, Даша стояла возле кофейной машины и с удовольствием наблюдала за темными струйками, бегущими в чашку. Она час как вернулась домой. Васюков — гад такой — сумел все же ее задержать, когда она появилась перед ним в кафе. Не заламывал рук, конечно, и браслетов на ее запястьях не было. Но уговорил все же поехать в отдел. Там долго допрашивал. И продержал ночь в участке. Хорошо, заперли ее в одиночной камере с умывальником и вполне себе чистым матрасом. Она даже ухитрилась там уснуть. А наутро неожиданно сам за ней явился. Долго извинялся, не называя причин. Отпустил и попросил быть осторожной. — Что, думаешь, за мою голову награду объявили? — пошутила она невесело. — Про награду не скажу, но охотников тебя отправить к твоему бывшему третьему, думаю, предостаточно. — Чего так? С чего? — протяжно зевая, удивилась она. — Вдруг ты что-то знаешь и скрыла? — прищурился Васюков на яркое солнце. Это он когда ее уже на улицу проводил и такси для нее вызвал. Скрывать ей от него было нечего. Она рассказала ему все. Даже про намеренно поломанный смеситель не смолчала. Васюков поморщился и проворчал: — Ох уж эти мне мстители. Но ни слова более не добавил. Даша и спрашивать не стала. А то сейчас она вопрос задаст. Потом Васюков. Потом снова она. И так по кругу. И договорятся, еще чего доброго, до того, что ей снова в камеру-одиночку придется вернуться. С нее хватит. Она домой хочет. К удобствам и комфорту, к горячей воде и крепкому кофе… Кофе заполнил чашку до краев. Даша взяла ее в руки, сделала глоток, зажмурилась от удовольствия. Подумала, каким, в сущности, незамысловатым может быть человеческое счастье. Отсутствие тревоги, тепло, горячая вода, крепкий кофе. Все то, к чему привыкаешь, чего не замечаешь и чего так не хватает, если оно отсутствует. А еще уверенность в дне грядущем. Вот тут она неожиданно нахмурилась. Уверенности никакой как раз и не было. Поэтому все те вопросы, что болтались в голове вчера и позавчера, надо было решать прямо сейчас. Поставив наполовину пустую чашку с кофе на стол, она набрала Палыча. — Ты где, Панина?! — скрипнул он зубами, не поздоровавшись. — Вернулся домой, а ты, как царевна-лягушка, костюм сбросила на диван и смоталась. Интересно куда? — Дома я, Палыч. Все нормально. Встречалась с Васюковым, кое-что обсудили. Ко мне больше претензий нет. — А я и смотрю, твой портрет из базы розыска исчез. Думаю, либо поймали, либо оправдали. Уже хорошо, — выдохнул он с облегчением. — Когда на работу выходишь? — У меня еще неделя отпуска. Догуляю. — Ну-ну… Гуляй… — Кстати, Палыч, а ты куда пакет подевал? Тот, что под моей ванной был обнаружен? — Так выбросил. Сразу как эксперты установили, что там спортивное питание, сразу и выбросил. Мне зачем? Хлам собирать? А что? — Нет, я так. Просто… Она еще минуту несла всякую чепуху, которую ей — честно — хотелось нести. Просто чтобы побыть беспечной хотя бы с ним — с Палычем, хотя бы на это время, пока он на нее ворчит, а она смешно оправдывается. — Ладно. Отдыхай, Панина. Я поработаю… Даша положила телефон на подоконник в кухне, допила кофе, вымыла чашку. И полезла в холодильник проверить, что там осталось съедобного, а что давно пора выбросить. Раньше за этим всегда следил Коленька. И продукты в магазине покупал, тщательно читая состав и сверяя дату выпуска. А ее называл безалаберной. И уверял, что обмануть ее проще простого. Как оказалось, он был недалек от истины. И пользовался этим по полной программе. Но Даша могла бы возразить, конечно. Она не была безалаберной. И наивной не была. Просто ей так не хотелось сомневаться в близких людях, так это было противно и обременительно. Ей сомнений и на работе хватало. А тут подлость бродит по соседству! Как так?! Она встала у окна, оперлась руками о подоконник. Минуту рассматривала улицу: летнюю, пыльную. Дождей давно не было, столбик термометра как заколдованный уже две недели торчал близ отметки в тридцать градусов. И листва принялась жухнуть раньше времени, безжалостно намекая на близкую осень. Даша вдруг вспомнила, что на осень у нее нет обуви. Ее гардероб тщательно контролировался Коленькой. Он не позволял ей носить вещи из ремонта. Утверждал, что прилично зарабатывает и может себе позволить наряжать жену, как куклу. Оказалось, что наряжал он не только ее. Была еще и секретарша, и мог быть кто-то и еще. Сморщившись, как от зубной боли, Даша тяжело вздохнула и тут же уставилась на машину, только что въехавшую во двор. Отчего-то она показалась ей знакомой. И человек, высунувшийся с заднего сиденья и отдававший распоряжения водителю, тоже не был чужим. — Ну нет же! — воскликнула она, откачнувшись от окна. — Ну сколько можно? Ей что, опять бежать? Снова скитаться по чужим домам? Какого черта Васюкову снова от нее надо?! — Если ты сейчас снова скажешь, что я в чем-то там подозреваюсь, то я не знаю, что с тобой сделаю! — встретила она его у распахнутой настежь двери в халате и с полотенцем на голове. — Сколько можно, Васюков? Что опять?! — Не ори, — легким движением плеча втолкнул он ее в квартиру и запер за собой ее входную дверь. — Иди волосы посуши. Разговор есть. Она послушно прошла в ванную, высушила волосы. Расчесала массажной щеткой кое-как. Банный халат сбросила, переодевшись в тонкие джинсы и футболку. И босая пошла в кухню. Васюков там уже нагло пользовал ее кофемашину, нажимая на все кнопки подряд. — Ну вот что ты делаешь, а? — оттолкнула она его, когда он снова принялся жать на моргающую красным кнопку. — Не видишь, что воды нет? — А, так это вода закончилась? Поэтому она и моргает? А я подумал, что заглючила, — отозвался он вполне миролюбиво. — Ну коли хозяйка уже здесь, может, она приготовит гостю кофе? — А ты гость? — уточнила она, доливая воды из бутылки. — Или снова арестовывать меня явился? — Никаких арестов, Дарья Дмитриевна. — Васюков уселся за ее стол, упираясь животом в его край. — Я к тебе за помощью. Если, конечно, не откажешь. — Не посмею, — хмуро глянула она на Васюкова. — Так что случилось? Есть новости по делу Коленьки? — Кое-что есть, — кивнул Васюков и полез в оттопыренный задний карман широких летних штанов. Через мгновение на стол лег полиэтиленовый пакет. — Телефон? — наклонилась Даша над столом. — Разбитый? Чей? — Твоего бывшего третьего, — ткнул пальцем в него Васюков. — Узнаешь? Даша взяла в руки пакет, перевернула его. Обратная сторона телефона Коленьки была с яркой наклейкой: не трогать. Он любил переворачивать телефон экраном вниз, когда она заставала его с ним в руках. Положит куда-нибудь, все равно куда: на стол, на подоконник, на колено. А на задней поверхности такая вот предостерегающая наклейка. Она и не трогала. И даже не пыталась. Считала, что этим посягнет на его личное пространство. Доверяла! Дура…