Мила на мгновение задумалась: – Ладно. Завтра отвезу ее к нему. – Мне кажется, это правильно, она уже достаточно взрослая. Мила поднялась со стула: – Заеду во второй половине дня. – Ночевать не останешься? – Не могу, завтра рано вставать на работу. Инес не настаивала, зная, что это бесполезно. – Береги себя. Она действительно переживала за дочь. И этим единственным пожеланием, беречь себя, в которое только мамы умеют вложить столько разнообразных значений, хотела дать понять Миле, что та должна измениться ради своего же блага. Мила могла бы ответить, что у нее все в порядке, но эти слова прозвучали бы фальшиво. Она всего лишь взяла пистолет, который лежал на столе, но уже на пороге кухни обернулась к матери. Вопрос, который ее мучил, она стеснялась задать. – Любимая кукла Алисы – та, с рыжими волосами? – Верно: я подарила ей эту куклу на Рождество, – подтвердила Инес. – Не знаешь, случайно, как Алиса ее назвала? – спросила Мила, будто невзначай. – Кажется, она зовет ее Мисс. – Мисс, – повторила Мила, смакуя наконец-то обретенное имя. – Ну, я пошла. Спасибо. 44 Мила рассчитывала застать его в китайской забегаловке. И в этой надежде переступила порог. В зале, переполненном полицейскими, столик Саймона Бериша оставался пустым. Но на этом обычном месте все еще стояли тарелки с недоеденным завтраком. Мила хотела уже спросить у официантки, давно ли клиент ушел, но заметила лежащего под стулом Хича. И сразу увидела, как его хозяин выходит из туалета, пытаясь бумажной салфеткой оттереть с рубашки пятна от пролитого кофе. Нетрудно представить себе, что произошло. Мила услышала, как в глубине зала хихикает та же компания полицейских. В нее входил и тот, кто несколько дней назад опрокинул на Бериша яичницу с беконом. Спецагент вернулся на место и спокойно продолжил завтракать. Мила пробралась между стульями и присоединилась к нему. – Сегодня плачу я, – заявила она. Бериш, изумленный, уставился на нее: – Поскольку я уже давно не общаюсь с ближними, от меня ускользает истинный смысл жестов и слов. Я не понимаю подтекста, не различаю оттенков и даже метафоры разбираю с трудом… Поэтому спрашиваю: твое предложение оплатить завтрак – способ сообщить, что ты снова готова со мной сотрудничать, верно? Сарказм Бериша едва не вызвал у Милы улыбку, но она сдержалась. Как может этот человек оставаться таким сердечным, испытав очередное унижение от коллег? – Понял-понял: больше не буду. – Увидев, как Мила нахмурилась, Бериш поднял руки в знак того, что сдается. – Вот и хорошо: так мы сможем договориться. – Мила села за столик. Заказала еды для себя и пакет навынос. Бериш спросил себя, для кого это, однако предпочел не любопытствовать. Но пристально глядел на Милу и, когда официантка удалилась, задал вопрос, который давно не давал ему покоя: – Почему такой способный агент, как ты, сумевший к тому же распутать дело Подсказчика, оказался вдруг в Лимбе, да еще и по своей воле? Мила немного помедлила, хотя ответ был наготове. – Там я не должна охотиться за преступниками. Я разыскиваю жертв. – Это софизм. Хотя остроумный. Тогда объясни мне, почему твой отдел называется Лимбом: меня всегда интересовало, откуда взялось такое название. – Может, это из-за фотографий на стенах Зала Затерянных Шагов. Люди, изображенные на них, находятся в подвешенном состоянии… Живые, которым неведомо, что они живы. И мертвые, которые не могут умереть. Это объяснение, показавшееся ему разумным, Бериш принял к сведению. Относящиеся к первой категории блуждали по миру, как призраки, – никого не помня, всеми забытые – и ждали только, что кто-то придет и скажет им, что они все еще живы. Вторые, наоборот, ошибочно числились среди живых, поскольку те, кто их помнил, все еще продолжали ждать. Ключевое слово здесь «все еще» – неопределенный отрезок времени, разрешающийся моментом истины или забвением. – Ты до сих пор считаешь, что не следует докладывать Судье или хотя бы Гуревичу и Борису о твоем участии в расследовании? Вопрос Милы вернул спецагента к реальности. – Пусть они гоняются за террористами, а мы займемся культом. – Есть идеи, как двигаться дальше? Бериш понизил голос и склонился над столом: – Помнишь музыку, которую мы слышали по телефону в отеле «Амбрус»? – Конечно. И что? Спецагент раздувался от гордости: – Я выяснил, откуда этот отрывок. Мила не поверила: – Каким образом? – Признаюсь, я не знаток классической музыки… Но с утра сходил в консерваторию и поговорил с доцентом. – Ему было немного неловко рассказывать дальше. – Я дал ему намек на мотив, и он узнал мелодию. – Хочешь сказать, напел ему мотив? – фыркнула Мила. – У меня не было выбора. Но в обмен на перформанс доцент подарил мне это… – Бериш вынул из кармана диск. «Жар-птица» Игоря Стравинского. – Это балет, композитор написал к нему музыку в тысяча девятьсот десятом году… Используя данную подсказку, мы придем к следующему убийству. – Честно говоря, не понимаю, как ты собираешься использовать такую информацию… – В балете эта музыка соответствует сцене, когда царевич Иван пленяет Жар-птицу. Мила попробовала поразмыслить: – Здесь три элемента: пленение, Жар-птица и имя Иван. Первый может означать нечто вроде вызова. – Это верно только отчасти, – разъяснил спецагент. – Кайрус не состязается с нами: проповедник хочет приобщить нас к своей доктрине. Поэтому он не бросает вызов, а подвергает испытанию. Каждый раз, задавая нам задание, он хочет, чтобы мы его выполнили. Звонок в номер триста семнадцать – тоже экзамен для нас. Он унижает нас, чтобы мы научились смирению, но по сути сочувствует нам. Поэтому ответы на его непростые загадки всегда лежат на поверхности. – Разве так уж прост образ огненной птицы? – возразила агент Васкес. – Не знаю, что кроется за ним, но мы это обнаружим. А пока я бы сосредоточился на имени Иван. – Думаешь, так зовут следующую жертву? – Или убийцу… Подумай сама: какой смысл указывать нам имя, если у нас нет возможности быстро обнаружить, кому оно принадлежит? – Но как? Бериш стукнул кулаком по столу: – Прочесать архив пропавших без вести, выявить всех Иванов. – Если учесть, что нас интересует интервал в двадцать лет, ты представляешь, сколько их будет? – Нет, специалист у нас ты. – У нас нет на это времени. Слишком много его утекло с момента последнего убийства, и новый последователь проповедника наверняка уже готовится нанести удар. Бериш казался разочарованным: он рассчитывал на то, что его план сработает. – Придумаем что-нибудь еще, – утешила его Мила. – Может, стоит задаться вопросом, чего на самом деле хочет от нас Господин доброй ночи.