Если от зомби мы ещё могли убежать, то с гнусями даже не стоило пробовать. «В текущей ситуации они расправятся с нами как нечего делать. Легче всего подождать, когда наездники приблизятся на достаточное расстояние, и дать бой. Пусть и мало патронов, при должной сноровке хватит, чтобы сильно уменьшить число противников и, может быть, даже вообще отбиться. Главное, оставить несколько наездников в живых, чтобы потом было кого допросить. Кто знает, вдруг они имеют отношение к тем налётчикам в странных комбинезонах с лейблом Т&М на груди?» – прокрутил я в голове план действий и изложил его спутникам. – Добре, – сказал Байкер, – я и сам хотел это предложить. Он что-то прошептал Насте. Та кивнула в ответ и поползла к стволам сросшихся внизу сосен. Я невольно залюбовался, глядя, с какой грацией она передвигается по засыпанной хвоей земле. Девушка быстро добралась до деревьев, встала и в прыжке ухватилась за толстый сук. С ловкостью профессиональной гимнастки подтянулась, закинула себя на ветку и уже оттуда перебралась в удобную развилку, дополнительно прикрытую спереди и с боков сильным изгибом одного из сосновых стволов. Там она устроилась, как в гнезде, не боясь получить шальную пулю от быстро приближающихся противников. Теперь оставалось нам с Байкером позаботиться о себе. Я встал за деревом, а Байкер залёг недалеко от стрелковой позиции Насти. Мы открыли огонь почти одновременно и нанесли первый урон врагам. Сбитые свинцовыми нежданчиками, двое гонщиков слетели с железных коней, а третий схватился за руку. Его трайк резко вильнул в сторону, но тут же столкнулся с оставшейся без управления машиной убитого за миг до этого ездока. Оба квадроцикла с грохотом превратились в огромный огненный шар, из которого во все стороны полетели дымящиеся железки. Чуть позже в пылающую груду металлолома влетел третий бесхозный транспорт, добавив ноток хаоса в некогда стройную атаку. Ревя моторами, мотовездеходы атакующих бросились врассыпную, мешая вести прицельный огонь. При этом наездники сами палили по нам из всего, что у них было в наличии. Пули летели отовсюду, свистели в воздухе, ударяли в сосны, выбивая щепу и кусочки жёлто-коричневой коры, вгрызались в землю. Цепочки перемешанных с сухой хвоей фонтанчиков земли то и дело пробегали в непосредственной близости от меня и присевшего за соседним деревом Байкера. Тем временем мы продолжали отстреливаться от наседающих наездников. Сверху то и дело доносился сухой треск Настиного автомата. С завидной регулярностью басовито лаял дробовик Байкера (не так давно сталкер расстрелял остатки боезапаса из «абакана» и перешёл на альтернативное оружие). Я же короткими очередями отстреливался из «калаша», стараясь если не убить, то хотя бы ранить противников или вывести из строя их технику. Тактика нападающих принесла плоды. Нам удалось уменьшить число врагов ещё на две единицы. Остальная часть наших «приветов» летела мимо. Они тоже били не так чтобы метко, но, похоже, их цель заключалась не в том, чтобы нас убить, а взять в плен. К такому выводу меня подтолкнул вид выползающих на вершину гряды тягачей. Машины ревели двигателями, выпуская в хмурое небо чёрные струи дыма, лязгали гусеницами, дробя в мелкое крошево встречающиеся на пути камни. Вместо прицепов тягачи тащили за собой огромные железные клетки на колёсах, разделённые внутри на небольшие отсеки. Всего передвижных тюрем было три. Две из них перевозили мутантов, а третья – сталкеров из разных группировок и одиночек. Последней на перевал взобралась «шишига» со странной конструкцией над фургоном кузова. Сваренная из железных труб, она напоминала наклонённую вперёд металлическую ёлку и, похоже, была антенной какого-то излучателя. По крайней мере, когда эта «ёлка» повернулась вершиной ко мне, я почувствовал сильное головокружение и нарастающую слабость. Пришлось даже поменять местоположение, чтобы выйти из-под удара незнакомого мне оружия. Запас патронов стремительно подходил к концу. Я уже расстрелял один магазин и на треть опустошил второй. Настя недавно тоже перезарядилась, а дробовик Байкера замолчал в очередной раз: бородач наполнял его патронами. Наездники не теряли времени даром. Взрывая колёсами землю и отравляя воздух бензиновой гарью, их мотовездеходы рыскали из стороны в сторону, быстро приближаясь к холму. Первые из них уже появились среди высоких сосен. Здесь места для манёвров им было не в пример меньше, что сыграло нам на руку. Число убитых противников достигло семи, но врагов всё равно оставалось много. Среди грохота выстрелов и рёва моторов справа вверху раздался женский крик. Я скосил глаза в ту сторону, мельком увидел падающую с огневой позиции Настю. Из её шеи торчал длинный дротик с красным оперением. Спереди слева послышался нарастающий рёв мотора. Он заглушил звук падения женского тела и заставил меня переключиться на более насущные проблемы. Я сильнее вдавил затыльник приклада в плечо, нажал на спусковой крючок. «Калаш» затрещал, выплёвывая тёмные облачка дыма. Сбитый пулями в грудь, наездник вылетел из седла, а его напарник повалился набок, выронив автомат из рук. Быстро теряя скорость, квадроцикл покатился в моём направлении. Я выскочил, намереваясь оседлать его, развернуться и дать очередь из установленного спереди на поворотном кронштейне ПКМ, но моим планам помешала прилетевшая невесть откуда сеть с грузилами на концах. Спелёнатый по рукам и ногам, я повалился на землю, попытался подняться, разорвать путы, но они оказались очень прочными. Сбоку раздался торопливый топот ног, мгновением позже я ощутил болезненный укол в область шеи. Сознание помутилось, в глазах потемнело. Грохот стрельбы и рёв моторов поплыл, искажаясь. Сильный удар ногой по рёбрам – это было последнее, что я почувствовал перед тем, как провалиться в беспамятство. Глава 20 Дикий Я очнулся от сильной тряски. Вокруг стояла такая темень, что поначалу мне показалось, будто уже наступила ночь, и нас везут хрен знает куда, наплевав на все правила и нормы. Негласный закон любого уважающего себя сталкера гласит: сиди ночью дома. Ночь – это время детей Зоны: мутантов и зомби. В это время они полноправные хозяева проклятых земель. Честным сталкерам и светлого времени суток с лихвой хватает для охоты за артами. Уже в следующую секунду я понял, что снаружи всё-таки день, ведь если было бы по-другому, свет прожекторов заливал бы дорогу пред тягачом и по сторонам от него. «Выходит, пока я лежал без сознания, мне на голову натянули мешок из плотной ткани, чтобы я не видел, куда нас везут», – понял я. Сквозь грохот двигателей и лязг гусениц до меня доносились слабые голоса пленённых сталкеров. Одни молились, другие ругались на чём свет стоит, третьи несли какую-то бессмыслицу. Это разноголосое бормотание и равномерное потряхивание клетки ввело меня в состояние транса. Я вдруг ощутил себя парящим внутри огромной сферы. В то же время моё сознание как будто находилось в сотнях тысяч разных мест одновременно. Причём я видел всё происходящее там и воспринимал это не мешаниной образов, а так, словно мои глаза превратились в фасеточный орган зрения гигантского насекомого. Каждая картинка транслировалась на отдельную ячейку, мозг воспринимал эти сигналы по отдельности, не превращая их в большой калейдоскоп. В одной из таких ячеек я увидел Настю. У неё ещё не было вертикальных морщинок на лбу между бровями и скорбных складок, что тянулись от носа к уголкам печально опущенных губ. Она стояла рядом с высоким мужчиной лет на десять старше её и весело улыбалась, что-то говоря ему. Возле них толпились карлики в чёрных балахонах. Они прыгали, хлопали в ладоши и вообще вели себя как дети. Внезапно картинка сменилась изображением с другой ячейки. Настя с тем же мужчиной сидела в баре в большой компании других сталкеров. Один из сталкачей, здоровый, как медведь, с идущими к подбородку соломенными усами встал, поднял руку с кружкой пива и что-то сказал. Остальные весело закричали, а Настя вдруг налилась краской. Мужчина повернулся к ней, обнял и крепко поцеловал в губы. Сталкеры закричали ещё громче и начали хлопать, словно отбивая такт или ведя счёт. Картинка снова поменялась, и теперь я увидел Настю бледную, как смерть. Она лежала на запачканном кровью столе в какой-то лаборатории. Её комбинезон был окровавлен, в груди зияло пять дырок от пуль. На полу, рядом со столом, на котором она лежала, сидел тот самый мужчина. Он держал её за руку, покачиваясь из стороны в сторону. Я сделал мысленное усилие, пытаясь разглядеть в деталях его лицо, но картинка вдруг резко уменьшилась в размерах и вместе с другими слилась в широкую пёструю ленту, как будто я закружился на взбесившейся карусели. Разноцветное, вызывающее муть и приступы тошноты буйство красок внезапно исчезло, и я опять завис в леденящей душу пустоте. Я парил в ней, как в невесомости, пока вдруг в иссиня-чёрной дали не появилась маленькая мерцающая точка. Она медленно приближалась, плавно увеличиваясь в диаметре. Из мизерной искорки далёкий огонёк превратился в маленькую сферу размером с булавочную головку (при этом светящийся шарик медленно двигался вверх-вниз, как будто покачиваясь на волнах), потом вырос до размеров копеечной монеты. Когда сияющая глобула стала ещё больше, я увидел внутри неё маленького мальчика. Он сидел на странном кресле, как будто целиком состоящем из разноцветных проводов, прозрачных трубок и толстых гофрированных шлангов. Над головой ребёнка нависал большой металлический колпак с лампочками, тоже опутанный проводами. Внешне малыш походил на Настю, даже волосы у него были рыжие, как и у неё. Мальчик кричал. Я не слышал его воплей, зато видел искажённое страхом лицо, раскрытый в немом крике рот и текущие по щекам слёзы. Я рванулся вперёд, желая спасти паренька, но тут из тьмы выплыла острозубая уродливая пасть. Она заглотила прозрачный шар с кричащим внутри него мальчиком и двинулась ко мне. Между её кривых, загнутых в разные стороны зубов с треском проскакивали молнии. Состоящая из одной лишь головы мерзкая тварь резво прыгнула на меня и вдруг превратилась в ослепительно яркую вспышку. Я заорал, резко дёрнулся. В следующий миг тело пронзила адская боль, и меня, до хруста в позвоночнике, выгнуло дугой. – Вставай, ублюдок! Поднимайся! – Над ухом послышался электрический треск. – Или снова захотел отведать шокера? Я помотал головой, открыл глаза, проморгался. Пока был в прострации, тягачи привезли клетки с пленниками в пункт назначения. Хорошо укреплённая база больше походила на тюрьму строгого режима. Помимо похожих на крепости кирпичных домов с окнами-бойницами и железными дверями, внутри охраняемого периметра находились расположенные параллельными рядами длинные бараки из красного кирпича. Судя по узким окнам под самым скатом низких полукруглых крыш и широким деревянным воротам, когда-то это были фермы или ангары. К одному из таких бараков сейчас тянулась вереница понурых сталкеров. Все они были связаны между собой звякающей при каждом шаге длинной цепью. Впереди, сзади и по бокам колонны шли конвоиры в чёрных комбинезонах. Мутантов (среди них были не только пучеглазки и кабаны, но и нюхачи с сушильщиками, церберы и даже один большеног) выводили из транспортировочных клетей по одному и волокли в сваренные из стальных листов и ржавых прутьев загоны. Сверху клетки для мутняков от дождя прикрывал высокий навес из шифера. Погонщики тащили упирающихся тварей, накинув им стальные арканы на шею и подгоняя ударами шокеров и электрических плетей. Воздух звенел от рёва и визга, топота тяжёлых ног, отборной ругани погонщиков и треска электрических разрядов. Кроме выполняющих черновую работу «шестёрок», в лагере находились и те, кто отдавал им приказы. «По крайней мере, я их нашёл», – подумал я, глядя на людей в комбинезонах с эмблемами Т&М на рукаве. Понять, в какой части Зоны располагался этот хорошо укреплённый лагерь, не представлялось возможным. База как будто находилась под огромным переливающимся перламутром колпаком. Он отлично пропускал дневной свет, но не давал разглядеть в подробностях детали окружающего пейзажа: одни лишь расплывчатые формы и постоянно меняющиеся и без того неясные очертания. Я бросил попытки определить своё местоположение и посмотрел на нависшего надо мной лысого типа с уродливым шрамом через всё лицо и глубокой дырой вместо правого глаза. Людей из передвижной тюрьмы уже вывели, остался только я, и это обстоятельство сильно нервировало конвоира. – Долго тебя ждать? – рявкнул он и снова включил шокер. Электрический разряд с треском проскочил между контактов в сантиметрах от моего лица. Слабо запахло озоном. Я понял, что в следующий раз он опять долбанёт меня током, и попытался встать. Со второй попытки мне это удалось. Я ухватился закованными в стальные браслеты руками за прутья решётки, чтобы не упасть, сделал шаг, другой и вдруг упал на колени от сильного удара по спине. – Шевелись, ур-род! Сзади раздался громкий треск, и я заорал от пронзившего тело электрического удара, корчась на кинутых поверх прутьев досках. – Угомонись, Циклоп! Громкий окрик заставил одноглазого выключить шокер. Я лежал на полу передвижной тюрьмы, мышцы ещё судорожно сокращались от полученного недавно импульса, глаза слезились, слюна текла из перекошенного рта, смешиваясь с кровью из прокушенной губы. – Вставай! В бок сильно ударил твёрдый мысок ботинка. Я охнул, поджимая колени. – Хватит, я сказал, а то сам окажешься на его месте! – крикнул тот же сердитый голос. Мне он показался смутно знакомым. Я приподнял голову, трясущейся рукой провёл по губам, вытирая розовую от крови слюну. Снаружи передвижной тюрьмы стоял широкоплечий сталкер в экзоскелете. Суровый взгляд стальных глаз, каменный подбородок, скуластое лицо. С закинутым на плечо многоствольным пулемётом, он выглядел более чем внушительно и даже, я бы сказал, грозно. Золотистая звёздочка над эмблемой группировки означала его ранг внутри клана. Судя по узкой полоске на рукаве, Циклоп находился ниже моего временного защитника в иерархии «Чёрных волков». (Вот уж не ожидал, что практически полностью уничтоженная группировка так быстро снова наберёт силу.) Он злобно зыркнул на парня со звездой, скривил недовольную гримасу, но всё же отступил вглубь клетки, прошипев: – Как скажешь, Миниган. Не веря своим ушам, я поднялся, хватаясь руками за шершавые от ржавчины прутья. Во время предыдущей встречи лицо сталкера было скрыто забралом шлема, так что сейчас я внимательно изучал физиономию Минигана, одновременно пытаясь понять, что сподвигло его изменить своему клану. Отступник отвёл меня к дому Дикого, что стоял на высоком холме в самом центре лагеря, передал на поруки охране и отправился по своим делам. Снаружи резиденция главаря ничем не отличалась от казарм для бойцов клана, зато внутри она блистала роскошью. Не вся, конечно, а лишь «тронный зал». Так я прозвал комнату, где лидер «Чёрных волков» восседал в колоссальных размерах кованом кресле. Дикий всегда славился непонятной мне любовью к внешним атрибутам власти и всячески старался подчеркнуть своё высокое положение. Вот и сейчас он остался верным себе. Словно оправдывая название клана, волки присутствовали повсюду, правда, не чёрные, а золотые. Вышитые фигурки зверей украшали драпировку стен из красного бархата и пурпурную накидку, что ниспадала из венчающей высокую спинку трона волчьей пасти. На подушках, которыми Дикий выложил железное кресло изнутри в надежде сделать пребывание в нём более приятным, тоже красовались силуэты лесных хищников. Даже подлокотники трона были сделаны в виде бегущих волков. Зал освещался чадным пламенем треножников с золотыми чашами. Дым уходил к потолку и терялся в тёмных ходах вентиляции. Длинные чёрные тени от присутствующих здесь людей и предметов (помимо меня и Дикого, в резиденции находилось девять охранников – по три с флангов и тыла железного кресла) корчились на полу, плясали на стенах здания и мерцающей лампочками панели длинного шкафа. Он занимал почти треть дальней от меня стены и монотонно гудел. – Вот мы и встретились! – прогремел грубый голос Дикого. – Я долго ждал этой встречи и часто думал ночами, что заставило тебя, одного из лучших воинов, предать клан, осквернить алтарь Великого Волка и нарушить данную тобой клятву на крови. Я открыл рот, собираясь сказать Дикому, что причина лежит на поверхности и не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять её, но главарь вытянул вперёд руку: – Молчать, пока я говорю. Ты заговоришь, когда я тебе это позволю. Он поёрзал, принимая удобное положение, потом сунул руку между подушкой и подлокотником трона и вытащил оттуда умело вырезанный из соснового корня скипетр. Символ власти не превышал в длину сорока сантиметров и выглядел как волчья голова на резной косичке с осколками «багрянца» вместо глаз. Дикий постучал по раскрытой ладони навершием скипетра (крохотные обломки красного камня злобно сверкнули в неверном свете треножников). – Ты был не только лучшим воином клана, ты был моим другом. Я доверял тебе, как брату, хотел сделать своим преемником, а ты обманул меня, вонзил нож в спину. Что случилось, Купрум? Какая муха тебя укусила? – Он наклонился вперёд, направил на меня скипетр и властно сказал: – Говори! – Судьба занесла меня к «Чёрным волкам» по глупости. Знай я заранее, чем вы занимаетесь, никогда бы не стал вашим сторонником. А так… мне потребовалось время, чтобы во всём разобраться. Я ушёл, как только понял, кто вы есть на самом деле. Я вольный бродяга, Дикий, и никогда не хотел иметь дело с убийцами. Предводитель клана пожевал губами, что-то обдумывая, покивал, улыбаясь, и развалился на троне, положив ногу на ногу. – Серьга меня предупреждал, что ты скажешь нечто подобное. Я напрягся, услышав имя приятеля. «Выходит, он вернулся в Зону. Но почему? Что заставило его сделать это? И как Серьга здесь оказался? Неужели его тоже захватили в плен, как и меня?»