– Нет, дай я сделаю. Все улыбаются. Все добры ко мне. – Кенгуриная тетрадь выпрыгнула наружу, согревшись в сумке… – Ваша моча проходит по трубке, вставленной в уретру… Все нормально. Она автоматически собирается в мочеприемнике… – Мне это не нравится. Получается, я вроде как мочусь, а потом выкачиваю мочу наружу из себя… Я так не хочу. Мне не нравится… Наверное, сейчас ночь. Слышно, как шумит ветер. Гудит, как работающий где-то далеко радиоприемник. – Прежде чем говорить о том, дайкон это или нет, нужно разобраться, что же такое пророщенный дайкон. Изучение данного вопроса по моей просьбе показало, что пророщенный дайкон действительно существует. Однако патентом на его производство владеет некая фирма в префектуре Сидзуока, – можно сказать, это своего рода производственный секрет, поэтому о его происхождении и характеристиках ничего не известно. Фирма утверждает, что это разновидность редиса, так называемого «двадцатидневного дайкона», и, чтобы не возбуждать недовольство культивирующих его японских фирм, она закупает семена в США, в Орегоне. Проблема заключается в том, что, как показали лабораторные испытания, ростки не могут дать редиса. Несмотря на все наши усилия. При пересадке в землю они тут же вянут и начинают гнить. И в чем причина – никто сказать не может. – А вдруг среди растений тоже есть сумчатые виды? Время, казалось, застыло на месте. Мне вдруг захотелось сахарной ваты. А ветер все пел: «Ханаконда, араконда, анагэнта…» Как ни странно, в комнате, в которой я находился, все время было светло. Из-за светильников, что висели под потолком. При этом самих ламп видно не было, их свет усиливали с умом установленные отражатели, и было трудно понять, откуда свет падает. Постепенно стало темнеть. В чем дело? Просто решили свет экономить? Потом стала медленно открываться дверь. На полу возник круг света от карманного фонаря. Кто-то подошел на цыпочках к изголовью кровати, и луч фонаря скользнул по моему лицу. Я быстро закрыл глаза и притворился спящим. Подумал, что так будет лучше. Человек с фонарем щелкнул выключателем и повернул кверху рычаг возле рольворот, которые стали со скрежетом подниматься. Он больше не ходил на цыпочках – уже не боялся меня разбудить. Я тут же открыл глаза и сердито посмотрел на него. Но разобрать, кто передо мной, не сумел – в глаза ударил острый световой луч. Я попытался сказать, что ничего не имею против него, что душа моя преисполнена миром, однако никак не мог найти слова. Казалось, я разучился говорить. Когда рольворота открылись наполовину, этот человек подошел к кровати и пристально посмотрел на меня с высоты своего роста. Доктор! Жаль, что не Стрекоза. Я был слегка расстроен и не мог этого скрыть. «Я просил сестру принести мне воды со льдом», – хотел сказать я, но ничего не получилось. Голос куда-то пропал. Как ни странно, последовал ответ: – К сожалению, сестры сейчас нет. Она только днем бывает. А жидкость вы получаете через капельницу, так что не беспокойтесь. Вам скучновато, наверное? – Вовсе нет. Я всем доволен. Поросль на ногах тоже ведь не навек. Сойдет рано или поздно. Долго это продолжаться не может. Завтра утром, может, попробую добавить эти ростки в суп. – Вы меня извините, но ваш случай мне не по силам. Я обсуждал его со знакомыми специалистами, но… – А есть врачи, специализирующиеся на таких случаях? – Нет. – Я так и думал. – И вы не переживаете? – Нет. Потому что я доверился вам. Лицо доктора стало уменьшаться, отступая к потолку. В конце концов оно приклеилось к потолку и превратилось в разбрызгиватель противопожарной системы. Неужели галлюцинация? Я знал, что там висит разбрызгиватель. Жутковатый с виду, напоминающий человеческую физиономию. И в то же время это был доктор. Иллюзия и реальность где-то слились вместе. Хотя это очень странно. Есть мнение, что, если человек понимает, что перед ним иллюзия, на самом деле это и не иллюзия вовсе. Разбрызгиватель улыбнулся и извиняюще прошептал: – Я пришел к выводу, хотя, конечно, это крайне устаревший подход, что в вашем положении единственная надежда – горячие источники. Лучше всего серные, и чем выше содержание серы в воде, тем лучше. – Как в Долине ада?…[2] – Вот-вот… Однако надо будет подобрать гостиницу, которая согласится вас принять… ведь ваши ноги не произведут хорошего впечатления на других постояльцев… Моя кровать медленно пришла в движение. Вроде и по моей воле, и в то же время независимо от нее. – Вы не обижайтесь. Совсем скоро рассвет, будьте осторожны, машин берегитесь! Кровать была невероятно массивная и тяжелая, колесики маленькие, и я не ожидал, что она будет так легко катиться. Она прямо-таки скользила по земле. Возможно, кровать приводилась в движение не механизмом, а психической энергией. Нет, ерунда какая-то! Я еще не настолько выжил из ума, чтобы ожидать, что нематериальная психическая энергия способна выполнять физическую работу. Я слышал, что с недавних пор на заводах, например, для перевозки тяжелых грузов используют транспорт на воздушной подушке. Мою кровать сделала фирма «Атлас», ведущий в мире производитель госпитального оборудования, которая превосходит всех в том, что касается разных сложных функций. В ней было все, что только можно представить: плавная электрическая регулировка спинки, аккумулятор на шестнадцать часов на случай отключения электричества, вмонтированное в контрольную панель у изголовья устройство срочного вызова, кислородная маска, которая срабатывает автоматически в экстренных случаях… Но вот что странно: откуда я так много знал о медицинском оборудовании? Неужели вообразил все это? Или… что еще хуже, я занимался торговлей этими самыми штуками и просто все забыл? Что толку голову ломать? Я точно знаю одно: это кровать фирмы «Атлас» и, похоже, она способна передвигаться, откликаясь на мои мысленные команды. Маневренность у кровати оставляла желать лучшего, скорость тоже. Она двигалась неповоротливо и тащилась еле-еле. Отчасти, вероятно, потому, что я еще недостаточно овладел способностью передавать ей свою волю. Не исключено, что, попривыкнув, я научусь лучше управлять кроватью, регулировать скорость. Я сконцентрировал энергию в одной точке посредине лба и, мысленно вызвав в воображении образ движения, выехал из гаража клиники. О времени я имел смутное представление, но какой бы ни был час, в переулке, где я оказался, не было ни людей, ни машин. Кровать медленно поплыла по тротуару. Я услышал, как за спиной закрываются ворота. – Спасибо за все. Назад обернуться не получилось. Я шмыгнул носом. Мне вдруг почему-то стало грустно. Никакой особой цели у меня не было, и я решил какое-то время двигаться на запад, потому что дорога в ту сторону шла слегка под гору. Энергию надо экономить. Мимо просеменила молодая женщина. Недоуменно посмотрев на кровать, она перевела взгляд на кронштейн с капельницей, потом скользнула взглядом по моему лицу. Понятное дело! Попадись мне на улице больной, подсоединенный к капельнице и разъезжающий на самоходной кровати, я бы тоже наверняка решил сделать вид, что никого не вижу. Следующим встретился мужчина, который от испуга и изумления с поразительной проворностью перескочил на другую сторону переулка. Он наклонил голову набок и кинулся бежать, то и дело встряхиваясь всем телом, будто пытался определить, сколько же он сегодня выпил. Мимо проехало такси. Я даже не снизил скорость. Крепко привязанный к железной кровати, я какое-то время колесил по улицам. В конце концов я понял, что на катанье по тротуарам, со съездами и заездами на бордюры, уходит больше энергии, чем я предполагал. Мне это надоело, и я решил дальше ехать прямо по дороге вместе с автомобилями. Я повернул за угол высокого здания, и тут на меня налетел сильный порыв ветра. Махровое полотенце сорвало с ног. Холод пробирал до костей. Попробовал снова укрыть ноги, но помешали ремни, которыми меня пристегнули к кровати. Черт! Но куда больше холода меня беспокоило, что снаружи оказалась редисочная поросль, буйным цветом распускавшаяся на моих ногах. Может статься, прохожие уже не будут так безразличны к этой картине, как до сих пор. Из несчастного инвалида я в одночасье превратился в монстра. И у прохожих, которым раньше было все равно, может появиться искушение сделать из меня отбивную котлету на манер суда Линча. На ветру ноги стали замерзать. Неужели эти ростки забирают у меня энергию, лишают возможности удерживать тепло в организме? Если бы я только мог пошевелить хотя бы правой рукой! Я попытался собрать в пучок всю психическую энергию и направить кровать подальше от чужих взглядов. И наверное, перестарался – кровать налетела на бордюр и застряла одним колесом в решетке водосточной канавы. Застряла намертво – ни туда ни сюда. По моему лицу скользнул луч фонаря. Слава богу! Это или доктор, или медсестра. Наконец-то этот долгий кошмар кончился. К несчастью, ни доктора, ни сестру я не увидел. Вместо светильника дневного света в глаза била мощная лампа, какие используют на стройках. Вместо разбрызгивателя я видел перед собой белый шлем. Человек в строительной робе водил по подбородку электробритвой и смотрел на меня. Глаза с похмелья были красными и водянистыми. – Здесь опасная зона. Через час начнут работать самосвалы, вы будете мешать. Тут только я заметил, что застрял как раз напротив стройплощадки. Толстая нейлоновая сеть закрывала строительные леса. А обратившийся ко мне человек, видимо, охранник, совершавший обход. – Ну кто в такое место сам захочет… Голос вернулся! Я снова почувствовал свой язык, и губы нормально шевелятся. Действие анестезии кончилось. Я слегка повернул головой вправо-влево. Правая рука была связана с капельницей, но от локтя все равно двигалась довольно свободно. Доктор перед тем, как выкинуть меня на улицу, ослабил ремни? Ноги тоже стали отходить. Одеяло, которое сдуло было ветром, в какой-то момент снова оказалось поверх моих ног. – Мне кажется, вы серьезно больны. Если вы хотите кому-нибудь сообщить, скажите, не стесняйтесь. – Ну уж нет! Пожалуй, я больше не могу ни на кого полагаться. – Вас что, бросили? – Может, и бросили. – Кто же так с вами?… Больница? Родственнички? Надо же что творят! А у вас мешок на капельнице почти пустой. – Остается только сдохнуть… – Бросьте вы! Куда мне позвонить? Если парковка в неположенном месте, значит в полицию, если негабаритные отходы – в администрацию района, если брошенные инвалиды – пожарникам… Это зависит от вашей гордости. Сказать по правде, я бы хотел вернуться в кожную клинику. Конечно, под конец они обошлись со мной по-хамски, но мне казалось, что между мной и костлявой медсестрой в стрекозиных очках установилось что-то вроде взаимопонимания. Да и с врачом мы, наверное, нашли бы общий язык, будь у нас больше времени. Они же не просто выставили меня на улицу, а выделили дорогущую кровать. Взять мать, которая собирается бросить ребенка. Как говорят, если оставляет при нем дорогие вещи, значит твердо решила от него избавиться. Ладно, хватит! Что-то я совсем расклеился. Лучше всего – просто ждать, когда в капельнице кончится питательная жидкость и я загнусь вместе с ростками. – Эй! – воскликнул вдруг охранник, попыхивавший сигаретой у изголовья кровати. – Здесь же багажная бирка висит. Может, вы что-то вроде посылки? – Он посветил фонарем на бирку, привязанную проволокой к ножке кровати. – Похоже, вас отправили на какой-то серный источник. Что-то про ад… Не разберу. Чернила расплылись… Получается, вы потерянная вещь. Позвоню-ка я в полицейский участок. Небо начало постепенно светлеть. Сегодня его опять застилали толстые, будто выглаженные утюгом облака, и надеяться на то, что ростки сами собой завянут, не приходилось. Вдруг в нейлоновую сетку с громким стуком врезалось какое-то насекомое и застряло в ней. Похоже, цикада. Мелко семеня, вернулся обратно охранник. На обочине дороги остановилась большая бетономешалка, коротко прогудел клаксон. Охранник в ответ подал сигнал свистком и стал закручивать вверх сетку. Запутавшаяся в ней цикада упала на землю, как птичий помет. Наверное, она была мертвая. Водитель бетономешалки перед тем, как проехать на стройплощадку, с подозрением скользнул по мне взглядом, но на этом его интерес иссяк. Охранник оперся о край кровати, наклонился ко мне и, закурив сигарету, зашептал: – Гляньте! Под данхилловскую зажигалку сработана. Марка «Данваль». Даже в ломбарде не отличат от настоящего «Данхилла». Из участка связались с патрульной машиной. Мне кажется, им о вас еще раньше сообщили. Могут привлечь за нарушение правил парковки. Хотя какое тут нарушение? Я никак не пойму, чем они заняты в своих кабинетах. В бледно-матовом свете утра я увидел, что мешок на капельнице пуст. Теперь у него был красноватый оттенок, цвет старой сушеной каракатицы. Мне тоже, видимо, осталось недолго. Подкатила патрульная машина, резко ударила по тормозам. За ней следовал грузовичок с краном, на борту которого было написано: «Эвакуатор». Из машины вылез средних лет полицейский в форменной фуражке: – Это он? – Спасибо, что приехали! – Охранник с довольным видом отдал честь. Полицейский извлек из плоской папки для документов несколько карточек размером с почтовую открытку и показал мне одну. – Видите? – Вижу. – У вас такой вид, будто на вас воду возили. Понимаете, что на картинке?