К нам нехотя вышел угрюмый мальчик в худи и с игровой приставкой в руке. Значит, это сын Джесса, которого тот так и не увидел. Эллис вжался в стену, словно пытаясь сделаться невидимкой. В нем уже чувствовалось упрямство Джесса. – Здравствуйте, – пробормотал Эллис. – А это Корал, с которой вы, конечно же, знакомы. Мать Эллиса. Корал покусывала щеку и старалась ни на кого не смотреть. – Привет, Корал. Сколько лет, сколько зим, – произнесла я. – Здравствуй, Корал! – с преувеличенным энтузиазмом поприветствовал ее Роберт. Он лез из кожи вон, источая дружелюбие и стараясь говорить правильные вещи. – Помню, я подвозил тебя домой, когда регулярно забирал вашу компанию после гулянок! Корал бывала у нас в гостях пару раз, когда Том приглашал друзей на барбекю или на просмотр фильма, и Роберт иногда мог соизволить подвезти ребят до кинотеатра или забрать из кафе. Корал – личность довольно заурядная, но она когда-то встречалась с Джессом, а потом родила Эллиса, и теперь, как я догадалась, Бриджет намеренно приблизила ее к себе. Корал поджала губы и кинула на меня быстрый взгляд. – Привет, – тихо сказала она, обращаясь исключительно ко мне. И тут я сообразила: Корал вовсе не нервничает – она в ярости, но старается не подавать виду. – Бриджет, не твой ли черный «Mercedes» стоит снаружи? – поинтересовался Роберт, повернувшись ко мне спиной. – Красивая машина. И сексуальная. Кажется, сейчас это словечко принято использовать в качестве комплимента, да? Меня передернуло. Роберт решил блеснуть молодежным сленгом? Какой стыд! Однако, к моему удивлению, Бриджет, хихикая, кивнула в ответ. – А рядом мой «сексуальный» «BMW», – похвастал Том, передразнивая отца. – Очередной подарок щедрой супруги. Как тебе, мам? Он гордо указал пальцем на серебристый автомобиль за окном. – Симпатичная машина, Том. Очень симпатичная, – сказала я. Он крепко обнял меня, прижался щекой к моей щеке. – Мам, я правда ценю, что ты приехала. Представляю, как нелегко тебе это далось. Я прикрыла глаза, ощутив легкий аромат его одеколона. В памяти всплыла картина: маленький Том радостно вбегает к нам в дом. В тот день из школы его забирала Бриджет, так как я задерживалась на работе в библиотеке. Все мои грандиозные планы на нашу с сыном жизнь после его возвращения домой пронеслись перед глазами, словно дым, который рассеялся без следа. Где-то позади замолкли голоса Роберта и Бриджет. Том напряженно стоял, опустив руки, и я вдруг осознала, что до сих пор его держу. – Джилл, – мягко заговорила Бриджет, – мы слишком долго не общались. Надеюсь, мы с тобой сможем заново наладить отношения. Я повернулась к ней и увидела простертые ко мне худые, слегка загорелые руки. Первым инстинктивным желанием было отвергнуть эти объятия, но на меня смотрели Роберт и Том. И я позволила ей обнять и поцеловать себя в щеку. Вблизи оказалось, что Бриджет залепила лицо толстым слоем выравнивающей основы и пудры, и далеко не так свежа, как я сначала подумала. Ресницы она, скорее всего, нарастила, а контур губ увеличила с помощью карандаша, поверх которого нанесла помаду. Умеет пустить пыль в глаза. – Какая интересная прическа, Джилл… очень в стиле восьмидесятых! – Мне почудилась издевка в смехе Бриджет, однако, кроме меня, никто не заметил подвоха. – Проходите! – пригласила она всех. – Выпьем, я приготовила легкие закуски. А минут через двадцать будет обед. Я направилась вперед, но через секунду Бриджет снова выросла рядом. – Сколько же мы не разговаривали, Джилл? Я сжала кулаки, чувствуя, как ногти больно вонзаются в ладони. Неужели это намек на тот день, когда она приходила к нам после гибели Джесса? А я тогда захлопнула перед ней дверь. – Не припомню, – ответила я, хотя на самом деле помнила прекрасно. – Прости, мне нужно в ванную. Бриджет презрительно скривилась, видимо, догадываясь, что я хочу от нее отделаться, и указала на небольшую дверь. Как и все остальное в доме, помещение выглядело безупречно. Фаянс кремового оттенка и бледно-кофейные стены. Очень умиротворяюще. Избавившись от пристального внимания Бриджет, я облегченно выдохнула. Я не могла отделаться от ощущения, что все ее слова, обращенные ко мне, имеют скрытый подтекст. Бриджет открыто смеялась мне в лицо – ведь она забрала моего сына. Но эта женщина слишком умна и играет тонко, чтобы другие ничего не заметили. У меня кружилась голова, в шерстяном платье было жарковато. Я плеснула водой в лицо и оттянула ворот. Зря я выбрала это платье. Лучше бы оделась в несколько слоев: тогда я могла бы что-то с себя скинуть при необходимости. Я отвернулась от раковины и застыла как вкопанная, уставившись на противоположную стену. Там в веселой рамочке висел постер. По краю шел узор из цветов и фруктов, а в центре надпись: «Карму не выбирают. Что посеешь, то и пожнешь». Написанные жирным шрифтом слова отпечатались в моем сознании. Я сполна ощутила иронию высказывания. Схватившись за раковину, я ждала, пока пройдет головокружение. Роберт сказал бы: «Джилл, это всего лишь постер. Хватит делать из мухи слона». Но действительно ли это всего лишь постер? По словам Тома, Бриджет переехала сюда только шесть месяцев назад. И тогда напрашивается вопрос: зачем, учитывая скорое освобождение Тома, она повесила это многозначительное высказывание сюда, где каждый может его увидеть? Глава 25 Я вышла из туалетной комнаты и медленно зашагала вдоль холла, прислушиваясь к голосам, доносившимся из кухни-студии. Похоже, сегодняшняя встреча обещала стать самым изощренным кошмаром, и в центре всего – смех Бриджет. Она явно наслаждалась вниманием. Проходя мимо лестницы, я посмотрела вверх. Мой взгляд заскользил по серебристо-серому ковру и стеклянному ограждению. Я замерла, не в силах дышать. Стену вдоль лестницы снизу доверху покрывали фотографии Джесса. Я поднялась на пару ступенек и вгляделась поближе. – А, вижу, ты заметила мою стену памяти. Я вздрогнула от неожиданности и обернулась. Внизу с решительным видом стояла Бриджет, уперев руки в бока. – Их… так много, – тихо сказала я. – Уверена, у тебя не меньше снимков Тома, – непринужденно ответила она. – Наверняка весь дом увешан. – Это да, – осторожно проговорила я и, пользуясь случаем, поинтересовалась: – Кстати, у тебя есть фотоальбом со свадьбы? Я в холле видела фотографию, но… – Всему свое время, – улыбнулась она. – Мы пока разбираем фотографии, но не переживай, скоро ты их увидишь. Я кивнула, чувствуя, как больно сжимается сердце: мои мечты о чудесной свадьбе сына рассыпались в прах. Я вновь взглянула наверх. Стена памяти больше напоминала посвященный Джессу алтарь. Бриджет что-то сказала, но я уже не слышала ее слов. Я заметила, что из многих фотографий вырезан Том. Некоторые из снимков хранились и в моем альбоме, поэтому я знала, что изначально на них были оба мальчика. – У меня много таких же фотографий дома, – произнесла я. – И на всех них присутствует Джесс. – Как благородно с твоей стороны, Джилл, – улыбнулась Бриджет. – Но Джесс и не сделал ничего дурного. – Странное дело: на снимках ты Тома видеть не могла, но замуж за него вышла, – столь же дерзко ответила я. – Как-то нелогично получается. «Как-то подозрительно получается», – на самом деле имела в виду я. Но Бриджет не спасовала. – Вовсе нет, – возразила она, поставив ногу на нижнюю ступень лестницы. (Я заметила, что Бриджет уже сняла ботильоны на огромных шпильках). – Фотографии я порезала, когда умер Джесс. Не могла видеть на них лицо Тома. К тому же хотела сделать стену со снимками, где только мой сын. Вот и все. – Но теперь-то ты можешь видеть Тома. Ты до такой степени оправилась, что даже вышла за него замуж! Я понимала, что лезу в бутылку, но была не в силах остановиться. Все это выглядело весьма подозрительно. – Том меня полностью понимает. – Ясно. Я шагнула вниз. Бриджет не двинулась с места, и я, стоя на первой ступеньке, оказалась к ней вплотную. – Вот и хорошо. Рада, что тебе ясно. – Дальше она заговорила так тихо, что мне пришлось напрягать слух: – Не забывай, я тебя знаю как облупленную, Джилл. Ты помешана на контроле. Советую осознать: ты больше не можешь контролировать Тома. Тебе придется с этим смириться. – Том вполне самостоятельная личность, – задохнулась от возмущения я. – И в твоем руководстве он тоже не нуждается. – А вот это мы еще посмотрим, – зашипела она. Я тяжело задышала и скрестила руки на груди. – Я навсегда останусь его матерью. И буду рядом, когда он тебе надоест. Ибо не забывай, я тоже хорошо тебя знаю, Бриджет. Я знаю, как быстро тебе становится неинтересно, как ты любишь идеализировать, но не приемлешь реальное положение дел. В точности, как твой сын. Я с удовольствием смотрела, как с ее лица сползает фальшивая улыбка. – Не смей примешивать сюда моего сына. – Накрашенные губы изогнулись в недобрый оскал, в глазах сверкнула ярость. – Я могу превратить твою жизнь в ад, помни об этом. Давай вести себя друг с другом вежливо ради Тома, иначе ты рискуешь нажить в моем лице врага. Тебе решать, Джилл. – Эй! О чем это шепчутся две мои любимые девочки? – В холл вышел ничего не подозревающий Том. – Вспоминаем старые добрые дни! – откликнулась Бриджет. Она убрала ногу с нижней ступеньки, давая мне, наконец, возможность сойти с лестницы. Она поцеловала Тома в губы и небрежно обронила: – Твоей маме очень понравилась стена памяти Джесса. Я внимательно следила за реакцией сына. – Это Бридж отлично придумала, правда, мам? – Целое море фотографий, – коротко ответила я. – Да, столько моментов, ценных и для меня тоже. – Он окинул взором стену и потупил глаза. – Я любил Джесса как брата. Вспоминаю его каждый день.