Это был уютный дом, довольно типичный для Эншеде — старейшего из пригородов Стокгольма. Желтый деревянный фасад с белыми углами и небольшой садик на южной стороне, где Томас насчитал четыре яблони и одну сливу. Не обращая внимания на гостей, мимо прошла серая кошка. На кухне на детском стульчике сидел озлобленный ребенок и колотил ложкой по столу. Пол под ним был заляпан такими же оранжевыми пятнами, какие украшали и платье мамы. Женщина смахнула прядь волос с лица и протянула гостям руку, предварительно вытерев ее полотенцем. — Малин. Извините за беспорядок. Сегодня моя дочь явно встала не с той ноги. Присаживайтесь. Она показала на стулья вокруг стола, и Маргит перед тем, как сесть, проверила, нет ли на сиденье оранжевых пятен. — Вы хотели поговорить о той поездке на пароме из Сандхамна, если я правильно поняла? Маргит подняла глаза на хозяйку и кивнула: — Мы слышали, вы и ваша семья возвращались в Стокгольм тем же рейсом, что и человек, которого несколько дней спустя нашли мертвым на Сандхамне. — Похоже на то, — неуверенно согласилась женщина. — Всего несколько сидений отделяли нас от того мужчины. Я узнала его позже, по фотографии в газете. — Можете его описать? Женщина задумалась, подтерла полотенцем следы морковного пюре на столе. — Вид у него был жалкий, как у опустившегося человека. Одет был в куртку с капюшоном и надвинул капюшон низко на лоб, поэтому лица я разглядеть не могла. Но от него воняло за версту, это так. Женщина поморщилась и тут же смутилась. — Простите. Я не хотела говорить плохо о мертвом, но от него и в самом деле отвратительно несло спиртным, как от старого пьяницы. Потому моя старшая дочь Астрид — ей четыре года — и спросила о нем так. — Как он себя вел? Ничего странного не заметили? — Ничего такого, что бы мне запомнилось, но я не слишком наблюдательна. Женщина устало улыбнулась и показала на маленькую девочку, которая к тому времени успокоилась и занялась детской кружкой, закрытой крышкой с дыркой для соломинки. — Они замечают больше. — На что вы еще обратили внимание? — Сожалею, но об этом я могу сказать не так много. Он все время сидел на своем месте, насколько я помню, все два часа до города. — То есть он плыл с вами до Стокгольма, а не сошел где-то раньше? — Нет, мы сошли в числе последних — пока собрали все вещи… И он вместе с нами. Это я хорошо помню. Женщина бросила обеспокоенный взгляд на дочь, которая пыталась открыть кружку и пролила немного воды на стол. Томас задумался. Они показывали фотографию Юнни Альмхульта командам нескольких рейсовых катеров. Но если Юнни закрыл лицо капюшоном, неудивительно, что его никто не запомнил. Он наклонился и поднял кружку, которую девочка уронила на пол. Взяв кружку из рук инспектора, она снова бросила ее, на этот раз намеренно. Такая вот новая игра. — И больше вы его не видели? — Нет, как мне кажется. Она помедлила, прежде чем ответить. — Или все-таки… Я не вполне уверена, но, может, позже, на мосту Шеппсбрун. Мой муж приехал за нами на катере, и, когда мы стояли на красный свет возле Гранд-отеля, думаю, это все-таки его я видела на мосту Шеппсбрун. Женщина подобрала кружку, которую ее дочь швырнула на пол вот уже в пятый раз. — Но я не могу утверждать этого наверняка. Мало ли кто носит такие куртки. Она виновато улыбнулась. Томас вывел «Вольво» из тупика в конце переулка на ту же дорогу, которой приехал сюда. Эншеде — настоящая идиллия, с окруженными фруктовыми садами старыми деревянными виллами. В таком месте Томас хотел бы жить, если бы имел семью и детей. Маргит первой нарушила молчание: — На этот раз поездка себя оправдала, тебе не кажется? — Совершенно точно. Теперь мы знаем, что за четыре дня до того, как его обнаружили мертвым, Юнни ездил в город. Знать бы еще, зачем и куда именно. Маргит подумала еще немного, а потом принялась рыться в бардачке. — Что ты ищешь? — Транспортную карту Стокгольма. Она ведь должна быть у каждого полицейского, если я не ошибаюсь? Томас рассмеялся и поднял бровь: — Правда? А в твоей машине есть? Маргит молча продолжала поиски. — Посмотри в кармашке на двери, — посоветовал Томас. Маргит запустила руку в кармашек сбоку и двумя пальцами выудила оттуда несколько соединенных скрепкой листков с красными полями. — Это из «Желтых страниц»? — спросила она и осуждающе покачала головой. — Пернилла взяла карту себе, после того как мы развелись. При случае обязательно куплю новую, только не ной. Этой, кстати, очень удобно пользоваться… а зачем тебе карта? Маргит не отвечала. Молча провела рукой по непослушным коротким волосам и углубилась в изучение перечня улиц. Потом отыскала нужную страницу и ткнула в нее указательным пальцем. — Останови машину, хочу тебе кое-что показать. — Что? — Останови машину, ты не можешь смотреть и вести одновременно. Полицейский должен быть законопослушным. Томас подозрительно покосился на Маргит и послушно припарковался на ближайшей автобусной остановке. Если уж Маргит что-то вбила себе в голову, спорить бесполезно. — Что такое? — Взгляни сюда. Она держала палец на одной из страниц. — Если идти от моста Шеппсбрун, куда попадешь? Томас задумался. Представил себе Гранд-отель, лодки и мост Шеппсбурн. — В Гамла Стан? К Шлюзу? Он пожал плечами. Маргит нетерпеливо ждала ответа. — Продолжай. Ты ведь стокгольмец или как? Если идти мимо Шлюза вдоль воды, куда придешь? — К Стадгордену, возле Фьелльгатан. — Именно. А там что? И тут Томас понял, что она имела в виду. — Терминалы для финских паромов? — Браво, Эйнштейн! Томас неуверенно улыбнулся. Он должен был догадаться сам. — Если ты подался в бега или сделал что-нибудь такое, после чего самое время залечь на дно и при этом у тебя нет денег на рейс до Бразилии, куда ты подашься? — В Финляндию, конечно, на пароме. Томасу хотелось отхлестать себя по щекам. Ответ оказался таким простым. — А если кого-нибудь столкнули в воду, пока он любовался берегами родного Сандхамна, как это будет потом выглядеть?