Две исписанные от руки страницы, и тот же аккуратный почерк, что и в фотоальбоме, только датировано годом раньше. На конверте не было ни штемпеля, ни марок. Очевидно, письмо не было предназначено для отправки по почте и передано Кристеру лично в руки. Томас медленно вчитывался в изящные строчки, а когда закончил, в комнате стало тихо. Томас повернулся к Карине, очевидно, внимательно следившей за чтением. — Ну, теперь мы знаем, что связывало Кристера Берггрена с Сандхамном. Карина кивнула. — И знаем, кто его отец, — добавила она. Томас посмотрел на письмо, которое держал в руках. — И теперь у меня имеются все основания снова объявиться на острове. — Да, особенно если Кристер узнал обо всем этом после смерти матери, — заметила Карина. — Она ведь умерла в конце февраля, а он пропал в конце марта. Возможно, Берггрен все решил на ее похоронах. Томас вгляделся в лицо Кристера Берггрена на фотографии. Тот смотрел куда-то за камеру, как будто ждал чего-то или кого-то, кто так и не появился в кадре. — То есть Берггрен вдруг узнал, кто его отец, и что, помимо Кики, у него есть и другие родственники, — сказал Томас. Карина отбросила с лица прядь волос и склонилась над фотографией Сесилии Берггрен с сыном на руках. Взгляд маленького Кристера был на удивление серьезен. — Представляю, какой шок он пережил, — прошептала Карина. — И это после стольких-то лет… странно только, что до тех пор мама ничего не рассказывала. — Возможно, она стыдилась. — Или же пыталась защитить папу. — Скорее, самого Кристера, — поправил Томас. — Мы ведь не знаем, как вел себя папа по отношению к ним. Как только Сесилия забеременела, он тут же от нее открестился. И ее родители тоже оборвали все контакты с дочерью. Единственный, кто ее поддерживал, оставался брат, отец Кики. Постепенно Томас вспоминал, что Кики Берггрен рассказывала об этом в отделении. Сесилия растила сына одна, и это была настоящая борьба за выживание. Сразу после рождения Кристера она бросила школу и устроилась в «Сюстембулагет». — То есть Кристер прочитал письмо и решил на Пасху отправиться на Сандхамн навестить родственников, — предположил инспектор. — Которые, возможно, и не догадывались о его существовании. — Все так, — согласился Томас. — Нет никакой уверенности, что они что-то знали об этом. — Кроме папы, конечно, — уточнила Карина. — Но что-то пошло не так, по прибытии Кристера на Сандхамн или уже в пути. — И это закончилось его смертью, — подхватила Карина. — А потом еще и смертью его кузины. — Если только эти две смерти как-то между собой связаны. Взгляд Томаса стал вопросительным: — А почему ты думаешь, что они могут быть не связаны? — Кристер Берггрен мог умереть вследствие несчастного случая, — напомнила Карина. — Что если он и в самом деле просто упал за борт? — А Кики? — Не знаю, — Карина поморщилась. — Трудно поверить в случайность ее смерти после того, что произошло с Кристером. — А ведь есть еще Юнни Альмхульт и Филипп Фален, который лежит в больнице… Томас вспомнил, что примерно о том же недавно разговаривал с Маргит. Он снова развернул письмо и еще раз внимательно вгляделся в текст. — Тут, конечно, возникает масса новых вопросов, и тем не менее… Он оборвал фразу на полуслове, держа письмо перед собой. — Что? — спросила Карина. — Нет ни малейшего намека, ничего больше, что говорило бы об этом родстве… и это после всего того, что случилось. — Ты сам только что об этом сказал, — ответила Карина. — Нет никакой уверенности в том, что они вообще знали о его существовании. И потом, они могли стыдиться. Незаконнорожденный ребенок — в те времена большой скандал. — Все так. Внебрачные связи — не то, чем можно было гордиться в пятидесятые годы, — согласился Томас. — Но в любом случае, это уже другая тема. — Думаешь, съездить туда сегодня вечером? — спросила Карина. — Посмотрим, — инспектор подавил зевок. — Теперь уже никто никуда не уйдет, поэтому все это не столь важно. Не уверен, что доберусь до Сандхамна сегодня вечером. С усталым вздохом Томас поднялся с дивана. — Сил на это не осталось, — пояснил он. — Уеду на Харё, как задумал, а этот разговор может подождать и до завтрашнего утра. Он еще раз посмотрел на письмо, осторожно сложил его и сунул в конверт. Глава 70 На целый вечер предоставлена сама себе. Потребность в одиночестве ощущалась почти физически. Нора хотела еще раз спокойно обдумать ситуацию. Просто побыть собой, в конце концов, без необходимости что-либо объяснять или делать вид, что ничего не случилось. Вчерашний разговор спутал Норе все карты, нарушил порядок в мыслях, который следовало восстановить. Определиться, в конце концов, что же ей на самом деле нужно. Хенрик вернется в лучшем случае около полуночи, и у Норы достаточно времени, чтобы решить, что она ему скажет. Мальчики ночуют у бабушки с дедушкой. Так они захотели сами, в их отсуствии не было никакой необходимости. Нора отнесла их спальные вещи, и теперь дома одна. На часах чуть больше половины девятого, а снаружи все еще светло. Если в мыслях нет порядка, пусть он будет хотя бы в желудке, так она решила. Чудесное куриное филе из магазина замариновала в лимонном соке и соевом соусе и запекла в духовке. Сделала к нему салат из кускуса с авокадо, который заправила греческим йогуртом, смешанным со сладким чили. Но гвоздь праздничного ужина — торт из темного бельгийского шоколада, ее любимый. Как диабетику, Норе, конечно, следует быть осторожнее со сладким, но ведь можно и сделать исключение. Она увеличит дозу инсулина, который вообще не вводила перед пикником на Грёншере. Тем более что темный шоколад, как говорят, поднимает настроение и полезен при депрессии — как раз ее случай. Хорошее настроение, пусть даже искусственно стимулированное, — то, что нужно Норе сегодняшним вечером. Она решила накрыть праздничный стол, хотя бы и ради одной себя. Поставила хрустальный бокал. Выглядит глупо — ну так что ж? Когда последние штрихи на столе были наведены, оставалось, как всегда перед едой, ввести инсулин, и Нора открыла холодильник. Ампулы стояли на своем обычном месте на верхней полке. Нора осторожно набрала в шприц первую ампулу и еще половину второй. Постучала по шприцу и привычным движением ввела иглу в складку на животе пониже пупка, прямо в жировые отложения под кожей, для большей эффективности. Пустую ампулу выбросила в мусорное ведро, а наполовину полную поставила на посудный столик возле мойки. Когда готовое филе из духовки заняло место в центре стола, Нора вставила в магнитофон диск Норы Джонс — почти что тезки, только с h на конце. Можно было садиться, но тут ей пришло в голову позвонить Хенрику. Хотя они и были в ссоре, Нора решила спросить, как его дела и когда он думает быть дома. А может, просто соскучилась по его голосу. Нора запустила руку в карман шортов, но мобильника там не оказалось. Она вышла на кухню, поискала, где только можно — безрезультатно. Странно — Нора наморщила лоб. Быстро поднялась в спальню, сняла трубку стационарного телефона и позвонила на свой мобильный. Сигналы пошли, но звонка не было слышно. Нора встала наверху лестницы. Когда она последний раз пользовалась мобильником? Она прокручивала в памяти сегодняшний день, как видеопленку, от конца к началу. Итак, Грёншер. Нора звонила Томасу, чтобы рассказать о крысином яде, который использовала ее мать. Но что случилось с телефоном потом? Должно быть, она его куда-то положила. В шортах довольно глубокие карманы, не может быть, чтобы она обронила его где-нибудь на Грёншере. Или все-таки… Нора тяжело вздохнула. Времени почти девять. Если поторопиться, можно успеть обернуться на «дурчалке» до наступления темноты. Туда и обратно — за полчаса. Нора бросила печальный взгляд на накрытый стол. Мобильный важнее, намного важнее. Не столько сама трубка, разумеется, сколько сохраненные номера. Вбивать заново все двести штук с лишним представлялось невыполнимой задачей. Нора быстро надела спасательный жилет и схватила карманный фонарик. Из голубого ящичка возле входной двери достала ключи от лодки. Смотритель говорил, что запасной ключ лежит под камнем у подножия башни. Нора еще спросила его, что случится, если кто-нибудь потеряет ключ от маяка? — Ничего страшного, — добродушно рассмеялся старый моряк, — запасной всегда у нас под рукой. И показал на камень справа от входа. — Но что если кто-нибудь возьмет его без спроса? — А вы как думаете? — Он улыбнулся и подмигнул. — Там нечего воровать. В самом худшем случае злоумышленник лишний раз полюбуется морскими видами с высоты птичьего полета. Нора быстро спустилась к мостику. Возле лодочного домика стояла Сигне и, сунув руки в карманы штормовки, смотрела на море. Она как будто была чем-то опечалена, под глазами темнели круги.