— В качестве штрафа? — Можно назвать и так. — Так вот почему в твоем лодочном домике есть сети с чужими инициалами, — вслух догадалась Нора. Сигне наморщила лоб: — Откуда ты знаешь? — Я видела, когда одалживала у тебя окуневую сеть, помнишь? Потому что нашу порвали мальчики. Нора задумалась, стоя у зеленой двери, а потом снова оглянулась на Сигне. — Но почему ты не расскажешь об этом Томасу? Полицию очень интересуют сети с инициалами «Г. А.». Лицо Норы приняло озадаченное выражение. Сигне открыла было рот, словно собираясь ответить, и тут же закрыла. Где-то снаружи кричали чайки, в башне все было тихо. И тут Нору осенила догадка: — Так это не в сетях Альмхульта запуталось тело Кристера Берггрена; это были твои сети, — прошептала она, больше обращаясь к себе самой. — Ты изъяла их, когда Юнни и его отец рыбачили в твоих угодьях. Сигне отвернулась и медленно кивнула: — Именно так. — Но почему ты не расскажешь об этом Томасу? Это же так важно для расследования. Мы немедленно позвоним ему, как только вернемся, и все объясним. Сигне молчала, и Нора решила умерить пыл. — Это ведь был несчастный случай, — уже мягче добавила она. — Ты непричастна к его смерти, так? Никто не станет тебя подозревать только потому, что тело запуталось в твоих сетях, ты ведь это понимаешь? Сигне стояла неподвижно и молчала. — Сигне? — окликнула ее Нора. Голос эхом прокатился между стен и затих. Глава 72 Тишина — парализующая, пропитанная ужасом — растекалась, окутывая Нору и Сигне. На бледном лице Сигне Нора прочитала правду, которую та не нашла в себе сил произнести. Нора попятилась к стене и опустилась на ступеньку перед зеленой дверью. — Ведь это был несчастный случай, тетя Сигне? Слово «тетя» вырвалось само собой, так Нора называла Сигне в детстве. Сигне покачала головой. Ее лицо застыло в непроницаемую маску, на которой двигались лишь тонкие губы. Беззвучный голос разрезал воздух, словно ножом: — Кристер Берггрен умер не без моего участия. — Но почему? Что он тебе сделал? Ты ведь, наверное, толком его не знала? Взгляд Сигне будто налился свинцом: — Кристер Берггрен был внебрачным сыном Хельге. Нора уставилась на старуху: — То есть вы были родственники? Ты убила племянника? Сигне кивнула: — Он ничего не знал о нашем родстве, пока не умерла его мать. Это он потом решил разыскать меня и потребовать виллу Бранда в качестве отцовского наследства. В голосе Сигне звучала твердость, которой Нора никогда не слышала раньше. Как будто старушка рассказывала о ком-то другом, а не о себе. Нора начинала мерзнуть. Голова закружилась. Как хотелось бы ей, чтобы все это оказалось кошмарным сном, который кончится пробуждением. — Я должна была покинуть свой дом, Нора. Он принудил бы меня продать виллу Бранда, чтобы получить свои деньги. Иначе я бы с ним никогда не рассчиталась. Сигне сжала кулаки. — Я не хотела убивать его, но ничего другого не оставалось. Только его смерть могла вернуть мою жизнь в привычное русло. Сигне замолчала и прикрыла глаза, словно хотела от чего-то избавиться. — Так я думала, по крайней мере, — добавила она, глубоко вдохнула и продолжила. Похоже, рассказать оставалось для нее единственным способом облегчить душу: — А потом его тело всплыло возле Сандхамна. Я сразу поняла, что это он, и растерялась. До того я полагала, что навсегда вычеркнула Кристера Берггрена из своей жизни. Нора спрятала лицо в ладонях. Она долго собиралась силами, прежде чем задать следующий вопрос: — А его кузина? Та женщина, которую обнаружили мертвой в «Доме миссии»? Сигне сложила руки на груди и сильно напрягла мышцы, прежде чем ответить: — Это была ужасная женщина. Она возникла ниоткуда и назвалась кузиной Кристера Берггрена. То есть его единственной родственницей и наследницей. И потребовала его долю. У Норы перехватило дыхание: — То есть ее тоже убила ты? Сигне отвернула лицо: — Я не могла позволить ей забрать у меня дом. Она сама виновата, они оба… Не появись они на Сандхамне, до сих пор были бы живы. Голос Сигне дрожал от с трудом сдерживаемой злобы. — Что они о себе возомнили, в конце концов? Они приехали разрушить мою жизнь; кто дал им такое право? Нора не знала, что на это отвечать. Язык лежал во рту мертвым комом. — А Юнни Альмхульт? Вопрос шепотом прошелестел в темноте башни. Сигне тряхнула головой: — К смерти Юнни Альмхульта я непричастна и не имею ни малейщего понятия, что с ним случилось, даю тебе слово. Нора уже не знала, чему верить. Ее Сигне убила двух человек — добрая тетя Сигне, которую она знала с детства, мама на подхвате. Сигне развернулась и пошла вниз по лестнице. — Темнеет. У тебя ведь нет фонаря на лодке? — спросила она. Нора молча покачала головой, стуча от холода зубами. Лишь спустя несколько минут она нашла в себе силы подняться и начала осторожный спуск по стершимся ступеням. Сигне к тому времени уже достигла второго пролета. Нора миновала тупик. Она двигалась осторожно, боясь поскользнуться. Пробиралась на ощупь в полной темноте, против которой карманный фонарик оказался бессилен. Внизу лязгнула дверь. — Сигне? — позвала Нора и пошла быстрее, настолько это было возможно. — Ты здесь? На последних ступеньках Нора поскользнулась и упала вперед головой. С противным, клацающим звуком приложилась виском к каменному полу. За дверью послышался голос Сигне: — Мне жаль, Нора, но я должна сделать еще одну вещь. Я позабочусь о том, чтобы завтра утром тебя отсюда забрали. Нора поникла, окруженная темнотой. Последним, что она слышала, было эхо шагов, смолкающих на ступеньках снаружи.