– В общем, за нас, друзья, и за хорошее будущее для нашей птички. Легких ей крыльев. – Легких ей крыльев, – дружно повторили все и, выпив, вновь принялись обсуждать пришедшую новость, то и дело, передавая ленточку телеграммы друг другу. Впрочем, сидели недолго, так как многим хотелось поделиться новостью со знакомыми, да к тому же некоторых торопили незаконченные дела, так что празднование решили отложить на следующий день. Роханцев же вообще предложил сделать его выходным для всего завода, и многие его поддержали. Сергей, как никто другой прекрасно понимавший, что людям нужен отдых и хоть какой-то праздник, не стал возражать и тут же подписал спешно распечатанный Анирой приказ. Тем не менее, как бы Ратному этого ни хотелось, вырваться домой удалось только к вечеру. Сначала пришлось долго обсуждать все мелочи с членами комиссии, которые торопились отправиться в столицу для подробного доклада, затем решать мелкие насущные проблемы по производству и лишь ближе к девяти, когда солнце коснулось вершин деревьев, Сергей позволил себе немного расслабиться за кружкой лайкоса и приказал Анире вызвать мобиль. Последний вместе с личным водителем он завел себе не так давно, когда понял, что банально не успевает, разрываясь между заводом, КБ, летной академией и штабом Роханцева, который нет-нет да вызывал его к себе, закидывая просьбами по срочному ремонту различной техники, в основном, правда, трофейной. Дело в том, что за прошедшую зиму войска под командованием Роханцева провели несколько блестящих операций и практически полностью ликвидировали остатки карнотовских войск на полуострове. Уцелевшие отряды противника были прижаты к морю, и их ликвидация теперь была просто делом времени. Кроме того, местные ополчения совместно с республиканскими войсками изрядно проредили расплодившиеся банды, так что можно было сказать, что впервые за несколько лет в Майдере воцарились мир и спокойствие, а люди вновь стали с надеждой смотреть в будущее. Несколько тревожили ястанцы, но после того как в Тойгуне был развернут 61-й смешанный аэрополк, их дирижабли редко рисковали появляться над полуостровом. И все же угроза новой войны с Ястанией сохранялась… * * * Лето уже подходило к концу, и на далекой Земле сказали бы, что наступила ранняя осень: дни стали короче, ночи холоднее, а густую листву деревьев тронула все еще непривычная глазу синева. Сергей не был ботаником, а тем более дендрологом и не знал, почему здесь листва приобретает столь необычную окраску, так как на его взгляд большинство местных деревьев имели вполне обычный вид, однако синий осенний лес поражал его каждый год. Сергей, поправляя пальто, подошел к машине и, распахнув дверь, замер, ожидая задержавшуюся в дверях заводоуправления Тейрину, которая о чем-то заболталась с Анирой. Лист сорвался с дерева и медленно спланировал на крышу мобиля. Ратный автоматически взял его и принялся крутить в руках, разглядывая причудливо изрезанные природой края. – Господин Эйтан. Сергей недоуменно оглянулся, затем наморщил лоб, пытаясь припомнить, где видел подошедшего к нему незнакомца: мужчина лет тридцати, по-военному подтянут, худощавое лицо, нос с горбинкой, русо-коричнево-белые волосы аккуратно зачесаны назад. Одежда не броская, строгий черный костюм, поверх такого же цвета длиннополое приталенное пальто, перчатки. – Господин Эдин Каршин, если не ошибаюсь, – наконец сказал он, вспомнив, что мельком видел его пару раз среди членов комиссии, причем остальные явно его сторонились, – насколько я помню, вы помощник председателя комиссии господина Утарнова. – Именно так, – чуть заметно наклонил голову тот. Сергей ухмыльнулся, вздохнул и, задумчиво покрутив в пальцах ножку листа, спросил: – А на самом деле? – В смысле? – В прямом, – Ратный аккуратно положил лист обратно на крышу машины и, повернувшись к Каршину, посмотрел на него прищуренным взглядом. – Знаете, можете, конечно, отнекиваться, но вы не похожи на мелкого чиновника на побегушках у этого раздутого уркуна Утарнова. К тому же, хоть мы и редко пересекались, но я заметил, что он вас явно побаивается. Поэтому спрашиваю напрямую: кто вы на самом деле? В глазах мужчины промелькнули искорки удивления, быстро сменившись равнодушным холодным блеском серых глаз, однако отнекиваться он не стал. – Вы правы, господин Эйтан, Утарнов мне не указ. Впрочем, господин Кутесов говорил мне, что вы человек весьма проницательный. – И почему я не удивлен… Сергей бросил быстрый взгляд в сторону жены, продолжавшей что-то оживленно обсуждать с его секретаршей, приоткрыл переднюю дверь машины и, наклонившись к водителю, сказал: – Ян, я отойду ненадолго, скажи Тей, чтобы не волновалась. Водитель понимающе кивнул, а Ратный, повернувшись к Каршину, махнул рукой, указывая в сторону узкой мощённой камнем дорожки, засаженной с обеих сторон густым кустарником, что по широкой дуге огибала здание заводоуправления. – Давайте прогуляемся немного. Как я понимаю, вы ко мне подошли не просто, чтобы представиться. Они отошли на несколько метров, скрывшись за углом здания. – Итак, господин… Сергей сделал паузу, вопросительно посмотрев на своего спутника. – Эдин Каршин – первый заместитель господина Наройшлова. – Вот как. Значит, вас ко мне послал не Кутесов. – И он тоже, – кивнул Каршин. – А вообще меня прислали для того, чтобы я лично на месте посмотрел, что тут у вас да как. – И как впечатление? Эдин остановился. – Если честно, то намного лучше моих ожиданий. Вы смогли не только сохранить завод, но и сколотить вокруг себя довольно неплохой коллектив единомышленников, среди которых довольно много действительно талантливых людей. И если… – Господин Каршин, – прервал его Сергей. – Мне, конечно, лестно слышать подобное, но если можно давайте по делу, а то я и вправду устал, да и поздно уже. – Хорошо, – кивнул тот. – Кратко говоря, производство вашего ЭП-1 одобрено, и первый заказ составит около тридцати машин. Мало того, с начала года в пяти крупных городах начато строительство пассажирских терминалов для приема подобных аппаратов на базе действующих воздухопортов. Сергей на мгновение опешил, затем непонимающе посмотрел на улыбающегося уголками рта Каршина. – Удивлены? – Не то слово, – хмыкнул инженер, покачав головой. – Но это получается, что решение принято уже давно. – Ну не так давно… – ответил Каршин, поправляя свои тонкие перчатки и смотря в темнеющее небо. – Однако Росовский был настолько уверен в вашем успехе, что заразил этой уверенностью моего шефа, и они вместе буквально продавили данное решение в Совете. Естественно, кое-кому это не понравилось. Впрочем, не будем сегодня о подковёрной возне, в конце концов, у вас ведь все получилось, – он сделал небольшую паузу. – А теперь несколько возможно неприятные для вас новости. Производство ваших пассажирских крыланов решено развернуть не здесь. – Вот как, – Сергей задумчиво потер подбородок. – Неожиданно. Но это придется передавать всю документацию, отряжать людей, чтобы помогли разобраться с тонкостями, а у меня каждый человек на счету. Кстати, где будут производить, на заводах Аланского? Теперь пришло время удивляться замминистра. Тот, видимо, ожидал всего чего угодно, но только не подобной спокойной реакции, прекрасно осознавая, насколько дорогим и выстраданным детищем был для Ратного новый самолет, поэтому несколько затянул с ответом, удивленно смотря на стоявшего перед ним аэроконструктора. Сергею пришлось повторить свой вопрос. – Аланского? – Эдин отрицательно качнул головой. – Конечно же нет. Производство будет развернуто на нескольких национализированных Советом предприятиях. Это выйдет куда дешевле, да и людям работу дадим… * * * Сергей тяжело плюхнулся на заднее сиденье машины и махнул рукой выжидающе смотревшему в зеркало Яну, чтобы тот трогал. Водитель послушно крутанул ручку стартера, и машина, утробно урча двигателем, двинулась к воротам КПП. Ратный откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза, чувствуя громадное облегчение. На самом деле решение о передаче производства нового самолета в другое место не застало его врасплох и, по сути, было правильным. Нечто подобное они обсуждали вдвоем с Васновым, ибо уже на середине проекта стало понятно, какой неподъёмный кусок они отхватили. По сути, ради выпуска новой машины пришлось полностью свернуть производство остальных, так как ее части заняли практически все помещения цехов. Поэтому стало понятно, что для полноценной серии нужно было либо строить новые цеха, нанимать и обучать людей, что было практически нереально в нынешней ситуации, когда финансирование и мощности ограничены, либо ставить на крыло не более пары в год. Так что принятое в верхах решение было для их небольшого предприятия просто спасением и подоспело как нельзя вовремя, и это говорило о том, что Наройшлов прекрасно понимает сложившуюся ситуацию. «Да уж, это тебе не легкие бипланчики из говен и палок, – отрешенно подумал Сергей. – Однако нужно расширяться, набирать людей, где-то брать станки и материалы. Черт, сплошная головная боль, особенно учитывая задуманное. А если…» Он резко выпрямился, обдумывая пришедшую в голову мысль и провожая рассеянным взглядом проносившиеся за окном мобиля дома. Женская рука осторожно и ласково коснулась его запястья, заставив очнуться от раздумий и повернуть голову. – Что-то случилось, милый? – Да нет, все нормально, – ответил он, беря ее руку и прижимаясь губами к пальцам. – А почему ты так решила? – Ты какой-то растерянный и задумчивый после разговора с тем человеком. Не скажешь, кто он? – Зам Наройшлова. – Вот как?! – удивилась Тейрина. – И что он хотел? – Предложил начать производство нового самолета на предприятиях, подчиненных напрямую их ведомству. Как я понял, они там начали повальную национализацию – забирают заводы и фабрики у тех, кто хоть как-то был замечен в сотрудничестве с карнотовцами, а вот что делать дальше с этим добром – не очень-то и представляют. Почти везде разруха, все растащено, спецов и грамотных инженеров мало, все надо восстанавливать, вновь налаживать межпроизводственные связи. В общем, как везде. Он вновь откинулся на спинку сиденья, посмотрел на жену, в глазах которой продолжал читаться немой вопрос и, вздохнув, пояснил: – Недавно было национализировано несколько крупных предприятий, принадлежащих Кайнскому. Надеюсь, знаешь кто он такой? – Естественно, – голова женщины прижалась к его плечу. – Как бы я могла учить студентов, если бы не знала одного из величайших аэроконструкторов Русарии Грега Кайнского? Ведь тяжелый дерижабль «Таврагас», некогда являвшийся флагманом имперского воздушного флота, был построен именно им. – Гордость, – поморщился Сергей. – Неуклюжая каракатица. Не уничтожил ни одного противника и был подбит в первом же более или менее серьезном бою. – Не подбит, а поврежден, – поправила его Тей. – После чего больше не поднимался в небо, постоянно отстаиваясь в ремонтных ангарах, пока не был разобран на запчасти во время смуты, – он махнул рукой. – Впрочем, речь сейчас не об этом. Как мне сказали, Кайнский до последнего поддерживал карнотовцев и после разгрома их западной группировки уехал за границу, но, в отличие от многих, не стал учинять разгром на своих фабриках. То ли не захотел, то ли просто не успел, так как наступление наших войск было весьма стремительным, но, как бы там ни было, министерство Наройшлова урвало довольно лакомый кусок, и теперь им надо загрузить людей работой, чтобы те не разбежались. – А возобновлять производство дирижаблей дорого, да и новые экипажи быстро не обучишь. Зато в войсках довольно много летчиков и постройка аэродромов обходится дешевле дирижаблепортов. Ратный озадаченно посмотрел на жену, затем прижал ее к себе и чмокнул в лоб. – А ты у меня умнее, чем кажешься. – С тобой поживешь и не в том разбираться научишься, – притворно тяжело вздохнула женщина, высвобождаясь из объятий и поправляя сбившуюся прическу. – Не жалко отдавать? Сергей отрицательно покачал головой. – Нет. Мало того, я попросил передать Наройшлову мое предложение полностью отдать министерству производство всех наших нынешних и будущих машин, а самим полностью сосредоточиться на разработке новых моделей. Хочу превратить нашу фабрику в этакий испытательный центр, в полигон, в институт для будущих авиаконструкторов. Готовить себе смену и обучать молодежь, которая не будет скована общепринятыми догмами. Взрастить тех, кто поможет мне преодолеть грань, тех, кто рискнет взглянуть ввысь, туда, за пределы неба… Ратный умолк, словно испугавшись, что взболтнул лишнего, а Тейрина почувствовала, как внутри у нее все сжалось и похолодело. Машина выехала на окраину и покатилась по дороге, освещая себе путь лишь светом фар, а в глазах ее мужа, смотревшего в окно, отразилось мерцание холодных звезд.