Еще один поворот – и я ее увидела. В лунном свете сверкнул металл. Ярко-белая машина, спрятана за обочиной проселочной дороги. Я прибавила шагу и подошла вплотную. Да, именно эту машину я видела раньше. Тонированные стекла, шины заляпаны грязью. Номерных знаков нет. Но откуда мне знать, что это машина Руби? Почему Уитни или Молли так решили? Может, Молли это просто наплела, чтобы привлечь внимание к Руби. Я осторожно обошла автомобиль – как Престон, когда она стояла на нашей парковке. Тонированные окна, вокруг темно – внутри ничего не видно. Посветила фонариком в окно, но там только густые тени. Собравшись с духом – вдруг среди ночи завоет сирена? – я взялась за ручку. Но пассажирская дверь заперта, сигнализация не сработала. Я попробовала другие ручки – все заперто. Под дверью водителя – кнопочная панель. Замок – это не гарантия безопасности… Я поискала в телефоне, что это за модель, можно ли перекодировать замок. Нашла производителя и узнала: машина открывается кодом из пяти цифр, но после трех неудачных попыток замок будет заблокирован, и придется вызывать специалистов. Я уже собралась уходить. Ее эта машина или нет, я не знаю, внутрь не попасть. Но есть три попытки – и я решила попробовать. Первая – день рождения Руби. Эта дата мне хорошо известна, перемножаешь день рождения на месяц – и получаешь год. Я нажала нужные кнопки – вдруг сработает? Нет. Какие еще цифры она могла взять для кода? Зная Руби, можно предположить, что она придумает что-то неожиданное. Даже не думая о том, чтобы кого-то перехитрить. Я набрала 1–2–3–4–5, какие у меня еще варианты? Не сработало. Осталась последняя попытка, но никакая дата не шла в голову. Я ходила взад и вперед, пытаясь вспомнить день рождения ее отца, чего-то важного в ее жизни – и тут замерла. Ведь эту дату она написала на передней странице обложки своей книжечки. 28–6–19. Дата освобождения из тюрьмы! Она много значит в ее жизни. Не просто пометила книжечку датой, а записала код. Я затаила дыхание и нажала на кнопки: 28619. В ночи раздался щелчок – замок открылся! Значит, сомнений нет – это ее машина. Она припарковала ее возле нашего здания, зная, что все мы в отпуске. А когда поняла, что я ездила на работу и машину видела, убрала ее в другое место. Молли оказалась права. Руби взяла мою машину, но никуда на ней не ездила. Попросила ее, чтобы получить мои ключи. Так удобнее. Притворилась, что целый год не садилась за руль. Притворство, сплошное притворство. Получалось, что все это она задумала давно. Все четырнадцать месяцев она вынашивала план. Она не приехала ко мне на своей машине, взяла такси. Притворилась, что ей нужна помощь, что ей нужна я. Руби вернулась не только за деньгами, не только за ключами. Она решила докопаться до истины и устроила за нами слежку. Чтобы отомстить. Боже, она ненавидела нас лютой ненавистью! Четырнадцать месяцев эта ненависть зрела, копилась в ее сердце. Я открыла водительскую дверцу, и, выдавая меня, зажегся верхний свет. Руби обманщица. Руби преступница. Руби жертва. С какой из них я имела дело? Какая из них подлинная Руби? В машине пусто, только в бардачке лежит чек на проданную машину. В подставке для чашек – обертки от конфет и банка из-под содовой воды, будто здесь прятался ребенок. Сзади между полом и сиденьем одеяло – видимо, она тут спала или собиралась. Или просто готовилась сорваться в любую минуту. Если окружной прокурор решит, что они готовы пересмотреть ее дело. Но она уже не верила, что система примет решение в ее пользу. Я подняла одеяло и увидела, что она под ним прятала: коробка для папок, крышка закрыта. Коробка с личными вещами Брэндона Труэтта из моего кабинета. Я открыла коробку – там было все, что я в нее положила. Стопка журналов, пришедших к нам по ошибке, на них фото, мне улыбаются он и Фиона. Подарочная карточка от Visa, мы вложили ее в поздравительную открытку, торчит в углу рамки. Сбоку картонная коробочка, которую привезли на работу уже после его смерти. Видно, что Руби ее вскрыла. Края смяты, боковины вдавлены, но верхний клапан закрылся сам по себе. Я раскрыла картонную упаковку, и меня затошнило, бросило в жар, шея покрылась гусиной кожей. На белой коробочке простым шрифтом было написано: «детектор угарного газа». На снимке под этикеткой была модель, что стояла у них в доме. Такая же, что и во всех наших домах. Видимо, Брэндон Труэтт заказал это устройство, но по ошибке в графе «доставка» указал рабочий адрес. Воспользовался нашей подарочной картой, сидя за своим рабочим столом, и сделал заказ. А когда заказ доставили, его уже не было в живых. Я закрыла глаза, постаралась наладить дыхание – наконец мне стало ясно, что же нашла Руби. Детектор угарного газа из их дома никто не забирал. Его никто не спрятал, не выбросил в озеро, готовя им темную и жестокую смерть. Скорее всего, Труэтты сняли его сами – надоело бесконечное гудение, или детектор сломался, и его надо было заменить. А замену привезли, когда в ней уже не было необходимости. Кто мог знать, что детектора на месте нет? Кто мог воспользоваться этим, когда готовил их убийство, ночью, в тишине, поняв, что детектор не нужно снимать самому? Или… Или… Руби истолковала это как-то иначе? Из леса донесся шорох, и я вскинула голову, под ребрами заколотилось сердце. Через проселочную дорогу прямо перед машиной прошелестел енот и исчез в кустарнике на другой стороне. Неужели такое возможно? Надо все просчитать. Тщательно все проверить, как это наверняка сделала Руби, и прийти к простой и жуткой истине: Труэттов никто не убивал. Я побежала, сунув под мышку коробочку с детектором угарного газа – единственное, что сейчас имеет значение. Доказательство. Доказательство, если эту улику удастся осмыслить. Доказательство. Но мне нужно увидеть своими глазами. Чтобы быть уверенной на все сто. Задыхаясь, я неслась сквозь деревья, прутики врезались в ноги. Впереди за деревьями мелькали огни – это меня зовет к себе Холлоуз Эдж. Что мы наделали? Что мы наделали? Несчастный случай привел к трагедии, а мы решили это скрыть? И свалить вину на Руби? Потому что, если чего-то нет, как докопаться до истины? Ведь доказательства отсутствуют. Я выбежала на дорогу – теперь не важно, увидят меня или нет. Престон, следователи, соседи, которые, возможно, смотрят в свои окна, слышат мое прерывистое дыхание за своими заборами. Сейчас важно одно. Попасть в дом Труэттов. И понять, что там произошло. Я не остановилась у своей калитки, а пошла дальше, к дому Труэттов. Открыла калитку, бегом через дворик, где тогда оставили собаку. Наверное, на всю ночь… Через заднюю дверь я вошла в гостиную, и меня снова обдало сыростью. В центре коридора посмотрела наверх. На выцветший кружок. Детектор снял не убийца, а сами Труэтты, за несколько дней до смерти. Это бесконечное жужжание, прибор надо заменить… Дверь в гараж, прямо возле лестницы, тогда была приоткрыта. Ключи Фионы – в замке зажигания, обычно висели у входа в гараж. Фиона решила уехать, Брэндон пытается ей помешать, закрывает гаражные ворота… Они ссорятся. Фиона хлопает дверцей машины, этот хлопок есть на записи камеры у дома Броков, она идет за мужем в дом, на минутку… Послушай, давай поговорим, предлагает Брэндон. И они начали говорить, сначала в кухне, потом поднялись наверх, абсолютно забыв о включенном двигателе машины. Я пошла за ними, за их привидениями, наверх, в хозяйскую спальню. Прямо над гаражом. Выплеснув эмоции, супруги перегорели, выдохлись. Или их отвлекло что-то другое. Накатила усталость. Я смотрела на пустую комнату с того же места, где стояла так давно, когда их нашли, не в разных комнатах, как сплетничала Руби, а вместе. Я медленно справилась с дыханием, от воспоминания сковало горло – и тут я услышала звук. Это, взрывая тишину, скрипели ступеньки лестницы.