Женя купалась. Неожиданно кто-то обнял ее за плечи. Она обернулась. – Здравствуй, – сказала ей высокая темноглазая девочка. – Я приплыла от Тимура. Меня зовут Таней, и я тоже из его команды. Он жалеет, что тебе из-за него от сестры попало. У тебя сестра, наверное, очень злая? – Пусть он не жалеет, – покраснев, пробормотала Женя. – Ольга совсем не злая, у нее такой характер. – И, всплеснув руками, Женя с отчаянием добавила: – Ну, сестра, сестра и сестра! Вот погодите, приедет папа… Они вышли из воды и забрались на крутой берег, левей песчаного пляжа. Здесь они наткнулись на Нюрку. – Девочка, ты меня узнала? – как всегда быстро и сквозь зубы, спросила она у Жени. – Да! Я тебя узнала сразу. А вон Тимур! – сбросив платье, показала она на усыпанный ребятами противоположный берег. – Я знаю, кто мне поймал козу, кто нам уложил дрова и кто дал моему братишке землянику. И тебя я тоже знаю, – обернулась она к Тане. – Ты один раз сидела на грядке и плакала. А ты не плачь. Что толку?.. Гей! Сиди, чертовка, или я тебя сброшу в реку! – закричала она на привязанную к кустам козу. – Девочки, давайте в воду прыгнем! Женя и Таня переглянулись. Очень уж она была смешная, эта маленькая, загорелая, похожая на цыганку Нюрка. Взявшись за руки, они подошли к самому краю обрыва, под которым плескалась ясная голубая вода. – Ну, прыгнули? – Прыгнули! И они разом бросились в воду. Но не успели девчонки вынырнуть, как вслед за ними бултыхнулся кто-то четвертый. Это, как он был – в сандалиях, трусах и майке, – Сима Симаков с разбегу кинулся в реку. И, отряхивая слипшиеся волосы, отплевываясь и отфыркиваясь, длинными саженками он поплыл на другой берег. – Беда, Женя! Беда! – прокричал он обернувшись. – Гейка и Коля попали в засаду! Читая книгу, Ольга поднималась в гору. И там, где крутая тропка пересекала дорогу, ее встретил стоявший возле мотоцикла Георгий. Они поздоровались. – Я ехал, – объяснил ей Георгий, – смотрю, вы идете. Дай, думаю, подожду и подвезу, если по дороге. – Неправда! – не поверила Ольга. – Вы стояли и ожидали меня нарочно. – Ну, верно, – согласился Георгий. – Хотел соврать, да не вышло. Я должен перед вами извиниться за то, что напугал вас утром. А ведь хромой старик у калитки – это был я. Это я в гриме готовился к репетиции. Садитесь, я подвезу вас на машине. Ольга отрицательно качнула головой. Он положил ей букет на книгу. Букет был хорош. Ольга покраснела, растерялась и… бросила его на дорогу. Этого Георгий не ожидал. – Послушайте! – огорченно сказал он. – Вы хорошо играете, поете, глаза у вас прямые, светлые. Я вас ничем не обидел. Но мне думается, что так, как вы, не поступают люди… даже самой железобетонной специальности. – Цветов не надо! – сама испугавшись своего поступка, виновато ответила Ольга. – Я… и так, без цветов, с вами поеду. Она села на кожаную подушку, и мотоцикл полетел вдоль дороги. Дорога раздваивалась, но, минуя ту, что сворачивала к поселку, мотоцикл вырвался в поле. – Вы не туда повернули, – крикнула Ольга, – нам надо направо! – Здесь дорога лучше, – отвечал Георгий, – здесь дорога веселая. Опять поворот, и они промчались через шумливую тенистую рощу. Выскочила из стада и затявкала, пытаясь догнать их, собака. Но нет! Куда там! Далеко. Как тяжелый снаряд, прогудела встречная грузовая машина. И когда Георгий и Ольга вырвались из поднятых клубов пыли, то под горой увидали дым, трубы, башни, стекло и железо какого-то незнакомого города. – Это наш завод! – прокричал Ольге Георгий. – Три года тому назад я сюда ездил собирать грибы и землянику. Почти не уменьшая хода, машина круто развернулась. – Прямо! – предостерегающе кричала Ольга. – Давайте только прямо домой. Вдруг мотор заглох, и они остановились. – Подождите, – соскакивая, сказал Георгий, – маленькая авария. Он положил машину на траву под березой, достал из сумки ключ и принялся что-то подвертывать и подтягивать. – Вы кого в вашей опере играете? – присаживаясь на траву, спросила Ольга. – Почему у вас грим такой суровый и страшный? – Я играю старика инвалида, – не переставая возиться у мотоцикла, ответил Георгий. – Он бывший партизан, и он немного… не в себе. Он живет близ границы, и ему все кажется, что враги нас перехитрят и обманут. Он стар, но он осторожен. Красноармейцы же молодые – смеются, после караула в волейбол играют. Девчонки там у них разные… Катюши! Георгий нахмурился и тихо запел: За тучами опять померкнула луна. Я третью ночь не сплю в глухом дозоре. Ползут в тиши враги. Не спи, моя страна! Я стар. Я слаб. О, горе мне… о, горе! Тут Георгий переменил голос и, подражая хору, пропел: – Старик, спокойно… спокойно! – Что значит «спокойно»? – утирая платком запыленные губы, спросила Ольга. – А это значит, – продолжая стучать ключом по втулке, объяснял Георгий, – это значит, что: спи спокойно, старый дурак! Давно уже все бойцы и командиры стоят на своем месте… Оля, ваша сестренка о моей с ней встрече вам говорила? – Говорила, я ее выругала. – Напрасно. Очень забавная девочка. Я ей говорю «а», она мне «бэ»! – С этой забавной девочкой хлебнешь горя, – снова повторила Ольга. – К ней привязался какой-то мальчишка, зовут Тимур. Он из компании хулигана Квакина. И никак я его от нашего дома не могу отвадить. – Тимур!.. Гм… – Георгий смущенно кашлянул. – Разве он из компании? Он, кажется, не того… не очень… Ну ладно! Вы не беспокойтесь… Я его от вашего дома отважу. Оля, почему вы не учитесь в консерватории? Подумаешь – инженер! Я и сам инженер, а что толку? – Разве вы плохой инженер? – Зачем плохой? – подвигаясь к Ольге и начиная теперь стучать по втулке переднего колеса, ответил Георгий. – Совсем не плохой, но вы очень хорошо играете и поете. – Послушайте, Георгий, – смущенно отодвигаясь, сказала Ольга. – Я не знаю, какой вы инженер, но… чините вы машину как-то очень странно. И Ольга помахала рукой, показывая, как он постукивает ключом то по втулке, то по ободу. – Ничего не странно. Все делается так, как надо. – Он вскочил и стукнул ключом по раме. – Ну, вот и готово! Оля, ваш отец командир? – Да. – Это хорошо. Я и сам командир тоже. – Кто вас разберет! – пожала плечами Ольга. – То вы инженер, то вы актер, то командир. Может быть, к тому же вы еще и летчик? – Нет, – усмехнулся Георгий. – Летчики глушат бомбами по головам сверху, а мы с земли через железо и бетон бьем прямо в сердце. И опять перед ними замелькали, роясь, поля, рощи, речки. Наконец вот и дача. На треск мотоцикла с террасы выскочила Женя. Увидав Георгия, она смутилась, но когда он умчался, то, глядя ему вслед, Женя подошла к Ольге, обняла ее и с завистью сказала: – Ох, какая ты сегодня счастливая! Условившись встретиться неподалеку от сада дома № 24, мальчишки из-за ограды разбежались. Задержался только один Фигура. Его злило и удивляло молчание внутри часовни. Пленники не кричали, не стучали и на вопросы и окрики Фигуры не отзывались. Тогда Фигура пустился на хитрость. Открыв наружную дверь, он вошел в каменный простенок и замер, как будто бы его здесь не было. И так, приложив к замку ухо, он стоял до тех пор, пока наружная железная дверь не захлопнулась с таким грохотом, как будто бы по ней ударили бревном.