Поэтому я взяла свою любовь за руку и начала брыкаться, веря, что вместе с ним я найду путь на поверхность. Это было две недели назад, и сегодня я чувствую надежду. Четыре дня назад я рассмеялась впервые с тех пор, как попрощалась со своим братом. Часть меня думала, что я больше никогда не буду смеяться, но я смеялась, и, как ни странно, именно Давина вытащила это из меня. Деклан подумал, что было бы неплохо пригласить ее на ужин. Он не сказал ей ничего из того, с чем мы имели дело, но она поняла, что что—то не так, когда я вошла в гостиную в растрепанном виде. Можно было бы подумать, что гость будет несколько сдержан, но только не Давина. Она бросила мне вызов, сказав, что я дерьмово выгляжу. Дело было не только в ее грубой честности, но и в ужасающем выражении ее лица и тоне голоса, который ей каким—то образом удавалось передать заботливым тоном. И я рассмеялась. Это было все, что требовалось. На пару недель Деклан отложил все свои встречи и дал Лаклану отгул. Нам с Декланом нужно это время, чтобы побыть вместе и все исправить. Я чувствую, что понемногу выздоравливаю. Деклан показывал мне город. Мы обедали везде, от «Типперери» до отмеченного мишленом ресторана «Ле Гаврош». Я кормила уток в Сент-Джеймс парке, и Деклан не смог сдержать смеха, когда два гуся погнались за мной. На следующий день мы выбрали Гайд-парк, где смогли поваляться на солнышке, заключив друг друга в объятия. В тот день мы целовались и разговаривали несколько часов подряд. А потом появился «Лондонский глаз». Несмотря на мой страх высоты и колеса обозрения, я отбросила осторожность и забралась внутрь. Хотя я так и не встала со скамейки в центре стеклянной капсулы, Деклан оценил мои усилия. Мы отчаянно хотели провести это время вместе и теперь, когда оно у нас есть, мы хотим большего. — Если бы ты могла попасть в любую точку мира, куда бы ты отправилась? — спрашивает Деклан, когда мы лежим обнаженные в постели и воздух липкий от запаха нашего секса. — Вернуться в Брюнсвикхилл. — Из всех мест ты выбрала наш дом в Шотландии? — Мне там нравится. Лениво проводя пальцами по моим волосам, он комментирует: — Тебе там так сильно нравится? Уткнувшись головой ему в подбородок, я киваю, а затем целую его в шею и закидываю ногу ему на бедро. Деклан хватает меня за задницу и притягивает ближе к себе, заставляя мою киску тереться о его твердеющий член. Страстно желая, чтобы он снова наполнил меня, я наклоняюсь, беру его в руку и направляю внутрь себя. — Трахни меня, детка, — рычит он в нужде, и когда он переворачивается на спину, я завожу руки за спину, чтобы схватить его за бедра. Еще больше открывая ему свое тело в этой позе, я трахаю его, в то время как его руки касаются каждой части меня — ласкают, сжимают, пощипывают. Он сводит меня с ума, заставляя кончать прямо на него, все это время подтверждая мое место в его мире — в его сердце. — Давай поедем туда, — говорит он, тяжело дыша, в то время как наши сердца замедляют биение. — Куда? — В твой сказочный замок. — Он одаривает меня сексуальной ухмылкой, и я издаю тихий смешок, когда волнение нарастает при мысли о возвращении в Шотландию. Что-то происходит со мной физически, когда мы проезжаем через ворота Брюнсвикхилла. Я не могу полностью объяснить это, но, возможно, именно так я чувствую себя дома. Мы только вдвоем, рука об руку, и впервые за очень долгое время на моем сердце не так тяжело. Когда мы добираемся до начала извилистой подъездной дорожки, я выпрыгиваю из машины, запрокидываю голову, делаю глубокий вдох и улыбаюсь. — Что ты делаешь? Деклан обнимает меня за талию, притягивая ближе, и с моими губами, все еще светящимися от радости, я говорю ему: — Приятно вернуться. — Теперь этот дом — твой дом. — У меня никогда раньше такого не было. Я никогда не чувствовала себя дома до этого момента — прямо здесь, с тобой. — Для меня это тоже впервые, дорогая, но я бы не хотел этого ни с кем, кроме тебя. Его губы прижимаются к моим, захватывая меня в требовательном поцелуе, в то время как мои руки запутываются в его волосах. Я ощущаю вкус его счастья, когда он погружает свой язык в мой рот и скользит им по-моему. Это чуждое чувство, которое клубится внутри меня, овладевает мной, и смех вырывается наружу. Однако он не перестает осыпать меня поцелуями, и это всего лишь вопрос секунд, когда он тоже начинает смеяться. — Что тут смешного? — бормочет он мне в губы. Я отстраняюсь и смотрю на него снизу-вверх. — Я просто счастлива. Деклан возвращается к машине и открывает дверцу внедорожника, чтобы забрать наш багаж, и пока он это делает, я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на большой многоярусный фонтан. – Деклан, смотри! Пораженная цветением, я подхожу к огромному фонтану и вдыхаю землистый аромат. — Они всегда цвели там, — говорит он мне, когда я с удивлением смотрю на все эти цветы лотоса. Белый смешивался со всеми оттенками розового, и каждый из них был безупречен, несмотря на мутную воду, из которой они поднимались. Они светятся, когда греются на солнце. — Они такие красивые. — Иди сюда, — говорит он. — Я хочу показать тебе часть дома, которую ты никогда не видела. Мы входим в двойные двери, и он оставляет наш багаж в фойе, берет меня за руку и ведет вверх по лестнице на третий этаж, в свой кабинет. — Что ты делаешь? — спрашиваю я, когда он проводит рукой по стене. Когда он перестает двигаться, то бросает взгляд на меня и с улыбкой толкает стену. — Ты что, издеваешься надо мной? — Я удивленно смеюсь, когда выясняется, что часть стены представляет собой скрытую подпружиненную перегородку, которая ведет к секретной винтовой лестнице. — Давай. Я следую за ним вверх по узкой лестнице, и когда мы добираемся до верха, он открывает еще одну дверь. Мои глаза расширяются от изумления, когда я выхожу на крышу, откуда открывается панорамный вид на весь Галашилс. Деклан протягивает ко мне руку, зная мой страх высоты, и подводит меня к краю стены. — Ты видишь ту реку? — спрашивает он, указывая. — Да. — Это река Твид. Он отделяет Галашилс от Эбботтсфорда. А ты видишь вон то поместье, похожее на замок? — Да. — Это дом сэра Вальтера Скотта. — Поэт? — спросила я. — Да. — Это не дом, — замечаю я, глядя на величественное поместье, расположившееся внизу, с того места, где поместье Деклана расположено высоко на этом холме. — Это же дворец! — воскликнул я. Он усмехается. — Теперь это музей. Там также есть необычный ресторан, который известен своими песочными пирогами. Мы проходим по краю крыши, и я смотрю вниз, на раскинувшуюся внизу территорию, восхищаясь всеми яркими цветами, которые оживают с потеплением погоды. Последние пару месяцев весны сотворили чудеса, обнажив еще больше галечных ручьев, которые стекают с различных холмов. Здесь слишком много цветов, чтобы их можно было сосчитать, а также несколько каменных скамеек — некоторые из них стоят под деревьями, а некоторые на открытом воздухе. Отсюда, сверху, я могу видеть заросшие травой дорожки, которые ведут из одного уголка сада в другой и в следующий за ним. Какая—то часть меня чувствует, что я обманываю себя, отказываясь от жажды странствий и исследований, но я теряюсь в лабиринте там, внизу. Моя собственная Страна чудес. — Это потрясающе, не так ли? — Это захватывает дух, — говорю я, а затем поворачиваюсь к нему лицом, прижимаясь к нему всем телом и обвивая руками его талию. — Я никогда не думала, что что—то подобное может существовать в этом мире. — Я чувствую то же самое, когда смотрю на тебя. Мы стоим здесь, на крыше нашего собственного личного замка и обнимаем друг друга. Деклан прижимает мою голову к своей груди, покрывая меня поцелуями. Мы обнимаемся это все, что нам нужно делать в этот момент столь необходимого покоя и, наконец, я могу дышать. Тяжесть мировых невзгод становится все менее и менее удушающей по мере того, как я продолжаю двигаться по пути, который предлагает мне Деклан. Конечно, часть меня все еще болит за моего отца и за моего брата, но это печаль, с которой мне придется бороться всю оставшуюся жизнь. Просто нет лекарства от разбитого сердца, которое превосходило бы непостижимую агонию. Некоторые раны настолько глубоки, что нет никакой возможности их залечить. Но здесь, с Декланом, я надеюсь, что однажды боль станет более терпимой. — Я думал кое о чем по дороге сюда на самолете, — говорит Деклан, нарушая молчание между нами. — Нам нужно сходить в «Водяную лилию». Я улыбаюсь, когда думаю об Айле. Остаться с ней, когда я была на самом дне, думая, что Деклан погиб от рук Пика, было, вероятно, лучшим местом, где я могла оказаться. У нас было так много замечательных бесед, и теперь я понимаю, что так много знаю о его бабушке, хотя он никогда по—настоящему с ней не разговаривал. — У Айлы прекрасное сердце, — говорю я ему. — Я скучаю по ней. — Как ты думаешь, почему она никогда ничего мне не говорила? У нее в комнате есть моя фотография, и она знает, кто я такой. Когда я смотрю на него, я вижу маленького мальчика, затерявшегося глубоко в его глазах. — Может быть, она была напугана. Может быть, она не знала, что сказать. — Может быть, — отвечает он. — Как насчет того, чтобы навестить ее завтра? Давай проведем остаток дня вместе. Он наклоняется и целует меня, прежде чем сказать: –— Прогуляйся со мной. Мы возвращаемся вниз по потайной лестнице, а затем спускаемся на главный этаж дома. Пройдя через атриум, мы выходим на улицу. — Все выглядит совсем по—другому, чем было, когда мы уезжали пару месяцев назад, — говорю я, пока мы бесцельно прогуливаемся среди цветов.