– Нет, я завтра ей позвоню. И пожалуйста, не нужно называть Аллу Сергеевну мымрой. – Ты сам ее так называешь. Не отрывая взгляда от дороги, я чувствую, как Фед на меня косится. Губы помимо воли растягиваются в улыбке. Пацаны у него отличные. Только, похоже, учеба им совершенно не в радость. – Проблемы в школе? – интересуюсь я для поддержания беседы. – С училкой. Она настоящая мымра, – докладывает Ник. – Точно. Она ненавидит детей. – Ник с Данилом готовились к поступлению в гимназию… – говорит Фед, глядя в окно. – И что? Неужели не поступили? – Кто? Мы? Не поступили?! А вот и нет, – звонкий голос Никиты окрашивается нотками негодования. – Конкурс мы прошли. Просто… – Это из-за меня. Гимназия на другом конце города, а из-за работы я не успеваю их туда отвозить. Стоял выбор – либо гимназия, либо хоккей. Ледовый тоже построили у черта на куличиках. Федора явно тяготит сложившаяся ситуация. Он вообще очень трепетно относится к своим детям. И меня это не может не восхищать. Не попадать в меня, как никто другой понимающую, что такое ответственность. – Это Строители у черта на куличиках? – удивляюсь я. Ледовый строил еще мой отец, и, как любой фанат хоккея, к этому вопросу, в том числе и к выбору места расположения комплекса, он подошел со всей серьезностью. – Хм. Нет, твоя правда. Скорее это мы живем там. Этим замечанием Федор как будто нарочно подсвечивает разделяющую нас социальную бездну. Не желая ему в этом помогать, я возвращаюсь к прежней теме беседы: – Так что там с гимназией? – Да ничего, Не очень-то нам и хотелось там учиться, – бурчит Данил. – Точно, – вздыхает Никита. Но все в их тоне, в выражениях лиц говорит ровно об обратном. Федор кивает, видно, тоже очень хорошо это понимая. Дальше едем в тишине. Пацаны, как и всякие дети, отрубаются в секунду. Лицо же их отца с каждым пройденным километром все больше мрачнеет. Как будто темнеет даже, и дело тут не в освещении, которое, чем дальше от центра, тем становится скудней. – Может быть, все же расскажешь, что у тебя случилось? Вдруг я смогу помочь? ГЛАВА 13 Федор К счастью, мне хватает ума затолкать обратно в горло вопрос: «Чтобы потом тебе помог я?», потому как, учитывая все обстоятельства, спросить такое было бы совсем уж свинством. Дина не бросила меня, помогла… Я вообще не знаю, какого бы черта делал, если бы не она. Наверное, бросился бы бежать. Вряд ли бы военком (или кто там это был?) меня догнал. А переночевал бы… Да хрен его знает, где. Наверное, снял бы гостиницу. Деньги у меня есть. Хоть и немного. Ограничиваюсь коротким: – Со своими проблемами я справлюсь сам. – Я не сомневаюсь. Просто хочу… – Не надо! Ни помогать мне, ни за руки хватать. Точнее… Напротив, гладить, или что там она делала? На короткий миг Дина отвлекается от дороги, и наши взгляды встречаются. Назовите меня самонадеянным, но я почти уверен, что она на меня запала. Я все гадал, как так выходит, что мы то и дело встречаемся. В смысле… Мы же с ней два разных мира, разделенных непреодолимой социальной пропастью. Две параллельных, у которых нет шанса пересечься, а тут что ни день, так новая встреча. А оно вон как выходит… И каков тогда шанс, что наши встречи с Диной случайны? Пока все свидетельствует об обратном. Но поверить в то, что меня охаживает гребаная титановая королева… Что сама Довганьша настолько мной заинтересовалась, что даже узнала, где я работаю и когда… В то, что она вообще выделила время ко мне приехать в своем, безусловно, очень плотном графике. Да ну нахер. Не такая уж я и цаца. К тому же в этом случае ей не нужно было бы спрашивать, что у меня случилось. Поди, и так доложили бы. Ну, что, у нее своей СБ нет? Да есть, стопудово. – Ладно. Не кипятись, – усмехается Дина. – Я не кипячусь. Я абсолютно спокоен. Она ничего не отвечает. Вот и славно. Ведь по тому, с какой яростью я доказываю ей свою правоту, и дураку очевидно обратное. Мне бы очень не хотелось и дальше заострять на этом внимание. Все, чего я хочу – так это небольшую передышку. И раз она готова мне ее дать… – Не знаю, зачем это тебе, но спасибо. По крайней мере, я должен ей хоть это. – Я ничего не сделала. Дина притормаживает у невысокого столба, опускает стекло, просовывает руку в щель и вводит какие-то цифры на панели. Я чувствую себя героем фильма про Джеймса Бонда. Кажется, прямо сейчас откроется въезд в тоннель, по которому мы и поедем дальше. Но ничего подобного не происходит. Дина закрывает окно и просто едет дальше. – Здесь хитрая система безопасности. Что-то вроде невидимого забора. Всюду какие-то датчики. – Не боишься мне об этом рассказывать? – А почему я должна бояться? – Вдруг я решу как-то воспользоваться этой информацией? – Ума не приложу, зачем бы это тебе понадобилось. – Чтобы тебя ограбить, – накидываю я вариант, сам не зная зачем. Просто с каждым метром, приближающим нас к ее дому, мне становится все более неловко. – В доме нет каких-то особенных ценностей. Они хранятся в других, более приспособленных под это местах. – Ясно. А если я захочу тебя изнасиловать? О господи, Вакула! Да заткнись ты уже! – протяжно стонет в ушах голос разума. Дина притормаживает, заглушает мотор. Поворачивается ко мне всем телом и внимательно-внимательно смотрит, чуть приподняв бровь. – Точнее, не я, конечно. А какой-нибудь отморозок. Здесь колоний вокруг полно, – мямлю, чтобы сгладить неловкость, как если и впрямь думал, что она может этого не знать. – Ладно, забей. Я, похоже, херню какую-то ляпнул. – С силой толкаю дверь и выхожу из машины. В отличие от шумного, не затихающего даже ночью города, здесь, среди гор, царит абсолютная тишина. И может, только поэтому я слышу (или же это воображение играет со мной злую шутку) ее почти беззвучное: – Тебе бы, Федя, меня насиловать не пришлось. Сжимаю кулаки. Делаю глубокий вдох. Воздух здесь тоже другой. Непривычно чистый. Опять же с непривычки я хватаю его больше, чем могут вместить мои легкие. Их невыносимо жжет. Я закашливаюсь, изо рта вырывается облако пара. Как дым – неизбежный продукт сжигания себя заживо. – Ник, Данька… Встаем, ребята. Хорошо, что есть на кого отвлечься. Пока я пытаюсь растолкать пацанов, Дина отходит к вышедшему нас встречать охраннику и что-то тихо ему объясняет. Тот понятливо качает головой. Я бросаю на них настороженные взгляды из-за плеча. Непонятно зачем, ведь на самом деле мне абсолютно плевать, что там происходит. Выгнать она нас не выгонит, раз уж пригласила, а в остальном… Я просто хочу, чтобы этот день поскорее закончился. Хочу лечь в кровать. И забыться. Хотя бы во сне забыться… Что делать дальше, я соображу утром. А пока я настолько встревожен, что ничего толкового не приходит на ум. – Мы будем ночевать здесь? – изумляются мальчишки, задрав головы к глядящему на нас провалами темных окон дому. – Только сегодня. – А почему мы не могли остаться дома? Странно, что всегда осторожный Данил только теперь задал этот вопрос. – Почему не могли? Могли. Просто так интересней. Настоящее приключение. Ну, что вы застыли? Пойдемте в тепло. Еще не хватало заболеть. Дина догоняет нас у двери. Улыбается мальчикам. Я чувствую ее взгляд на себе, пока развешиваю кое-как сброшенные возбужденными пацанами шмотки. Снять-то они их сняли, а вот разложить… Никак не приучу сыновей к порядку. – Может быть, вы хотите поужинать? – Нет. Я пас. Только спать. – А есть молоко? – немного стесняясь, интересуется у Дины Данил. – Даже не знаю… Если только безлактозное. – Без… чего? – сводит брови Никита. – Безлактозное. Не знаю, как объяснить, – с сожалением разводит руками Дина. Факт, что я без проблем могу объяснить то, чего она объяснить не может, неожиданным образом мне льстит. – Лактоза – это такой молочный сахар. Безлактозное молоко – молоко, в котором такого сахара нет. – Несладкое молоко? – Данил очень достоверно изображает, будто его сейчас вырвет. – Зачем оно такое надо? – Затем, что некоторые человеческие организмы не усваивают лактозу, а им тоже хочется молока. Да и кто сказал, что оно несладкое? Дина, которая, пока я все это объясняю, куда-то нас ведет, оборачивается. – А почему они не усваивают? – не сдается Данька. Иногда мне кажется, что возраст «почему» у них не закончится никогда. Впрочем, я рад, что мальчишки настолько любознательны. Особенно потому, что я могу ответить на большую часть заданных ими вопросов без обращения к всезнающей Википедии. Это лишний раз доказывает, что я еще не до конца сдулся. Что, может быть, я не закончу так, как те отупленные бытом и постоянным безденежьем люди, которых я осуждал, пока сам не хлебнул лиха.