– Лады, – сдаюсь в конечном счете под удивленным взглядом не понимающего моего затруднения рыжего, – диктуй, я сделаю дозвон. Телефон – это вообще отдельная история. Сегодня мне привезли новый. Наверное, мужчине Дины не полагалось ходить с морально устаревшими гаджетами. Может, это как-то оскорбляло ее изысканный вкус, не знаю. В любом случае, я не смог заставить себя воспользоваться подарком. Я не шкура, которая только рада была бы что-то урвать. Я, мать его, мужик. Даже если Дина так не считает, учитывая все обстоятельства. К черту. Это неважно. Если ей хочется, чтобы я ходил с гребаным айфоном, мне ничего другого не остается. Я заставлю себя. Наверное… Пожимаю руку рыжему и взлетаю вверх по ступеням. Встреча с деканом проходит несколько скомканно. Он не может скрыть своего интереса, а я не собираюсь его удовлетворять. Да, за меня попросили наверняка серьезные люди. А что их на это сподвигло, никого кроме меня не касается. В такой кутерьме проходит весь день. Увольнение, перевод детей в новую школу, учеба. Книжки, какие-то тесты, справочники, расписание! И мальчишки, они ведь, как и прежде, на мне. Забери из школы. Отвези на тренировку. Как хорошо, что у нас водитель. Еще вчера я хотел настоять на том, что он мне абсолютно точно не нужен, а сегодня вот передумал. Нет, конечно, я непременно поговорю с Диной. Но чуть позже, как все утрясется. – Папа, а у нас теперь всегда будет водитель? А хоть бы и для того, чтобы мои мальчишки не задавали таких вопросов. Откладываю распечатки конспектов. Ловлю взгляд Данила: – Нет. – Ну и ладно. На автобусе тоже нормально. – Ага, – закатывает глаза Никита. – Как бы ни так. Это же Лексус! – Он не наш, Ник. Нам просто разрешили им сегодня воспользоваться. Продаваясь с потрохами Дине, я не учел один маленький, но очень важный момент. Я упустил, что в нашу с ней связь невольно будут втянуты мои дети. И пока у меня нет абсолютно никаких соображений на тему того, как этого избежать. Нужно просто дождаться, когда Дине станет получше, и отдельно оговорить этот момент. Знал бы я еще, что сказать… Все так дьявольски сложно. К тому же… когда она поправится, мне придется… она может захотеть воспользоваться… Ох ты ж черт. Одна мысль об этом, мысль, которую я никак не могу облачить в слова, бросает меня в холодный пот. Не знаю, как я буду с ней спать. У меня в груди все морскими узлами сворачивается, стоит только представить, как я укладываюсь между ее широко разведённых ног. Заглядываю в глаза и… – Пап! Телефон, ты что, не слышишь? – Да! – Привет. – Объективно у Дины приятный мелодичный голос. Но он проходится по моим оголенным нервам со звуком ногтя, скребущего по стеклу. – Привет. Как ты? Может, мне стоило приехать? Проведать ее или что-то еще, – приходит запоздалая мысль. Что, если она ждала этого? А я до того забегался, что не учел, не подумал… Успела ли Дина пожалеть о нашей сделке? И если так, как она поступит? Не думаю, что отмотает все назад, но… – Ничего. Звоню спросить, как прошел день. Все ли из запланированного получилось? А ей что, не доложили? Губы складываются в циничную ухмылку. – Да. Спасибо… Я… В общем, все нормально. С понедельника мальчики пойдут в гимназию, а я – в универ. – Рада слышать. Сообщи, когда будете готовы к переезду. Я пришлю кого-нибудь вам помочь. Машина плавно притормаживает у дома. И я тоже, похоже, не на шутку торможу. Бросаю короткий взгляд на притихших пацанов, дергаю ручку и выхожу прочь, чтобы, не скрывая своего взвинченного состояния, уточнить: – К какому еще переезду? Прохожусь пальцами по волосам, в который раз отстранённо отмечаю, что мне не мешало бы подстричься. Хлопают двери, из Лексуса, довольно нелепо смотрящегося на фоне нашего загаженного двора, о чем-то громко споря, выскакивают Данька с Ником. На контрасте с шумом, который сопровождает каждый их шаг, тишина в трубке особенно давит на ухо. – Ко мне. Я думаю, так будет для нас удобнее. – А я так не думаю! – парирую зло. Дина встречает мои возражения молчанием. Странно, но именно тишина громче всяких слов говорит мне о том, куда я могу сунуть свое мнение. Ну, или, на худой конец, с ним пойти. Мне требуется вся моя сдержанность, вся рассудительность, чтобы, взяв себя в руки, попытаться аргументировать: – Послушай, я же не один, так? Ты понимала, что у меня дети. Будет неправильно впутывать их в нашу… – я в последний момент отказываюсь от слова «сделка» и меняю концовку: – В наши отношения. – А как ты думал, нам этого удастся избежать? – Дину как будто и впрямь волнует этот вопрос. Я же понятия не имею, что на него ответить. Признать, что я находился в таком отчаянии, что вообще ни о чем не думал? Так себе вариант. – Уверен, что-то можно придумать, – упрямо стою на своем. Дина в ответ тяжело вздыхает: – Федор, я очень занятая женщина. У меня нет времени на свидания и прочую чушь. Совместное проживание – единственный возможный для меня формат отношений с мужчиной. Я полагала, ты это понимаешь. Нет! Нет, черт его дери! Но кто в этом виноват? – Подумай, что с ними будет, если я тебе надоем. Да, это жалко. Я банально перекладываю на нее свою ответственность. Взываю к чувствам сострадания, благоразумия, в конце концов, и прочего дерьма. – Подумай, что я могу им дать, пока этого не случилось, – парирует Дина. Я зажмуриваюсь и, про себя чертыхнувшись, касаюсь лбом отсыревшего ствола клена. Шах и мат, Вакула. Шах и мат. Разве с таким поспоришь? Теперь уж молчим мы оба. – Старые вещи не бери. Все равно на выходные у нас запланирован шопинг. Я киваю, потому что горло перехватил спазм, и я не могу выдавить из себя ни звука, сколько ни пытаюсь. Как я на это согласился? Как я буду жить, постоянно в этом варясь? Каждое утро встречаясь за столом с нелюбимой женщиной. Каждую ночь приходя к ней в постель и трахая по факту за деньги? Господи, не забыть бы купить Виагры. – Фед… – тихонько зовет меня Дина, чтобы проверить, не оборвалась ли связь. – Я тут. – Так что ты скажешь? – Тебя саму-то когда выписывают? – Завтра. Врачи настаивают, чтобы я провела в больнице еще пару дней, но я подумала, ты же тоже врач… И увидишь, если что-то пойдет не так. То есть это такой намек, что мне не мешало бы быть поблизости? Уже завтра. Уже завтра, твою же мать! – Окей. Тогда, наверное, мне надо поспешить. Ну, знаешь, собрать вещи и все такое. Чтобы хоть как-то сохранить лицо, я притворяюсь, будто это мое решение. – Конечно. Так ты заедешь за мной в больницу? Отказать я не могу, это понятно. Но я признателен Дине за то, что она, по крайней мере, делает вид, словно у меня есть альтернатива. – Да, – откашливаюсь. – Конечно. – Отлично. Тогда до завтра, Фед. Я отключаюсь. Лица что-то едва ощутимо касается. Я задираю голову. В свете фонарей танцуют белые мохнатые снежинки. Снег в этом году припозднился. – Ребят, слезайте. У нас дома полным-полно дел. – А каких? – прыгает на одной ноге Ник. – Я разве вам не сказал? Мы на время переезжаем. – Это как? – от удивления рот Никиты округляется. – Ну, я подумал, что раз вам так нравится веревочный парк у Дины, можно пожить у нее… – Серьезно? – Данил неверяще хлопает глазами. – Ты не шутишь?! Мы будем жить у Дины? Й-у-уху! Ни на грамм не разделяя их радости, я открываю дверь в подъезд и замечаю устало: – Только сразу предупреждаю – не баловаться. Не то нас с вами быстренько вытурят. – Не будем! – клянутся в один голос мальчишки. – А вообще Дина не такая, – добавляет Данил. Я, гремя ключами, открываю входную дверь. – Не какая? – Ну... Не такая вредная, как все девчонки. – Ясно. Мы раздеваемся, разуваемся. Вешаем куртки в шкаф. Я тянусь к антресоли, где хранится чемодан, с которым я ушел от родителей, когда те выдвинули мне свой ультиматум. С тех пор я им ни разу не пользовался. – А Дина – это твоя подружка, да? – Нет! – резко замечаю я. – В смысле… Она просто друг. Ничего такого. Ясно? Пацаны, удивленные моей реакцией, кивают. И я считаю нужным им объяснить: – Я люблю вашу маму, сечете? – Но мамы больше нет, – ровно замечает Никита, прежде чем переключается на брата, и убегает вместе с ним в комнату, как если бы ничего такого не произошло. А я стою, задыхаясь, как выброшенная на берег рыба, и еще очень долго не могу заставить себя сойти с места. Вещей у нас немного. В моем шкафу так вообще по большей части Лизина одежда, которую я так и не смог убрать. Подарить кому-нибудь или выкинуть. Веду пальцами по юбкам и свитерам, брючкам и платьям. Растираю глаза и, чтобы вконец не раскиснуть, принимаюсь разбирать документы. Выбрасываю откуда-то взявшиеся здесь столетние чеки, счета на оплату коммуналки и прочий мусор, который скапливается в доме будто сам по себе. Особняком от всего лежит розовая пластиковая папка. Я ни разу в нее не заглядывал, хотя и знаю, что в ней хранятся откопированные материалы уголовного дела. Пусть это делает меня слабаком, но я так и не нашел в себе силы сходить в суд, где мурыжили непосредственного виновника аварии… Более того, я даже не отслеживал, получил ли он срок. Как я уже говорил, в случившемся с Лизой несчастье себя я винил едва ли не больше, чем того пьяного мудака, протаранившего такси, в котором она ехала на работу. Не задержи я ее, она бы успела на свой автобус, и никакое такси ей бы попросту не пришлось брать.