– С моим графиком я отлежусь разве что на том свете. – У нас тоже нескоро каникулы, – стонут Данил с Никитой. Выходит слаженно, будто эту фразу им приходится довольно часто повторять. Несмотря ни на что, я улыбаюсь. Неловкость возвращается уже дома. Вместе с сомнениями и страхом. Вместе с болью, которую я ощущаю, наблюдая за Федором, который до того напряжен, что вздрагивает от каждого звука. Как будто боится, что я на него наброшусь. – Ну, вы располагайтесь. А я сразу спать пойду. Облегчение, которое проступает на лице Федора, почти оскорбительно. Господи, какой жалкой я ему, наверное, кажусь. – Может, все-таки займешь гостевую? – интересуюсь я, перед тем как оставить их самим разбираться с вещами. – Нет. Мне нормально рядом с мальчиками. – Ну, смотри. Комната совсем маленькая… Я думала, тут будет нянька жить, но… – пожимаю плечами. – Как хочешь. Остаток дня я прячусь у себя в комнате и стараюсь всячески не отсвечивать. Начало так себе, я понимаю, что это довольно глупо. Но иначе сейчас не могу. Наверное, с меня просто пока достаточно. Осознания себя ничтожеством. К тому же мне действительно нехорошо, и дремота – то единственное, что спасает меня от боли. В конечном счете, из собственной комнаты меня выгоняет необходимость принять лекарства. Я вожусь на кухне, когда туда же спускается Фед. – Что пьешь? – кивает он на таблетки. – Обезболивающее, – вру, не моргнув глазом. Федор кивает. И между нами снова повисает невыносимая пульсирующая тишина. – Если ты что-то хотел спросить, валяй. – Угу. Насчет суда. Если я могу что-то сделать, чтобы его ускорить… – Фед поначалу мнется, потом резко замолкает, чертыхается про себя и, решительно подойдя вплотную, с намеком обхватывает ладонями мою задницу. Я чувствую, как дрожат его руки… У меня же дрожит все внутри. – Ничего не нужно. Все уже решено. Соответствующий документ тебе передадут в понедельник. Но мой тебе совет, если ты когда-нибудь еще решишь меня осчастливить, сделай вид, что тебя, по крайней мере, от меня не воротит. ГЛАВА 23 Федор Даже спустя две недели, гребаные полмесяца, что мы с Диной живем бок о бок, я не нахожу в себе смелости, чтобы вернуться к этому разговору. И надо заметить, Дину такое положение вещей как будто бы даже устраивает. Мы живем вместе, вместе завтракаем, потом разъезжаемся каждый по своим делам, но вечера один черт проводим вместе, обсуждая минувший день, строя планы на будущий, расходясь по разным комнатам лишь ближе к ночи. Не зная этой пикантной детали, можно подумать, что мы давно устоявшаяся семейная пара, ага… И это очень… Очень меня нервирует. Да я нахожусь на взводе каждую секунду, проведенную с ней! Каждую гребаную секунду… Чего я не могу не признать, так этого того, женушка из Дины вышла бы ну просто идеальная. Я понятия не имею, как ей это удается, но она успевает буквально все. Руководить огромной корпорацией, делать с детьми уроки, если я сам не успеваю, печь им оладьи на завтрак и изображать искренний интерес, когда те принимались рассказывать о том, как прошел их день в гимназии или очередная тренировка. Даже я не всегда могу найти в себе силы как-то поддерживать разговор. Бросаю что-то вроде: «Угу», «Супер…», «Вы молодцы»… А она… не знаю. Ей будто действительно интересно и важно, что там они болтают. Пацаны, чувствуя это, тянутся к Дине, как молодые побеги к солнцу. – Постой, я ничего не путаю? У вас все хорошо? Ну, в смысле она не задрачивает тебя, ничего не требует, с малыми тоже все на мази… – перечисляет Саня, я качаю головой, соглашаясь с каждым пунктом, и все сильнее мрачнею. – Тогда я не догоняю, – разводит руками друг. – Ты про что? – Какого хрена тебе еще надо? – Какого хрена? Ты не понимаешь! Она же настоящая змея… – Подколодная, что ли? – хмыкает Санек. – Угу! Хитрющая… Все спецом делает. – Что именно? – Влюбляет в себя пацанов, чтобы еще крепче ухватить меня за одно место, разве не ясно?! – Так, стоп. Подожди. А что в этом плохого? Я зависаю. Перекатываю между ладоней на четверть опустошенный бокал лагера. – Как что? А если ей надоест изображать из себя любящую мамочку, м-м-м? Это же не навсегда, Сань. Это просто сделка, сечешь разницу? – Нет. Да ты и сам, похоже, запутался. Утверждаешь, будто только и ждешь, когда ей надоешь, а следом добавляешь, что боишься этого. Я открываю рот, но не нахожусь с ответом. Натягиваю рукава красивого свитера, который сам же и выбрал из вороха подогнанного мне стилистами прямо домой тряпья. Большинство вещей пестрело логотипами брендов. А я меньше всего хотел демонстрировать свой ценник так явно, поэтому из предложенного ассортимента выбрал наименее броское. И плевать, если это не понравилось моей спонсорше. Она хотела, чтобы я обновил гардероб? Вуаля. Об остальном речи не шло. – Я за малых боюсь, не за себя. Они к ней тянутся, понимаешь? А мне… Теперь, когда Лизы нет… по большому счету на все теперь похрен… – наконец, мне удается сформулировать свои мысли внятно. – Ну, так если малые счастливы, а тебе похрен, с кем быть, почему бы тебе не остаться с Диной? – Из практических соображений? – хмыкаю, слизываю пену с губ. – Она откровенно не самый плохой вариант. Нетребовательная, симпатичная, богатая, опять же… Только прикинь, от скольких головняков это тебя избавит. – Да знаю я, – хмурюсь, медитируя над стаканом. – Тогда тем более непонятно, чего ты менжуешься. – Сань, это только на словах легко. А на деле… я ж как собачонка на привязи. – Бедненький. Сидишь, пивас с друганом попиваешь. Не жизнь, а черте что! – глумится Саня. – При этом твои дети, заметь, присмотрены и накормлены, а баба… а как она, кстати? – Что? – Ну… в этом деле? – Саня игриво шевелит бровью, а я… я краснею, как застуканный за онанизмом девственник. – Не знаю. Отвали. Это тебя не касается. – Постой-ка, бро… Ну-ка посмотри на меня! Ты с ней вообще спал, или… – Я же сказал, что не буду это обсуждать! Пойдем, там, кажется, наши подтягиваются… – я сто лет не встречался с друзьями вот так и поэтому на самом деле не уверен, что это «наши». – Так ты реально ее даже не трахнул? – А тебе до этого что? – рявкаю зло. – Ничего. – Саня тушуется. – Как-то это… не по-пацански. Уговор есть уговор. Пальцы помимо воли сжимаются в кулаки. Мне нечем крыть. Саню я могу заткнуть разве что грубой силой. Вот только разве это изменит правду? Ту правду, которую я и сам прекрасно осознаю? – Я просто не могу… – облизываю пересохшие губы. – Я пытался. Но не могу. Похоже, мои стояки умерли вместе с Лизой. Глаза Санька потрясенно расширяются, он касается моей руки и от неожиданности, кажется, даже начинает передо мной извиняется, но я не уверен, что все понимаю правильно. – Пойду, отолью. Я прячусь за дверью туалета. Включаю холодную воду, руками обхватываю каменную столешницу и впиваюсь взглядом в собственное отражение в зеркале. Ладно, Сане я мог соврать… Но себе-то… себе я, наверное, должен признаться, что все обстоит немного не так? Совсем не так, абсолютно. Если так разобраться, то только за последние две недели я несколько раз ловил себя… Ну, вы поняли. И это стало для меня полнейшим шоком. Я же вообще не думал, что после Лизы смогу возбудиться… То есть я ведь даже Виагры купил, будучи на сто процентов уверенным в обратном. Но когда однажды за завтраком Дина, раздавая парням тарелки, случайно задела мое плечо грудью, привстал у меня – будь здоров! Правда, и упал так же быстро, как только я все осознал. Незадача в том, что этот случай будто сорвал какой-то внутренний блок. Я стал приглядываться к Дине внимательней, чтобы не допустить повторения того, что было. Но на деле получил обратный эффект. Говоря откровенно, теперь я даже не знаю, чего боюсь больше… Того, что у меня ничего не выйдет, если я все же решусь с ней лечь. Или что все, напротив, пройдет нормально, и мне даже понравится. Ведь я не хочу, чтоб мне нравилось. Я боюсь, это как-то принизит то, что у нас было с Лизой. Сделает это как будто менее значимым… Поможет времени выбелить яркие краски. Кто-то начинает ломиться в дверь, я торопливо выключаю воду и выхожу прочь из кабинки. Саня с остальными ребятами уже перекочевал от барной стойки за длинный стол в конце зала. Завидев меня, народ вскакивает с мест и начинает махать руками, зазывая сесть рядом, хотя свободных мест нет. Здороваемся, жмем руки. Поначалу я несколько насторожен, боюсь, что меня начнут расспрашивать, как я жил и чем… Но ребята будто договорились не ворошить прошлого. Мне остается лишь слушать их рассказы (пропустил-то я много), улыбаться и время от времени поднимать бокал с пивом, чтобы со всеми чокнуться. Ближе к ночи я понимаю, что Дина была права, когда сказала, что мне не помешает развеяться. Она вообще до хрена умная. «Пришлешь за мной кого-нибудь, или вызвать такси?» – пишу ей, не зная, за каким чертом решил до нее домахаться. «Я как раз еду домой. Могу тебя подхватить. Только адрес скинь». «А ты типа не знаешь, где я?» – опять говняюсь. «Типа не знаю. Я за тобой не слежу». «А если я тут с девками зажигаю?» «Тогда тебе, наверное, будет удобнее взять такси», – приходит после конкретной такой задержки. За время которой я успеваю сто раз пожалеть о том, что настрочил. «Да я шучу. Знаешь бар Франк на Строителей?». Дина не отвечает. Но приезжает довольно быстро. Я не успеваю даже замерзнуть, отделавшись от друзей, что зазывали меня продолжить. Ныряю в салон BMW. Я уже знаю, что эту машину Дина предпочитает всем другим своим тачкам. То, что у моей кхм… любовницы имеется свой автопарк, до сих пор невозможно странно. – Салют. Ты быстро. – Дорога свободна, – Дина пожимает плечами и, не глядя на меня, выезжает на абсолютно пустой проспект. В машине тепло, на Дине надет лишь объемный пиджак, короткое платье под ним, а на ногах тонкие колготки. – Хорошо повеселилась?