– Хорошо тебе. А вот я могу и упасть. Я каменею. Впрочем, поделом мне. Сглатываю колючую подпершую горло обиду и делаю шаг в сторону. Куда-то вне зоны поражения его слов. – Черт, Дин, я… не должен был. Именно. Не должен. Но что толку об этом говорить? И есть ли смысл продолжать биться головой в глухую стену? Стоя к нему спиной, я замечаю твердо: – Давай сойдемся на том, что я в курсе твоих пылких чувств к Лизе и не нуждаюсь, чтобы ты каждый раз мне о них напоминал. – Хорошо. Я… не знаю, что сказать. – Скажи, если вдруг что-то изменится. Ну а если нет – просто молчи. Ради бога, молчи, я… – осекаюсь, обнимаю себя за плечи. По факту мы с ним больны одним. И одинаково с ним несчастны. – Ты права. Прости… – он ставит чашку на подоконник, подходит сзади, обхватывает мои руки чуть повыше локтей, зарывается носом в мои растрепанные волосы. И, успокаиваясь, делает глубокий вдох. – Так что там мама? – сиплю я. Его руки с локтей соскальзывают ко мне на живот. – Пригласила к отцу на юбилей. Ему полтинник исполняется на днях. – Солидная дата. Пойдешь? Федор проводит носом за ухом, наполняя его звуками своего участившегося дыхания. – Мы с ним в последнее время только и делаем, что собачимся. – Из-за чего? – Из-за Лизы. – Пальцы Феда нерешительно застывают чуть выше линии талии и все же перемещаются вверх. Жар его дыхания окатывает затылок и стекает дрожью по позвоночнику. На обратной стороне век – фейерверки. Он еще ничего не сделал, а у меня такой мощный приход, что мутнеет рассудок. – Фед, но ее больше нет… – Нет, – соглашается сипло Федор. – Ее нет, – обхватывает грудь и, уткнувшись носом мне в шею, обводит возбужденный сосок подушечками пальцев. – Папа! Дина! Ну, сколько вас еще ждать?! – в дверной проем просовывается светлая голова Ника. Фед отшатывается от меня, будто поранившись. – Кхм… Уже идем. Сейчас… Ник кивает и, довольный ответом, уносится прочь так же стремительно, как и появляется. – Федь… – Ее нет, да. Но есть дети. И от них родители тоже не в восторге. Ладно. Если он не хочет говорить о том, что произошло секунду назад – не надо. Я поддержу любую другую тему. – Как я поняла из вашего разговора с матерью, они приглашают тебя вместе с детьми. Это многое о них говорит, ты так не думаешь? Вдруг твои родители изменили свою позицию по отношению к мальчикам? – Это вряд ли. – Федор прячет руки в карманы. – Откуда такая уверенность? – Еще месяц назад они буквально шантажом пытались меня убедить от них избавиться. – Фед качает головой. – Правда, потом батя все-таки отмазал меня от военкома… Ну, типа, без всяких условий. Батя отмазал? Так вот что он подумал, выходит? Ну… Это, наверное, объяснимо. На кого еще мог рассчитывать Федор, если не на отца? Обо мне он в то время и не вспоминал, наверное… Что ж. Пусть заблуждается. – Вот видишь. Значит, в какой-то момент возобладал здравый смысл. На твоем месте я бы приняла приглашение. В конце концов, вы в любой момент можете уехать, если что-то пойдет не так. Фед сводит брови, обдумывая свой ответ, когда в наш разговор вклинивается появившийся из-за дверей сплошь обвешанный пакетами из супермаркета охранник. – Извините, Дина Владимировна. Тут доставка подъехала. – Все нормально. Сюда заноси, ага? Пакетов много, и Фед принимается помогать Юре. Мне очень нравится то, что он не любит сидеть без дела. Через пять минут мы снова остаёмся наедине. Фед разбирает продукты, я подсказываю, что и куда класть. – А ты не хочешь поехать со мной? – Куда? – оборачиваюсь, в обнимку с «букетом» спаржи. – На юбилей, куда ж еще? Я понимаю, тебе будет скучно, и это совсем не твоего уровня мероприятие, но… – Почему же? Я с радостью составлю тебе компанию. – Хм, это неточно. Я еще до конца не решил, стоит ли соглашаться. Фед выкладывает на кухонный остров несколько упаковок с сухим завтраком, какао и большую коробку самых ходовых презервативов. Не понять, что это – сложно. И Фед, конечно же, прекрасно осознает, что держит в своих руках. Я же делаю вид, что страшно занята мытьем яблок. Но, может быть, совсем чуть-чуть меня выдают порозовевшие щеки. Я чувствую, как по коже разливается густой концентрированный багрянец. И как по ней скользит хищный взгляд Феда, от которого у меня слабеют коленки. – Да сколько можно здесь торчать, а?! – вопит Ник, врываясь на кухню. – Я собираю нам чего-нибудь пожевать, – с трудом ворочая языком, объясняю детке задержку. – Может, приготовить попкорн? – Не хочу я есть! Я хочу смотреть с тобой Тачки. Все, пойдем! Ничего не знаю, – две маленькие ладошки вцепляются в мою руку и настойчиво тянут к выходу. Я не сопротивляюсь, уж слишком бьет по эмоциям все, что случилось минутой ранее, лишь преувеличенно беспомощно гляжу на Федора. Для просмотра мультфильма мы с мальчишками располагаемся в гостиной. Я сажусь на диван, а Ник с Данькой устраиваются на разбросанных по полу подушках. Фед, закончив разбирать пакеты, приходит, когда беднягу Молнию МакКуина арестовывают за то, что он испортил дорогу. Я напрягаюсь, гадая, куда же он предпочтет сесть. Федор ставит перед мальчишками миску попкорна, потягивается, отчего его футболка задирается вверх, и, широко зевнув, устраивается рядом. И да… Я знаю, это ничего такого не значит, но мое только-только успокоившееся сердце сбивается с ритма, а с губ срывается тихий вздох. Поправив плед, которым накрылась, я кладу руку рядом с его ладонью. Наши мизинцы разделяют какие-то миллиметры, да и тело, не подчиняясь разуму, подвигается ближе, ища чужой сладкой близости, вызывающих дрожь прикосновений и щекочущей ласки. Как будто бы разделяя мои желания, Фед подтягивается на локте, чтобы можно было меня обнять, устроившись сзади. Это кошмар, нервы на пределе возможного, дыхания… нет. Он похитил воздух. Мой воздух. Запрокидываю голову, всем телом приникая к нему. Фед фиксирует мои бедра, ультимативно отбирая инициативу. А я ведь думала, что мне придется постараться, чтобы как-то его расшевелить. Нет… Ничего не приходится делать. Вероятно, за это мне следует поблагодарить его возраст, когда достаточно самой малости, чтобы завестись. И, конечно, долгое воздержание… – Мне нравится судья Док! А тебе, пап? – Эм… Ничего. Да. Мне смешно. И жарко. И хочется продолжения, но я понимаю, что продолжать сейчас будет глупо. Лишь измучаемся, так и не доведя начатое до конца. – А тебе, Дин? – Мне нравится Фло, – пыхчу я. – Ух ты. Вы уже доели попкорн? Я принесу еще… – Потом. Они наелись. – Фед не дает мне уйти, сжимая руку на животе сильнее. По инерции я подаюсь назад слишком резко. Врезаюсь задницей в его пах. А там… – Твою мать… – цедит Федор сквозь зубы. – Ахах, – выдыхаю я. – Что такое, Дин? У тебя что-то болит? – Угу, – смех скрываю за кашлем. – Пойду выпью таблетку. Я все-таки вырываюсь из рук Федора и прячусь в кухне. Ничего. Так даже лучше. Пусть потомится. Ему это точно пойдет на пользу. Оглядываюсь в поиск злосчастных коробок с попкорном. Решив, что Фед убрал их в кладовую, захожу внутрь. Неудивительно, что он никак не привыкнет, что куда складывать. Полок здесь миллион, я и сама, бывает, теряюсь. Вытягиваюсь на цыпочки, в попытке достать до самой высокой. И замираю, когда дверь за спиной хлопает. – Фед… – Ш-ш-ш, – рот накрывает сухая горячая ладонь. – Мальчики… – только и могу выдавить я. – Мы быстро. У меня большой опыт в перепихоне на скорую… Все схлопывается в момент. Желание и надежда, радость и страсть. Наверное, он понимает, что ляпнул что-то не то по тому, как напрягается мое тело. – Ч-черт. Я не сравниваю, если ты так подумала. Я… Сравнивает. Впрочем, это, наверное, неизбежно. Так происходит помимо воли. Если какое-то чувство, к примеру, любовь, не перекрывает собой все другие. Любви между нами нет. Это Федор мне отчетливо дал понять, хотя я, в общем-то, и не питала каких-то иллюзий. Пожалуй, в сравнении с несравненной Лизой у меня есть не так уж много преимуществ. Но они все-таки имеются. Я живая, теплая и… очень удобная. И это я, а не она, всегда под рукой. Значит… – Я не хочу по-быстрому. – Но я же… – Ты возбужден. – Вот именно, – как-то обиженно бурчит он. – Ну, с этим я знаю, что сделать. – Я оборачиваюсь к нему, пройдясь языком по пересохшим губам. Зрачки Феда расширяются, как под воздействием наркотиков. В тесном пространстве кладовки становится нечем дышать. Я подхожу к нему. Он отходит… Не расцепляя наших схлестнувшихся взглядов, я медленно, опасаясь его спугнуть, просовываю руку в щель между спиной Федора и пока незапертой дверью. Нащупываю щеколду. А второй рукой тяну вниз резинку на его трениках. Замок проворачивается. Мои ладони опускаются Феду на бедра, а я сама медленно оседаю на пол. Федор со стоном откидывается затылком на стену. – Разве это не мне полагается делать тебе хорошо? – Конечно. Ты и делаешь. – Ну да… - недоверчиво усмехается Фед. – Я не шучу. Мне дико нравится.