– О, дедуля, а вы чего тут стоите?! Пойдемте с нами! Там разгорелся стра-а-ашно важный спор. Ник выскакивает к нам навстречу, хватает отца за руку и начинает, как на буксире, тащить того за собой. – И по какому же поводу? – Мы решаем, куда поедем на каникулы! – А что, мы куда-то едем? – интересуюсь у Дины, возвращаясь в кухню. Пока нас не было, женщины успели накрыть стол к чаю. Не понимая, как относиться к словам отца, я старательно концентрируюсь на пустяках: поправляю вазочку с вареньем, вызываюсь порезать пирог. –Твой любимый, Федька, с грушами и творогом. Помнишь? Я киваю, вымучиваю улыбку. – Пап, тебе побольше кусочек, да? Отец соглашается. Дина, настороженно за нами наблюдающая все это время, расслабляется. «Пап, тебе побольше кусок», – это вслух, а про себя снова и снова: «А что если ты прав, пап? Изменит ли это мое отношение к Дине? Хочу ли я, чтобы оно изменилось?». Когда я, наконец, усаживаюсь за стол, Дина объясняет: – Данька с Ником завели разговор о том, что многие одноклассники уезжают, вот я и предложила им куда-нибудь тоже съездить. Извини. Наверное, сначала нужно было обсудить это с тобой. Дина обеспокоенно сводит темные брови, отчего над переносицей собирается складочка. Губы яркие – я их целовал. Под глазами усталые тени. Но какие же это глаза… Я, когда в них смотрю, ничего другого не вижу. И никого… Я, когда Дину в руках держу, ощущая, кажется, каждую… вот вообще каждую ее косточку, настолько она хрупкая, ни о чем другом не думаю. – Да ладно, – сиплю. – И что решили? – А что мы решим без тебя? – искренне удивляется Дина. Мать с отцом на меня косятся, наверное, изумленные и обрадованные такому ее ответу. – Я предложил поехать в Турцию! Там уже все сто раз были, а мы нет. Упрек справедлив. Я его молча проглатываю. Тем более что это и не упрек даже, а так – банальная констатация факта. – Но в Турции на зимних каникулах будет холодно. А вы, как я поняла, хотите купаться в море и… – В аквапарке! Мы же сможем туда пойти? – Конечно. В каждом нормальном отеле есть свой аквапарк, – авторитетно заявляет Ник, явно повторяя за кем-то. – Даже не знаю, что вам предложить. Я не слишком в этом всем разбираюсь. – Ты тоже никогда не ездила на море? – Данил широко распахивает глаза. Дина улыбается: – Да нет. Ездила. Просто я обычно предпочитаю несколько другой отдых. – Это какой? – Ну… Прокатиться на яхте, или полежать у моря с книжкой, или сходить в какой-нибудь местный музей. – Музей? – Данил в ужасе округляет губы. – По доброй воле? – не меньше брата удивляется Никита. Мы переглядываемся и начинаем смеяться. Я, Дина, мать, отец… – Музеи бывают очень интересными, – замечает Дина, утирая слезы. – Ну да, – недоверчиво тянет Данька. Дина, конечно, успела стать для них авторитетом, они прислушиваются к ее словам, но музей… это что вообще такое? – Похоже, я кое-что упустил в вопросах воспитания, – усмехаюсь я, отправляя в рот ложку с пирогом. – Божественно, мам. – Правда? Я могу дать рецепт Дине… – предлагает мама с улыбкой, которая, впрочем, очень быстро тает. – Если Дина готовит. Наверное, ей некогда… Даже представить сложно, сколько она работает. – Ма, расслабься. Дина отлично готовит, – обнимаю Дину за плечи, прижимаю к себе. Такое простое вроде бы действие. А она смотрит на меня так, будто я весь мир бросил к ее ногам. – Но у бабули все равно лучше пироги, – вздыхает Ник. Данил делает страшные глаза и бьет брата в бок. Дина закусывает губы, с трудом сдерживая смех. – Эй! Ты чего? – Твой брат переживает, что меня обидят такие заявления. Ник зависает. – Да? Ну, я… э-э-э… не хотел тебя обидеть. Я же тебя люблю, – пожимает плечами и, будто это вообще все объясняет, с чистой совестью возвращается к поеданию пирога. А у меня сердце запинается. И у нее, вот ведь какая штука, тоже. Дина сглатывает. Собирает пальцами с тарелки крошки. – Знаешь, я тебя тоже очень люблю. – А меня? – тут же вскидывается Данил, побоявшись, видно, что если не напомнит о себе, вся любовь Дины достанется его брату. – И тебя, конечно. Данька деловито откладывает ложку, скрипя ножками, отодвигает стул и начинает протискиваться между столом и Диной. – Хочешь на ручки? Соглашается, стыдливо кивнув. Мое сердце рвется. Рвется к чертям собачьим от этой картинки. Данька-то возомнил себя большим, решил, что ему до лампочки эти нежности. В нем с таким ожесточением борются весь такой из себя независимый взрослый и мальчик, который просто хочет на ручки к… маме. Или той, кто взял на себя эту роль. Дина подтаскивает Данила к себе. Я дергаюсь, потому что ей-то уж точно не стоит таскать такие тяжести. Но все происходит быстрей. Данил устраивается поудобнее. Неуклюже, спешно, боясь, что никогда уж на то не решится, утыкается носом в Динино ухо и шепчет: – Я тоже тебя люблю, – после резко отстраняется, ошалев от своей смелости, проходится взглядом по всем, сидящим за столом, останавливается на мне и невинно так заявляет: – Дину вообще все любят, да, папа? – Конечно, – мой голос сел до того, что я сам себя едва слышу. – Так что там с каникулами? Дина моргает. – Может быть, нам стоит рассмотреть Дубай? Там точно есть отели с аквапарками. – Дубай?! – визжит Ник. – Это где самый высокий небоскреб в мире?! Конечно! Мы хотим в Дубай, скажи ж, Дань? И снова за столом завязывается оживленная беседа. Я медленно выдыхаю. И горы, нависающие со всех сторон, будто расступаются. ГЛАВА 34 Дина Это было непросто. Решиться. Но, в конце концов… – Эй! Эй… Именинник! Вставай. Федор глухо стонет, зарывается лицом в подушку и бормочет невнятно: – Сколько хоть времени? – Восемь утра. – Ну, не-е-ет. Мы же только уснули! – недовольно бурчит он. Я улыбаюсь. Сейчас Фед напоминает ребенка. Большого… Очень большого ребенка, с узкими ступнями сорок пятого размера, что выглядывают из-под пледа. – Я слышу, что наверху все проснулись. И если ты не хочешь, чтобы тебя застукали без штанов, лучше тебе одеться. К тому же у меня для тебя есть подарок. И он… как бы это сказать? Долго не протянет в коробке. – Что значит – не протянет? – Сонно щурясь, Фед выныривает из своего укрытия и с удивлением наблюдает за тем, как я, пыхтя, подтаскиваю к дивану, на котором мы с ним уснули, огромную коробку с бантом. Так-то я надеялась, что содержимое будет полегче. – То и значит. Вот! Открывай. Вчера мы впервые встречали Новый год вместе. А сегодня свой личный новый год встречает Фед… Мой маленький мальчик. Мой большой и сильный мужчина… Моя любовь. Я пробегаюсь пальцами по его мощной спине – недавно он возобновил тренировки, так как почему-то решил, будто теряет форму. И заставил заниматься меня. А я и рада. Ноющие мышцы – отличный повод потребовать свою порцию массажа. Фед, кряхтя как старый дед, садится. Косится на меня. Потом на живущую своей жизнью коробку… Приподнимает крышку и… – О, гос-с-споди! Это мне?! Ну, разве он не мальчик? В такие моменты – определенно! – Угу. Кажется, я угодила с подарком, – ухмыляюсь я, с некоторым беспокойством наблюдая за тем, как огромных размеров щенок запрыгивает передними лапами Федору на колени и размашисто проходится по его лицу языком. А Фед смеется, почесывая пса за ушами. – Да не то слово! Но… постой. Тебе же, наверное, нельзя… – смех стихает. – Фу! Как его зовут? – Рэй.