– Хвала высшим силам, вы пришли! Я уже собирался уезжать. – Только не говорите, что у вас тоже что-то пропало, – проговорила упавшим голосом. – Пропало! Счастье! – обрывисто произнес он. Я хмыкнула и язвительно вымолвила: – Простите, не могу поделиться. Самой не хватает. – Вы не поняли. Так зовут турако. В который раз за вечер я впала в ступор. Насмехались они надо мной сегодня, что ли? – Вы назвали крикливую птицу Счастьем? – недоверчиво осведомилась у позднего гостя, едва обрела дар речи. – Не я, а Мелани. Понимаю, глупо, но сестре хотелось, чтобы на вопрос «где Счастье?» слуги и близкие отвечали, что у нее в руках или где-то рядом. – Интересная идея… Думаете, он здесь? – Больше негде. Мы уже обыскали особняк, парк и все прилегающие земли. – В таком случае боюсь представить, во что он превратил жилище в мое отсутствие, – на выдохе проговорила я, достала из сумочки ключ, вставила в замочную скважину и провернула. Аристократ дождался, пока я открою дверь, зайду в дом, и лишь затем направился следом. Худшие опасения оправдались, стоило заглянуть в кухню и зажечь магический светильник. Сегодня говоруну никто не мешал, поэтому он делал, что хотел. Кадка с остатками муки снова валялась на боку. Белые следы были повсюду: на дощатом полу, на столе, на дверцах шкафчиков, на раковине. Казалось, пернатый раз за разом прыгал в перетертые в порошок зерна и с остервенением скакал по кухне, чтобы как можно больше напакостить. И у него это отлично получилось! Пакет с засахаренными фруктами тоже подвергся нападению, пострадал и вишневый пирог, от которого остался лишь бортик. Да уж, постарался турако на славу! Виновник беспорядка, как и накануне, таращился во все глаза в начищенную до блеска медную сковороду и что-то болтал на своем птичьем. – Вот как ты, оказывается, выглядишь, птица счастья, – прошептала я, изо всех сил стараясь не схватиться за голову или не уронить лицо в ладони от отчаяния. «Когда убирать это все? Ночью?» – пронеслась паническая мысль. – Вчера было так же? – раздался позади грудной баритон. – Почти. Услышав голос Харрингтона, пернатый бросил любимое дело, перелетел на стол и, маршируя туда-обратно по краю, залепетал: – Плохая девочка, пло-охая… Уилбур хор-роший. – Конечно, хороший, а вот ты плохой, – взялся отчитывать его аристократ. – Кто тут напакостничал? Ты? – Да. Нет. Не зна-аю, – ответила птица в привычной манере. – Как он пробрался в дом? – невольно сорвалось с губ. – Окна и двери закрыты. – Скорее всего, через дымоход. Увязался вчера за мной и пролез по трубе. – Тр-рубе, тр-рубе, – повторил турако за Харрингтоном понравившееся слово. Я все-таки не выдержала и разозлилась. Желание остаться одной вынудило меня недружелюбно выпалить: – Раз нашли искомое, не пора ли вам забрать это счастье и удалиться? – Ваша кухня походит на поле боя детворы. Я останусь и помогу убрать. Вдвоем мы справимся быстрее, – заявил он непререкаемым тоном. – Только если ваш птенчик снова что-нибудь не вывернет. – Я присмотрю за ним. Дайте ведро, схожу наберу воды. Пререкаться с аристократом не было сил, поэтому молча выдала желаемое. В его отсутствие подняла кадку с остатками муки, убрала в шкафчик, выбросила в урну поклеванные засахаренные фрукты и остатки пирога, на что Счастье возмущенно прогорланил: – Кощу-унство, пр-росто кощу-унство. – И не говори, – прошептала я, достала метлу и две тряпки: половую и кухонную, которой протирала стол и шкафчики. Применять бытовую магию не имело смысла. Поиск козы выкачал почти всю энергию. Из-за опустевшего резерва уборка затянется до утра. «Придется поработать ручками. Так будет быстрее», – подумала я и потянулась к метле. Стоило взяться за черенок, как скрипнула входная дверь, следом послышался командный голос: – Отойдите, я сам все сделаю. – Каким образом? Возьмете тряпку и начнете драить полы на коленках? – съехидничала от усталости. «В жизни не поверю, что герцог снизойдет до этого. Но если окажусь не права, то увиденное будет преследовать меня до конца дней. Комедия века!» – не унималась я даже в мыслях. – Сейчас увидите, – безэмоционально отозвался аристократ и задвигал губами. Моих волос и лица коснулся легкий ветерок. Он усилился, вихрем закружился по комнате, когда мужчина совершил сложные пассы руками. Я готова была ко многому: что он встанет на четвереньки, согнется в три погибели и примется возить по истертым дощечкам старым полотенцем, перешедшем в разряд тряпки, но не к представлению, устроенному явно опытным воздушником. Горлопан быстро сообразил, что лучше ему убраться со стола, вспорхнул, быстро пересек кухню и опустился… прямо мне на плечо. Его приземление стало для меня полной неожиданностью и походило на взваливание увесистой сумки. Пришлось наклониться немного в противоположную сторону, чтобы сохранить равновесие. – Набиваешься в друзья? Или прощение вымаливаешь? – я искоса поглядела на турако. Пернатый поднял левую лапку и попытался скопировать мой голос: – Др-рузья, др-рузья. – Даже не знаю, получится ли нам с тобой подружиться после всего, что ты натворил, – я покачала головой и все внимание сосредоточила на шатене. Он как раз подвел маленький смерч к урне, взмахом руки заставил его приподняться и замереть над бадейкой, после чего развеял заклинанием. В итоге собранный мусор угодил прямиком в старую емкость, в которой уже лежали остатки пирога и поклеванные засахаренные фрукты. На этом маг не остановился. Опрокинув ведро с чистой водой прямо на пол, он повторил манипуляции. Водяной вихрь прошелся по каждой дощечке, вымывая до блеска, и выскочил на улицу сквозь распахнутое окно. Когда только Харрингтон успел открыть его?! Новый воздушный смерч высушил пол. Ни разводов тебе, ни капелек влаги. Бытовой магии подобное не под силу. Кухня практически сияла чистотой. Мне осталось лишь протереть дверцы шкафчиков и стол. Невелика работа! – Умеете приятно удивлять, милорд, – произнесла я в знак благодарности, когда мужчина отряхнул руки, точно после пыльной работы. – Как и вы, миссис Вудсток, – в грудном баритоне послышались игривые нотки. В попытке найти подтверждение впилась в его лицо пристальным взглядом. Ни намека. Улыбка отсутствовала, в глазах ни тени усмешки. Либо аристократ тщательно умел скрывать эмоции, либо мне показалось. – Где вы так ловко научились обращаться с воздушными потоками? – сорвался с языка вопрос, не дававший сердцу покоя. – В академии, – коротко бросил он и обратился к пернатому: – Ну что, Счастье, поехали домой? Турако раненой птицей спланировал с моего плеча на пол, раскинул в стороны крылья и, трепеща ими, будто в предсмертной агонии, пропищал тонким капризным голоском: – Ни ха-ацю, ни бу-уду. Горлопан определенно кого-то копировал. Уж не свою ли хозяйку Мелани? Воздушник смутился, хотя мне казалось, что ему чуждо или даже незнакомо это чувство, и принялся ласково уговаривать артиста: – Поехали! Угощу любимыми орешками. Пернатый молнией взмыл в воздух и взгромоздился на выставленный загодя мужской локоть. – Уилбур хор-роший, – похвалил он аристократа и заорал песню: – Ночка те-емная… Ночка лун-ная… Мы оба поморщились и рассмеялись. На Счастье сложно было долго злиться, настолько забавным он казался. – Простите, что так вышло. Я обязательно возмещу ущерб. Завтра мой человек… – Ни в коем случае, – перебила герцога, вскидывая вверх ладонь. – Днем вы уже заполнили до отказа полки, как бы съесть теперь все. Лучше убедите это счастье не пробираться больше в дом и не устраивать погромов. Я на всякий случай перекрою утром дымоход. – Хорошая мысль. Спокойной ночи, миссис Вудсток! – пожелал воздушник и в знак прощания запечатлел едва ощутимый поцелуй на тыльной стороне моей ладони. Место прикосновения его губ словно опалило огнем. Казалось, он проник под кожу и раскаленной лавой побежал по венам. Меня бросило в жар. Снова эта странная реакция на обычный вежливый жест. К счастью, лорд Харрингтон ушел, ничего не заметив, а если и обратил внимание на раскрасневшиеся щеки, то не подал вида. Я закончила уборку на кухне и со спокойной душой отправилась спать. Сладкий мир грез заключил меня в объятия, окутал сознание туманной пеленой, как только голова коснулась подушки, а глаза сомкнулись под тяжестью дня.