«Да они издеваются! Друг на друга наговаривают!» – возмутилась про себя. – Эммет не бандит, а что ни есть дознаватель. Мы знакомы пять лет. С вами же две недели. И не придумывайте, между мной и Эмметом ничего быть не может. Он лучший друг моего мужа, пусть и покойного! – против воли повысила голос, пытаясь донести до него истины, которые являлись для меня прописными. На лице воздушника появилась озадаченность. Несколько долгих секунд он молча смотрел мне в глаза, словно подбирая слова, затем наконец произнес, медленно, с расстановкой: – Вы же не родственники. Констебль живой человек, мужчина в расцвете сил. Вы красивая молодая женщина. Еще и одинокая. Неудивительно, что он желает завести близкие отношения. – Вы находите меня красивой? – растерянно уточнила я. Аристократ оперся плечом о дверной косяк и ответил будничным тоном: – Конечно. Почему удивлены? Неужели вам никто и никогда этого не говорил? – Н-нет… – Чаем не угостите? Что-то в горле пересохло. Наверное, перестарался с нравоучениями. Или хотя бы дайте воды, – он ослабил шейный платок, поморщился и в подтверждение провел рукой по горлу. Я не поверила ни единому слову. В прошлый раз герцог применил ту же стратегию, чтобы проникнуть в дом, а потом… Вспомнив, что было потом, я нервно сглотнула, приоткрыла рот, чтобы выпроводить ночного гостя, но ничего не сказала. Харрингтон посмотрел с таким выражением, что я развернулась и направилась в кухню. Стоило сделать пару шагов, как оказалась впечатанной в стену мускулистым телом воздушника. Он поднял мои руки над головой и начал склоняться к лицу. – Как же вода? – просипела сквозь силу в надежде вразумить герцога. Я боялась, что новый поцелуй заставит меня еще больше усомниться в неприятном видении, вынудит сердце биться вдвое чаще, в итоге пробудит его от спячки… Чего нельзя было допустить. – Она не утолит жажду, которая просыпается в вашем присутствии, – прошептал он мне в губы и впился в них страстным поцелуем. Харрингтон целовал меня самозабвенно, с наслаждением, как путник, добравшийся до родникового источника после многочасовой ходьбы под солнцепеком. Его пылкость и упоение породили в теле гамму эмоций, заставили прильнуть к герцогу всем телом и отдаться во власть закрутившего нас вихря страсти. Я спустилась с небес на землю резко, словно птица, которой подрезали крылья, едва ощутила мужскую ладонь на своем бедре. Вот наглец! Когда только успел забраться под юбку?! – Вам пора, – холодно отрезала я, пытаясь восстановить дыхание и унять сердцебиение. Воздушник отпрянул, совсем немного, чтобы заглянуть мне в глаза, и прохрипел с видом кота, отведавшего мяса: – Слушаюсь и повинуюсь, мисс Загадка! Надеюсь, этой ночью вы будете думать исключительно о нашем поцелуе и всем телом желать продолжения. Сумрак ночи поглотил статную мужскую фигуру раньше, чем я опомнилась. – Не дождетесь! – бросила вслед и закрыла дверь на засов. На плечо сразу взгромоздился пернатый, успевший к тому моменту проглотить мисочку каши, и протянул: – Уилбур хор-роший… – Еще раз так скажешь сегодня, перейдешь на капусту, – пригрозила я, подняв указательный палец правой руки. – Хор-рошая девочка. Е-есть будешь? Спр-р-рашиваешь, – моим же голосом проворковал он. – Обойдешься. Пойдем лучше спать, скоро рассвет. Турако не стал возражать. Я провалилась в тревожный сон, едва сняла траурное платье и забралась в постель. Только беспокойство было вызвано отнюдь не кареглазым шатеном… Глава 8 Я лежала в постели и спасалась посредством одеяла и подушки от нападок проголодавшегося пернатого, когда снизу донесся стук. Часы показывали начало десятого. Даже утром выходного дня мне не было покоя от Счастья и непрошеных гостей. Сговорились они, что ли?.. – Никакого отдыха. Не городок, а один большой постоялый двор. Все приходят и уходят, когда им заблагорассудится, – пробубнила я, накинула на плечи шаль и направилась к входной двери. Открыв ее, увидела Коллин. Девичьи глаза и щеки горели, грудь часто вздымалась. Знакомая летела сюда на всех парах. С какой стати? – Ты чего такая… помятая? Неужто я тебя разбудила? – смутившись, спросила она, но в следующий миг повела себя в привычной манере: – Прости! Думала, ты уже встала. Мы так давно не виделись, что я решила заглянуть. От изумления брови покинули излюбленное место, нижняя челюсть отвисла. Сон как рукой сняло. Я порывалась напомнить назойливой фэйвертонке, что в пятницу мы вместе были на балу, повежливее попросить прийти попозже, однако рассудительно промолчала. Коллин могла обидеться. К тому же в голову закралась идея… – Проходи, – пригласила пройти внутрь раннюю гостью, понимая, что она неспроста пожаловала спозаранку. Ей тоже от меня что-то было нужно. Тишину в кухне к тому времени сменила жуткая какофония. Разбушевавшийся говорун колотил клювом по любимой медной сковородке и всякий раз горланил: – Кто там? Верный способ угомонить Счастье – дать поесть. Другого на ум не пришло. Я наполнила миску остатками рисовой каши и ломтиками сочного яблока, поставила перед турако и лишь затем налила в чайник колодезной воды. Сделай я наоборот, голова разорвалась бы на части от хаотичных и громких звуков. – Ты спала сегодня? – поинтересовалась Коллин после непродолжительных наблюдений. Вероятно, у меня был красноречивый вид, раз возник вопрос. И неудивительно, учитывая, сколько раз за ночь я подрывалась от повторяющегося кошмара. – Пыталась, – на выходе произнесла я, пригладила ладонью взъерошенные волосы и призналась: – Не дал странный сон. Хотя можно ли назвать сном слуховые галлюцинации? Гостья нахмурилась, уселась за стол и участливо полюбопытствовала: – Что тебе мерещилось? – Звон мечей, неутихающие крики, болезненные стоны… – я судорожно вздохнула и передернула плечами. – И правда кошмар. Что они значат? – Без понятия. Давай сменим тему, а то у меня всякий раз мурашки пробегают по телу от неприятных воспоминаний, – с мольбой посмотрела на Коллин и приступила к воплощению затеи, ради которой, собственно, впустила фэйвертонку. – Расскажи лучше об Эмилии Аффтон. От удивления голубые глаза светловолосой знакомой превратились в два бездонных океана. Прошла, пожалуй, целая вечность, прежде чем она озадаченно прохрипела: – Что именно? – Какой Эмилия была в детстве? С кем дружила? С кем водит знакомство теперь? Чем больше, тем лучше! – Зачем тебе? – не унималась Коллин. – Хочу понять, что она собой представляет, – произнесла я обыденным тоном, хотя внутри все дрожало от волнения и нетерпения. – Странная она. Не дает моей душе покоя. Со вчерашнего вечера не могу перестать думать о ней. Не спрашивай почему. Сама не знаю. – Тогда начну сначала, – повела плечом ранняя гостья и начала рассказ: – Лорду Аффтону было около пятидесяти, когда родилась Эмилия. Первая жена умерла через пару дней после сложных родов. Двадцать лет граф не обременял себя узами брака, но затем встретил на балу молодую и очень красивую девушку. Он настолько был очарован леди Эвелиной, что надумал снова жениться. Графа не смутила огромная разница в возрасте. Если мне не изменяет память, то около тридцати лет. – Ого! – изумленно воскликнула я. – Почему она согласилась выйти за него? Из-за денег? – Лорд Аффтон хорошо заплатил Ирвингам, чтобы те отдали ему дочь. У несчастной не осталось выбора. В результате союза на свет появилась Эмилия. Граф не был в восторге от рождения ребенка. Его раздражали детский плач и крики. Он не принимал участия в воспитании дочери, более того, требовал от нее соблюдения идеальной тишины, запрещал приводить в дом сверстниц, поэтому Эмилия росла тихой и замкнутой девочкой. – Счастливым ее детство не назовешь, – не удержалась я от очередной реплики. – Что верно, то верно. Познакомившись с Мелани и Корой, она стала часто сбегать из дома и проводить с ними едва ли не все свободное время. Леди Эвелина не единожды упрекала дочь, что та водится с простолюдинкой, требовала прекратить общение. Но Эмилии нравилась словоохотливость Коры. Ее задор, открытость… В общем, все то, чего не хватало самой Эмилии. Кроме того, Кора и Эмилия были сверстницами. Им обеим на тот момент было по тринадцать лет, а Мелани только-только исполнилось девять, еще и болела часто. Вопреки запретам матери, Эмилия продолжила видеться с Корой. Из рассказа Коллин выходило, что две девочки были полной противоположностью. Одна тихая, замкнутая, крайне неуверенная в себе аристократка. Другая же веселая, болтливая и явно находчивая простолюдинка. Что у них общего? По сути, ничего. Тем не менее они стали подругами. И деньги были ни при чем. В детстве они не являются залогом отношений, как это нередко происходит во взрослой жизни. Просто противоположности порой сближаются… Я наполнила две чашки ароматным чаем, поставила на стол слоеный пирог с орехами, что в пятницу вечером привез воздушник, села на стул и задала волнующий сердце вопрос: – Как они оказались в том доме? – Где произошел пожар? – уточнила гостья, подцепив лопаткой для десертов кусок выпечки, положила на блюдце и продолжила после моего кивка: – Девочки часто там играли. В нем давно никто не жил. Да и где им было коротать время? У Мелани бесноватый отец, у Коры дом с мою гостиную, десять братьев и сестер, вот и нашли себе укромный уголок… Хотя их много раз предупреждали не ходить туда. Дом был старым, трухлявой развалиной. Полы скрипели, местами виднелись дыры. Окна и крыша давно покосились. Я дальше крыльца носа не совала. Кто-то однажды даже заколотил входную дверь досками, но девочки сорвали их и продолжили там встречаться. Как и всем детям, им казалось, что с ними никогда не случится чего-то плохого, что взрослые зря нагоняют страху. Я сделала глоток горячего чая, поднесла ко рту аппетитную сладость, как вдруг на плечо уселся пернатый и украл самый большой орех. Прогнав его, полюбопытствовала: – Что тогда случилось? Почему загорелся дом? Коллин также пригубила из чашки и наконец ответила: – Никто не знает. Мелани не было с девочками в тот день. Ее не отпустила леди Ариста. Мать Уилбура и Мелани, – пояснила она, заметив озадаченность на моем лице. – Эмилию нашли в погребе с сильными ожогами и серьезной травмой головы. Она сильно ушиблась, когда упала. Но если бы пол не провалился под ее ногами, то неизвестно, что с ней сталось бы. После спасения Эмилия три месяца пролежала в бессознательном состоянии, а когда пришла в себя, то долгое время не могла ни говорить, ни писать. Никого не узнавала. Да что там узнавала! Даже имени своего не помнила. Впрочем, Эмилия по сей день не оправилась до конца. Пожар, увечья и смерть подруги стали для нее сокрушительным ударом. Так что я очень удивилась, увидев ее вчера на званом ужине. Я отрезала ложкой кусочек восхитительного пирога, положила в рот, прожевала и только тогда спросила: – Почему? – Долгие годы Эмилия не показывалась на людях. Выходила на улицу исключительно по ночам, – Коллин охотно делилась информацией, вероятно, рассчитывала на взаимность. – Из-за рубцов? – В первую очередь из-за них, – кивнула собеседница и пригубила из чашки. – Леди Эвелина возила ее к лучшим имперским целителям. Пять лет у них ушло на то, чтобы вернуть Эмилию к полноценной жизни. Она заново научилась ходить, говорить. Одну часть лица им полностью удалось восстановить. Другую ей приходится скрывать под маской. Брр! – передернула она плечами.