— Поспорим на двадцатку? — кто-то очень хотел отыграться. — Да без проблем. К женскому представлению за стеной добавились жутковатые звуки — то ли мычание, то ли протяжный стон. Скаут навострил уши: — С ним всё хорошо? Звучит как сердечный приступ. Представь, если он сейчас окочурится. — Да и чёрт с ним, — я закрыл глаза и зевнул. — Тут самому бы не окочуриться… — А что такое? — напарник внимательно взглянул на меня. — Сердце? — Нет, я о завтрашнем дне думаю. Скаут фыркнул: — Чего тут думать? У нас есть план, есть детальная трёхмерная модель дата-центра, есть информация о противнике, есть идеи насчёт того, как вырубить этого Адама. Всё зависит от нас и нашего везения. Смысл волноваться? — Да я не об этом. Просто всё опять закручивается, хотя должно наоборот. Смотри, вот отключим мы Адама, а потом найдём Нтанду и открутим ей голову. — Звучит здорово, — заметил Эрвин и в пару глотков ополовинил бутылку. — …Но что потом? Найдутся те, кто придёт мстить, я уверен. Да и этот Кристобаль нам точно покоя не даст. — У меня от него мороз по коже, — признался Эрвин. — И вместе с тем желание оторвать его мерзкую бородёнку. Я усмехнулся: — Не у тебя одного. Возможно, у нас даже получится это сделать. Но опять-таки, что дальше? Чем больше плохих парней мы убиваем, тем больше появляется плохих парней, которые хотят убить нас. И рано или поздно их количество окажется критическим. Собственно, оно и так уже было критическим много раз, просто нас всегда спасал очередной бог из машины. Знаешь, нам ведь сказочно везло всё это время: большие дядьки с серьёзными интригами думали, что мы не просто два старых пердуна, которые путаются у них под ногами, а важная часть головоломки. Кристобаль считал, что мы знаем заказчиков Юнгера, Нтанда — что мы в курсе планов Кристобаля… А теперь все всё поняли, и я очень боюсь, что наше везение кончилось. Эрвин скривился: — Ну пусть кончилось, и что с того? Если ты рассчитывал умереть в своей постели, то выбрал не то занятие. Жизни преступников и убийц вообще редко когда заканчиваются хорошо, и я удивлён, что ты этого не понимаешь. — Да понимаю, понимаю. Просто я очень хочу вырваться, но вместо того, чтобы упорядочить свою жизнь, только добавляю в неё хаоса. А значит что-то делаю не так. — А по-моему всё очень просто, — отмахнулся Эрвин. — Если хочешь упорядочить свою жизнь — опусти руки. На кладбищах такой порядок — ты просто не поверишь! Ровные ряды, надгробия, всё красиво и одинаково — залюбуешься. А жизнь — это бег. Бесконечный бег. И если остановишься ты, то жизнь останавливаться и не подумает — ускачет вперёд, пока ты сидишь и жалеешь себя. Я покачал головой: — У меня уже просто нет сил бежать. И знаешь, я вот сейчас сижу, пытаюсь объяснить себе, для чего это всё нужно, — и не могу. Что бы я ни сделал, всё будет только хуже. Бежать? Ну допустим я побегу. Сегодня по камням, завтра по битому стеклу, послезавтра в огне… И ради чего? Идея остановиться не выглядит такой уж плохой, ведь единственное решение, которое не окунёт меня ещё глубже в дерьмо, — это сесть в уголке и ни в коем случае не шевелиться. — А это всегда так, — пустая бутылка добавилась к банкам, Эрвин полез в сумку. В темноте раздалось негромкое «Пш-ш». — Но бежать надо. Потому что если будешь сидеть не шевелясь, то тебе совершенно точно пиздец. А если продолжишь двигаться, то всего лишь с вероятностью девяносто девять целых и много-много девяток после запятой процентов. Это же очевидно! Что с тобой, эй? Я молчал. Парочка за стеной замолкла. — Не знаю. Ни сил, ни воли, ни цели — один сплошной мандраж и желание просто не существовать. Знаешь, когда ты сказал, что у меня нет никакой депрессии и я просто лентяй и тряпка, это на какое-то время подстегнуло. Но сейчас эффект закончился, и я опять расплываюсь. Покоя хочу. В полутьме раздался грустный смешок. — Покоя не существует. О чём я тебе только что толковал? Тем более для таких как мы, а значит — беги, пока не сдохнешь, Маки. — Звучит как тост, — я эхом отразил смех напарника. — Но пить я не буду. — Не стану уговаривать, — зашуршал пластиковый пакет. — Мне же больше достанется. * * * Когда утром мы с Эрвином, помятые и недовольные, возились с карточкой, пытаясь запереть номер и получить отметку о выселении, из соседнего номера в длинный тихий коридор вышли смазливая миниатюрная блондиночка в коротком платье и седой грузный мужик в изрядно помятом костюме. — Привет! — дружелюбно поздоровался Эрвин и обратился к девушке: — Работай над артистизмом, сладкая. На курсы сходи, что ли. Парочка воззрилась на него так, словно заговорила грязная половая тряпка, и ответа, конечно, не удостоила. — Что дальше? — поинтересовался скаут, когда любовники скрылись, а мой счёт пополнился на двадцать баксов. — У нас будет транспорт до места? Я не смог сдержать сарказм: — Ага, транспорт, «броня», миномётный взвод и поддержка с воздуха. Сейчас вызову такси. — Такси?.. — воскликнул Эрвин. — Серьёзно? — Абсолютно. * * * Хорошо, что в современном мире машины водил автопилот, — наш с напарником дуэт выглядел слишком уж подозрительно. Два деда в чёрном камуфляже и с дырявым чехлом, из которого торчал пулемётный ствол, меньше всего напоминали двух безобидных пенсионеров. «Нет-нет, офицер, мы едем в гольф-клуб. Что? Нет, ну что вы, это всего лишь клюшки». Хорошо, что полиция Ортеги успела обшарить пирамиду и забрать оттуда наше оружие, включая даже брошенный РПГ. Плохо, что скоро мы с этими методичными и дисциплинированными служаками окажемся по разные стороны баррикад. Довольный Эрвин цокал языком, разглядывая форму: — Нет, ну ты посмотри только! Шедевр! Лет тридцать назад я за такую бы убил. Наколенники, налокотники, наплечники, кевлар на груди и пузе… А это что, интересно? — скаут зацепился пальцем за петельки на боку. — Похоже на какие-то крепления, — пожал я плечами, когда пригляделся как следует. — Если ты захочешь подсумки прицепить или ещё какую-нибудь хреновину. Точно не знаю. — Не одежда, а космолёт какой-то. — С радостью променял бы этот космолёт обратно на спортивные штаны и тапки, — проворчал я. — И пусть Кристобаль сам это носит и сам штурмует дата-центр. Далеко внизу проносились крыши небоскрёбов. Скоро машина должна будет нырнуть под одну из эстакад, затем заложить вираж вправо и продолжить спуск до самого дна города — к заброшенной промзоне, не так давно отвоёванной у негров и бандитов. «Повторим план», — несмотря на отсутствие водителя, говорить вслух не стоило: в такси стояли камеры, и велась прослушка. Перед нашими с Эрвином глазами висела полупрозрачная схема дата-центра, зарегистрированного на подставную фирму, но де-факто принадлежавшего Масс Биотех. В отличие от окружающих офисов, центр не переделывали из бывшего сталелитейного цеха, а построили с нуля. Он представлял собой белый четырёхэтажный параллелепипед, окружённый высоким забором. На крыше ровными красивыми рядами стояли коробки кондиционеров, цистерны и огромные серебристые бочонки фильтров. У их подножия брали начало здоровенные блестящие короба вентиляции, которые спускались вниз по фасаду и уходили внутрь здания в районе второго этажа. С правого торца — небольшая стеклянная терраса и вход, с левого — высокая рампа и ворота для разгрузки. Окна только на первом этаже, где располагается офисная часть: «аквариум» охраны, турникеты, пара больших переговорных залов, бескрайний антиутопичный опенспейс и кабинет руководителя за стеклянной стеной. Второй этаж куда интереснее — там, запрятанный за толстыми стенами и несколькими слоями звукоизоляции ревёт мощный промышленный дизельный генератор. Там же расположено сердце дата-центра — диспетчерская, в которую поступает информация обо всём, что творится на территории и в залах: температура, влажность, электропитание, уровень кислорода, данные диагностики и многое другое. На этом же этаже находились залы попроще — с уровнем отказоустойчивости t3. На них мы могли не обращать никакого внимания, потому что сервера с Адамом спрятали на четвёртом этаже в зале уровня t4 — самом надёжном из ныне существующих. Все его системы: охлаждение, электропитание, вентиляция, пожаротушение — были продублированы дважды. В случае сбоя ни один байт информации не будет потерян, а скорость передачи данных не просядет ни на килобит. Классификация гласила, что процент отказоустойчивости оборудования в этих залах составляет девяносто девять целых и девятьсот девяносто пять тысячных. Нам предстояло вклиниться в эти последние пять тысячных — и, чёрт побери, легче было верблюда протащить через игольное ушко. А ведь до всего этого добра ещё надо было добраться, как-то миновав охрану и многоуровневую систему доступа… «Заходим с центрального входа, как крутые парни, — Эрвин повторяет наш план. — Стреляем в тех, кто стреляет в нас, то есть в охрану и Фронт Освобождения. Зачищаем первый этаж, врубаем пожарную сигнализацию, поднимаемся по лестнице на второй. Там захватываем диспетчерскую и отключаем всё, что можно отключить, начиная с электричества. Для надёжности разносим генератор. Далее следуем на четвёртый этаж в зал с номером сорок четыре, где разносим к чёртовой бабушке все сервера, которые видим. И если ты хочешь знать моё мнение, то это план для какого-нибудь боевика про неубиваемых копов-напарников. Не хватает только финальной сцены, где мы идём, не оглядываясь на взрывающееся здание дата-центра». «Если у тебя есть план лучше, я готов выслушать». «Может, всё-таки попробуем какой-нибудь хитрый ход? Зайдём через канализацию или вентиляцию, на крышу залезем, да хоть грузчиками переоденемся — всё же не через парадный вход переть». «Ты серьёзно считаешь, что я не думал об этом и сам рад переть через парадный вход?» «Должна же быть хоть какая-то лазейка!» «Может она и есть, но нам о ней ничего не известно, а времени выяснять нет, так что соберись и прими неизбежное». «Не торопи события, — хихикнул скаут. — Я пока в стадии торга».