— Да, это многое объясняет. — Значит, Нтанда хотела поставить во главе города идеального кандидата и с его помощью устроить тут милую антиутопию, — подытожил я. — Именно это я и сказал минутой ранее, — заметил Юнгер. — Так что, если вы не избавитесь от этой бешеной суки — чем я, разумеется, буду очень недоволен — я так и останусь её ручным зверьком. Эрвин издал нечто среднее между смешком и кряхтением: — Знаешь, Маки, я вижу, что этот чувак прав как минимум в одном. Я вопросительно хмыкнул. — Этот сукин сын умеет нравиться людям. — Не делай поспешных выводов, — проворчал я. — Мы сейчас во власти машины — вроде бы умной и адекватной, но машины. Может, тебе он и нравится, но у меня мороз по коже. — У тебя мороз по коже от потери крови, — видимо, Эрвин хотел пошутить, но попал в яблочко. Кровотечение не останавливалось, и я ужасно мёрз. Отмахнувшись от напарника, который почувствовал, что ляпнул глупость, я опять обратился к Юнгеру: — Скажи лучше, почему это должны сделать мы и почему именно сейчас? Ты ведь мог найти кого угодно и когда угодно. — Эм-м… — замешкался политик. «Очень натурально, мудила двоичный, я почти поверил, что ты испытываешь эмоции». — Я думал, ты успел догадаться. — О чём я должен был догадаться?! — рыкнул я. Собственная слабость раздражала. — Выкладывай, чёрт тебя побери, и не тяни резину! Или ты хочешь дождаться, пока я сдохну? — Нет-нет!.. — замахала руками голограмма. — Господи, чего ты такой агрессивный?.. Догадался, что это я тебя нанял. Ну, несколько недель назад, чтобы убить меня. Это уже было интересно. — Вот значит как… — подобная мысль мелькала у меня в голове, но лишь в порядке бредового предположения, где-то рядом с мыслью о том, что Юнгер на самом деле пришелец с другой планеты. — Но зачем? — Я думал, что если погибну под прицелом кучи камер, это заставит Нтанду оставить меня в покое. Знаю-знаю, — политик примирительно поднял ладони, предваряя мои возражения. — Это очень тупо. Но в тот момент это казалось очень хорошей идеей. — А почему я?.. — сердце снова защемило. «Дурацкий мотор, когда ж ты успокоишься?» Выражение лица голограммы можно было поместить в словарь напротив слов «Извинения» и «Неловкость». — Ну… Послушай, Маки, я хочу быть с тобой честным. — Сейчас будут очень обидные откровения, — снова вклинился Эрвин. — Кстати, не пора ли тебя эвакуировать?.. Я отмахнулся: — Обожаю, когда со мной честны. Выкладывай. — Эм-м… Я рассматривал несколько предложений и решил, что тебя будет меньше всего жаль. Эрвин издал неприлично громкое «Ха!», но покосился на меня и тут же прикрыл рот ладонью. — Что ж, здраво. А те негры, которые потом ко мне вломились? — Что-то вроде проверки, — охотно пояснил фальшивый политик. — Мне же надо было удостовериться, что ты справишься. Девяносто лет как-никак! Я вообще подозревал, что ты развалишься с первого удара, но ты молодец. Выдержал. А потом вон что натворил… — кивком Юнгер указал на дверь, намекая на бойню в коридоре. — Ребята, которых я к тебе отправил, были кем-то типа стажёров во Фронте Освобождения Ньянга. — А почему ты потом не предложил нам убить Нтанду? — встрял Эрвин. Поддельный политик скривился: — Очень уж много с вами хлопот. Я собирался всё осуществить и искал исполнителей, но слишком затянул с подбором кадров. А теперь пришли вы, всех перестреляли, и как-то сама собой появилась идея поручить операцию вам. Ну так что?.. Я прислушался к ощущениям. Затем взглянул на повязку. Кровь пропитала всю подушку и стекала вниз, в небольшую лужу, которая успела собраться под моей задницей. Сознание было на удивление ясным, хотя когда я в прошлый раз потерял много крови, то быстренько хлопнулся в обморок и не принимал никакого участия в собственной судьбе. Перечень повреждений не стоило даже открывать: я как будто выстрелил себе в лицо хлопушкой с красным конфетти. Уведомления полетели навстречу и моментально заслонили обзор. Алые окошки с тревожными надписями закрывали друг друга, боролись за моё внимание и лезли вперёд, как поклонники поп-звезды на автограф-сессии. Кровотечения, кровоизлияния, ранения, ожоги, разрывы тканей, некроз… Много всего. Чересчур много. Я расслабился и улыбнулся. — Без меня, ребята. Без меня. Эрвин присел на корточки и схватил меня за запястье. — Блядь! Маки! Ну какого же хрена? Почему ты тянул кота за яйца?! Я вызываю эвакуацию! — Вызывай кого угодно, — слабо отозвался я. — Я, похоже, уже умер. — В смысле?! — Минут пять назад органические части сердца сдохли, — пояснил я, — а скоро и энергия кончится — пулемёт всё сожрал. — Ты мне тут брось шутки шутить! — нахмурился скаут. — И держись, — под носом повис вымазанный в крови кулак. — С того света достану, понял?! Эй! Как тебя там? — Адам, — подсказал Юнгер. — …Адам! Я убью твою тёлку-учёную! Один. Ты только скажи, можно что-нибудь сделать с ним? — Теоретически да, — пожал плечами политик. — Я же не врач. Верней, где-то есть медицинские подпрограммы, но они… — Так можешь или нет?! — взревел скаут. — Маки! — он отхлестал меня по щекам, хотя я прекрасно всё видел и не собирался проваливаться в беспамятство. — Да прекрати же ты, — я морщился и отодвигался. Господи, смерть — и та превращалась в какой-то фарс. — Я вызвал эвакуацию, но надо тебя дотащить… — Оставь, — сказал я. — В смысле оставь? Ты что, сдурел? — Эрвин неожиданно всхлипнул. — Ни фига. Ты меня вон из какого дерьма вытащил, а я тебя?.. Он отчаянно пытался нащупать пульс, а я совсем не чувствовал его пальцы на своих запястьях. — Не надо меня ниоткуда вытаскивать, — проворчал я. — Боже, Эрвин, уходи сам. И не реви, тут нет никакой трагедии. Когда человек умирает в девяносто лет — это совершенно нормально, это даже очень хорошо. А если он при этом ещё и не срёт в подгузник, то вообще отлично. — Но как же… — напарник выглядел ужасно растерянным. — Нет уж. Ни хрена. Я тебя вытащу, а там посмотрим, — он попытался меня поднять, но я рявкнул: «Отъебись!» — и Эрвин отшатнулся. — Слушай, всё в порядке, — поторопился я смягчить тон. — Я… Я просто невероятно устал. И сейчас я очень рад, что всё наконец-то кончилось. Правда. Я не хочу разбираться с Нтандой, не хочу думать, как выбираться из лап Кристобаля, не хочу… Ничего не хочу. Мне теперь всё равно. Искусственный интеллект, учёные, корпорации, интриги, город этот сраный, оружие, кровь, кровь, кровь — как же меня всё это заебало, ты себе не представляешь. Я хочу уйти, Эрвин. Пожалуйста, не мешай мне. Скаут закрыл лицо ладонями. Юнгер молчал, негромко пищало и перемигивалось оборудование в шкафах. — Маки, слушай, я… — напарник взял меня за плечо, но и этого прикосновения я не почувствовал. В голове стало почему-то очень легко, как будто её наполнили гелием, и стоит отпустить верёвочку, как моя башка полетит далеко-далеко, высоко-высоко… — Я просто хочу, чтобы ты знал: несмотря на то, что ты втянул меня во всё это, я тебе благодарен. Да, ты, конечно, старый мудак, — Эрвин усмехнулся. Я покосился вниз и увидел, что он, оказывается, держит меня за руку, — но я бы вытащил тебя. И ничего бы для тебя не пожалел… Спасибо, капитан! Для меня было честью служить вместе с вами. И знаешь что ещё, Маки, я никогда тебе этого не говорил, но… И бесконечная тьма приняла меня в свои уютные объятья. Эпилог Бесконечная субурбия. Одинаковые домики, стоящие на одинаковых участках. Идеально прямые улицы, безупречные зелёные лужайки, аккуратные двухэтажные коттеджи с крышами из красной черепицы, уютные задние дворики с обязательным грилем и не обязательным, но часто встречающимся бассейном. Если бы над этой идиллией не возвышалась ещё пара уровней Корпа, было бы очень сложно определить, в каком городе или даже стране она находится. Серые бетонные сваи вырастали там и тут, автострады извивались над крышами домов и взмывали в небо, где-то сверху гремел монорельс. Возле одного из домиков остановилась малюсенькая салатовая машина, похожая на жучка, и из неё вылез субтильный человечек в такой же салатовой футболке и кепке. Он открыл заднюю дверь, вытащил стопку коробок с логотипом пиццерии и попытался, не выпуская их из рук и забавно охая, повесить на плечо большую чёрную сумку. — Эть… Ой… Ай… — еле слышно гудели машины, надрывалась на дереве мелкая птичка, но в остальном улица была совершенно тиха и безлюдна: обычное дело для спального района, куда люди приезжают только переночевать и пообщаться с супругами. Первая попытка окончилась провалом: человечек не удержал равновесие, и в результате коробки едва не упали, а сумка съехала к локтю. Он пробовал то так то эдак, но каждый раз терпел неудачу. То сумка мешала, то коробки нельзя было нормально ухватить — и доставщик краснел, пыхтел, бормотал и ругался до тех пор, пока не додумался поставить пиццу на крышу и перекинуть сумку через плечо. — Наконец-то! — пробубнил человек себе под нос и с победным видом направился по хрустящей гравийной дорожке к одному из краснокрышных домиков.