Усов осторожно взял пустую упаковку с ладони стюардессы, сел на скамью и надел очки. – Это клофелин, однозначно. Это та самая упаковка, которую я нашел в туалете? – он спросил это у стюардессы. И та кивнула. – Почему сразу не оповестили о находке? – недовольно скривился Камаев. – А вы у нас теперь следствие представляете? Насмешка в ее голосе почему-то задела его. – Вы обязаны… – Поддерживать чистоту и порядок в салоне, – оборвала она. – И свои обязательства я выполняю. На полу валялся мусор, который я подняла. – Но не выбросили, – Камаев усмехнулся. Жанна пожала плечами. Мухин все тер и тер виски руками, потом поднял глаза. – Вы хотите сказать, что Борисов не сам выпил все эти таблетки? Что он, что его?.. Я на вас точно в суд подам! За клевету. Костя, будешь свидетелем. У меня команда, а не сборище уголовников. – Подождите, – вмешался Лаврушин. – Может, кто-то из пассажиров такие таблетки принимал? Почему сразу решили, что из-за них человек умер? Константин Венедиктович, вы же знаете своих подопечных? Усов смотрел на них долгих пять секунд, потом отрицательно покачал головой. – А в аптечке у вас они есть? Усов кивнул. – Посмотрите, это не оттуда? – Жанна вдруг оттеснила Камаева плечом и сделала шаг ближе. Усов секунду смотрел на нее не мигая. – Похоже, что так, – нехотя признал он. – А вы можете сравнить? У вас же наверняка остались еще таблетки. Заодно проверите, не пропало ли что. – Бред! – Усов отмахнулся от этого предположения как от опасно жужжащей пчелы. – Как они могли пропасть! Слышите? Да и зачем? Лаврушин перевел взгляд на Камаева, как бы тоже спрашивая: «Зачем?» Жанна рядом переступила с ноги на ногу. Ильяс заметил, как высоко поднялась и опустилась ее грудь: она набирала в легкие воздух, и он понял, что она сейчас скажет такое, что вызовет или бурю, или штормовое предупреждение как минимум. Понял и даже чуть отступил, собираясь насладиться этим зрелищем. Давно ему не попадались люди, умеющие делать выбор. – Если предположить, что оба спортсмена пили из общей бутылки, после чего один умер, а второй нет, значит, первый вместе с коньяком получил еще и смертельную дозу клофелина. – Чего она несет? – Федулов вскочил. – Не травил я Борисова! Слышите! – У вас же был конфликт, – она спросила, но так, без вопросительного знака. – Или я ошибаюсь? – Не было у меня клофелина или чего там в этих таблетках. Ясно? Геннадий Павлович, видите, на меня сейчас всех собак навешают? – Уймись, Самсон, – вяло возразил Мухин. – Они пытаются себя оправдать. Вот и придумывают. Но я это так не оставлю. Я дойду до самого… короче, до всех дойду. В это время вернулся Усов, который незаметно от всех сходил за своим чемоданчиком. Все сразу замолчали. Усов порылся в упаковках, пооткрывал коробочки, потом поднял глаза. – Все на месте. Ничего не пропало. Вот, – он продемонстрировал прямоугольную упаковку, – тут было два блистера, один на месте, второй, Гена, я тебе отдал. Все. Мухин медленно опустился на сиденье и сжал виски руками. – Гена, ты что? – вскинулся Усов. – Опять давление? Ты таблетку принял? – Не принял, – простонал Мухин. – Ну-ка быстро. Мухин пожал плечами, сунул руку в один карман, потом во второй, на лице появилось озабоченное выражение, он еле слышно чертыхнулся. – Гена? – Усов подался вперед, заглядывая ему в лицо. Мухин загородился от него рукой. – Нет таблеток, – нехотя признал он. – Выронил, должно быть. Жанна повернула голову и посмотрела на Камаева, а тот на нее. – Геннадий Павлович… – К месту, где они все находились, подошла группа спортсменов. Жанна узнала в них тех самых, что громко спорили у кофейного автомата. – Вам помощь нужна? Лица у них были странные: нарочито равнодушные. Они стояли плечом к плечу, готовые не то к защите, не то к нападению. Ей стало вдруг неуютно. Она уже однажды видела этот взгляд. – Хорошо, что вы пришли, – Камаев резко развернулся к ним, и оказалось, что они почти одного роста, – случайно не видели такую бутылку у кого-нибудь в самолете? – он потряс пакетом. Спортсмены как один помотали головами, даже не дав себе труда рассмотреть то, что находилось в пакете. Камаев сделал вид, что рассматривает бутылку. – Так-так, – бормотал он негромко, – греческий дьюти-фри, вероятнее всего. Может, кто недавно из Греции вернулся? Парни как-то дружно выдохнули и разомкнули стройный ряд. Ему показалось или они все быстро посмотрели на тренера? Посмотрели и отвели глаза. – Вообще-то узнать, кто из присутствующих недавно вылетал за границу, не составит труда… – Голос его был задумчив, словно он рассуждал вслух. – Да вы все с ума посходили! – Мухин вскипел. – Да, я летал в Грецию. И что? – А бутылка ваша? По тому, как тихо было вокруг, стало понятно, что это так. – Моя, – вздохнул Мухин, – но как она попала к Борисову, понятия не имею. – И таблетки ваши, и бутылка, – Камаев дернул щекой и многозначительно посмотрел на него. Тот выкатил глаза и в то же время с некоторым облегчением развел руками. – Мои! Но не я подсунул все это Борисову. Какой мне с этого резон? Жанна посмотрела на несчастного тренера. Действительно, зачем ему травить собственного игрока, да еще так подставляться? Чья-то рука легла ей на плечо и сжала не сильно, но крепко. Она дернула головой, стараясь углядеть нахала, и тут же почувствовала, как ухнуло вниз сердце. – Извините, что вмешиваюсь, – произнес прямо над самым ухом Димин голос, – но резон, может быть, и есть. Я стал невольным свидетелем вашего импровизированного расследования, и если вы позволите мне изложить свои соображения, то… – Всеобщее молчание было ответом. – Тотализатор, – произнес он весело, даже излишне весело, – спортивный тотализатор. Глава 12 Дима протиснулся мимо Жанны, убрав руку с ее плеча, и она поспешно шагнула в сторону и даже потерла это место, словно его ладонь была раскаленной пластиной. – Если предположить, что тренер делал ставки на тотализаторе, то вполне мог замочить ведущего игрока, чтобы обеспечить поражение. Насколько я знаю, шансы у команды весьма высоки. Я сам ставку сделал. И немалую. Ты же помнишь, я игрок, – он резко повернулся к Жанне, и она не успела скрыть испуг, доставив ему секундное удовольствие созерцать ее расширенные глаза. – Ну а чего? Подогнал парню бутыль, подсыпал таблеточек, и все! Команда без форварда. Деморализована, и все дела. – Да вы кто такой? – Мухин побагровел. – Да как вы смеете? – Слышь, мужик, ты язык придержи. За базар ответишь, – спортсмены вокруг зашумели, бросая на Диму злые взгляды. – Да не давал я Борисову эту бутылку, как вы не поймете! Я для друга привез. Костя, ну подтверди! Мы же с тобой чуток выпили, и бутылку ты к себе спрятал, – Мухин резко повернулся к доктору. Усов подумал секунду и кивнул. – Я прошу вас проверить, на месте ли находится бутылка. – Лаврушин решительно отстранил Камаева и вышел вперед. – Скоро приедет полиция, и мы обязаны оказать ей полное содействие в расследовании. Если, конечно, хотим как можно скорее продолжить полет. Усов поднялся и пошел к своему месту. Все дружно двинулись следом. Виктория и Алена удивленно посмотрели на толпу, окружившую ряд, на котором они сидели. Усов вытащил небольшую спортивную сумку и сунул руку в боковой карман, пошарил, расстегнул молнию, залез внутрь сумки, откуда торчали книжка, какой-то гаджет в футляре, провода зарядок и еще какие-то вещи. – Нет, – повернулся он ко всем. – Бутылки нет. – Отлично! – просиял Лаврушин. И все посмотрели на него с удивлением. – Теперь мы уверены, что это та самая бутылка. Вот что я имел в виду. – То есть теперь вы хотите сказать, что Борисов бутылку от меня получил? – Ничего я не хочу! – Лаврушин отмахнулся от него. – Может, он сам ее взял. – И сам таблетки того… проглотил. – Реплика Антона заставила всех смолкнуть. Жанна укоризненно посмотрела на него. Тот смущенно развел руками. – Геннадий Павлович, мы как-то не поняли, о каких таблетках речь идет? Что Борисов сам траванулся? – Кирилл Порошин протиснулся ближе.