– Это неправда, – который раз повторил Порошин, с угрозой кидая взгляды на следователя и полицейских, маячивших неподалеку. – Ален, ты же это несерьезно? Ты не в себе. Она не в себе. Вы же видите?! Алена оттолкнулась от него и сделала шаг назад. – Я все расскажу. Только не при всех… Хорхин сделал знак полицейским, и те принялись оттеснять толпу. Вскоре остались только Алена с Кириллом, Жанна и Мухин. Тот отказался уйти. Хорхин сильно не возражал. – Да, это я отравила Борисова, – Алена сказала это и вдруг сдулась как шарик, стала еще меньше, словно истаяла. – Можно я сяду? – Она прошла и села рядом со своей развороченной сумкой. – Зачем? – Кирилл внезапно побледнел. – Он… что-то сделал тебе? С тобой? Мухин как-то странно хекнул, Жанна быстро глянула на него. Наверное, тренер знал о любимой забаве своего форварда. Вот же… Алена печально улыбнулась. – Нет, – мотнула она головой, – вернее, сделал, но не сейчас. Тринадцать лет назад. – Алена! – Порошин крикнул это так, что все вздрогнули. – Вы же видите, что она не в себе. – Он повернулся к следователю и схватил его за грудки. – Вы понимаете, что она несет полную чушь? – И что же случилось тринадцать лет назад? – Хорхин отодрал от себя его руки и отступил, одновременно дав сигнал полицейским, которые вскинулись на крик, что все в порядке. Кирилл сел рядом с женой и взял ее за руку. – Алена, приходи в себя. По лицу Алены скользнула горькая усмешка, ладошки, стиснутые в замок, прижались к подбородку. Голос звучал монотонно, словно рассказывая историю тысячный раз. – Тринадцать лет назад мы с братом катали парные танцы. Собирались на чемпионат. У нас все было так… хорошо, так радужно. А потом брат получил травму. Он тогда приехал на тренировку раньше меня, и там что-то произошло. Когда я пришла, он лежал на льду без сознания. Его еле спасли. Но он… стал инвалидом. Он не помнит, что произошло, он не может говорить, он ничего не может. Только мычать. Это не жизнь. Это кошмар. У него все забрали. Все. – Это был несчастный случай, Ален, – тихо сказал Кирилл. – Там же было следствие, развязался шнурок, он споткнулся и упал. Просто так случилось. Алена сидела с закрытыми глазами и на каждое его слово качала головой. Потом заговорила: – У него был огромный синяк. На голени, вот тут, – она рукой показала место на ноге. – Если он упал спиной назад, откуда синяк на ноге спереди? Сначала я тоже поверила, что Глеб упал. Врачи сказали, что это необратимо, такая травма. Он никогда не встанет. Никогда. Я пыталась кататься одна, но… это было не то. Я не могла. Глеб был для меня больше, чем брат, больше, чем партнер по танцам. Но лед никогда не отпускает насовсем. Я приходила просто смотреть, как тренируются другие. Там и познакомилась с тобой, Кирилл. Ты помнишь. И вот тогда я увидела, какие синяки может оставить шайба. А ведь перед нами всегда тренировались хоккеисты. Кто-то из них и сделал это с Глебом. Я только не знала, кто это был. Лишь недавно я выяснила правду, но решилась не сразу. Сначала я просто много плакала. Ты помнишь, Кирилл, я тогда говорила, что это просто гормональный сбой? А потом… потом подумала, почему Глеб, такой добрый, умный, талантливый, сидит в инвалидном кресле, пуская слюни, а этот живет в свое удовольствие, ест, пьет, трахает все, что шевелится? Почему? Это несправедливо. Он должен был понести наказание. Я не хотела его убивать. Нет. Я много читала про рицин. Он должен был сделать его инвалидом. Чтобы до конца жизни он мучился и вспоминал, чего лишился. После того как раздали обед, я подсела к Игорю на последний ряд. – Зачем ты Арама задираешь, Игорь? – укоризненно сказала Алена. – А зачем ты всех защищаешь? Прям мать Тереза. Алена пожала плечами и с улыбкой поставила перед ним коробку. – Это тебе. Игорь удивленно поднял брови. – Закусывай, Игорь. Игорь поднял брови еще выше. – Ой, мне-то не ври. Я же прекрасно вижу, когда ты выпивший. У тебя глаза блестят. Ну и запах, конечно. Игорь поднес руку ко рту, дыхнул в нее, понюхал. – Шмонит, да? – нисколько не смущаясь, спросил он. Алена кивнула и помахала перед лицом рукой. – Завязывал бы ты, Игорь. Геннадий Павлович не будет это долго терпеть. – Палыч? Ха! – Игорь хмыкнул. – И все равно завязывай. – Ну вот сейчас допью и завяжу. Чуть поскрипывая, к ним подкатила тележка, которую везла стюардесса. – Кофе налейте, – буркнул Борисов. Стюардесса с растянутыми в улыбке губами подала чашку. Алена опередила Борисова и взяла чашку из ее рук. Тележка покатилась дальше. – Выпей со мной, мать Тереза, – Игорь вытащил из-под куртки наполовину пустую бутылку. Алена выглянула в проход и повернула к нему блеснувшие озорством глаза. – А давай. Только ты мне в кофе налей. И обещай закусывать. Она открыла коробку, вытащила из нее чашку, поставила перед Борисовым. – Сюда наливай, Игорь. Ты с этой бутылкой спалишься совсем. – Тебе не все равно? – Нет. Завтра же матч. Если Палыч тебя от игры отстранит, команде трудно придется. Борисов презрительно хмыкнул, но все же налил в чашку коньяк. Потом плеснул в подставленную Аленой чашку с кофе. – Ну, давай тогда за игру. Они чокнулись. Игорь выпил коньяк в два глотка. Шумно выдохнул. Алена пригубила кофе, чуть сморщила носик. – Ароматно. Закуси, Игорь. Ну, пожалуйста. – Я курицу терпеть не могу. – Знаю. Другого ничего нет. Это Кирилла обед. А он спит весь полет. Но тут вот овощи есть. Возьми огурчик хотя бы. Игорь сунул в рот огурец, похрустел, перемалывая крепкими зубами. – Везунчик твой Кирилл, живет в раю непуганых идеалистов. Никаких договорняков, никаких подстав. – А ты нет, что ли? Игорь, тебе грех жаловаться. Ты лучший игрок в команде. Геннадий Павлович тебя любит. – Эх, Аленка, – Игорь показал на чашку. – Если б ты знала про меня правду. Всякое было. Но я еще всем покажу, кто такой Борисов. Вот они у меня где все. – Он сжал кулак и немного полюбовался на него. – Ладно, давай еще по одной. – Ага. – Алена подставила чашку. – Только не много. Я пьянею быстро. Придется меня из самолета выносить, – она хихикнула. Щеки ее порозовели. – Ничего. Алкоголь лучший друг девушек, слышала? – Разве? – Вон ты какая сразу красивая стала. Может, отбить тебя у Кира? – Ой, – Алена засмеялась. – Не смеши. Зачем я тебе? У тебя и так нас как грязи. – А я не хочу грязи. Хочу чистую. Веришь? Алена без слов подняла чашку и чокнулась с Борисовым. Тот усмехнулся и опрокинул в себя коньяк. – Кто мешает, Игоречек? Найди себе девушку… – Угу, – Борисов хмыкнул. – Вот свалю от вас и сразу найду. – Так это правда? Ты уходишь? – А ты жалеть будешь, что ли? Алена вздохнула и внимательно посмотрела на Борисова. Тот сжал челюсти, обозначив желваки на лице. Лоб его покрылся мелкой испариной. – Нет, – сказала она, – не буду. Честно. От тебя много проблем. И не только команде. – Честно. Ну и молодец. Не люблю лгунов. Пожалуй, мне надо выйти. Дай-ка… Борисов попытался встать и тут же упал на сиденье обратно. Алена не шевельнулась, пристально вглядываясь в его лицо. Борисов потер грудь под расстегнутой олимпийкой. – Плохо? – Алена чуть наклонилась к нему. – Ничего, скоро будет легче. Совсем легко.