Эх, а ведь совсем недавно я жил с безграничным чувством лёгкости и мне хотелось летать. А теперь даже попытка встать даётся с большим трудом. Голова раскалывается, будто я снова лежу в больнице после похищения и побоев. Только на этот раз причина, по видимому, в другом. Одним глазом (второй так и не захотел открываться) я осмотрел помещение. Прямо передо мной был деревянный столик. На нём — полбутылки недопитой водки. Собрав все имеющиеся силы, я поднёс ладонь ко рту и выдохнул в неё. Аромат «огненной воды» сразу ударил в нос. «Неужели я пью?! Надеюсь, это был какой-то праздник» - тут же стал я себя успокаивать. Судя по состоянию моего тела, праздник удался. Всё болело: и голова, и мышцы, и суставы… Что-то кололо в животе, на лице был липкий слой выделений, который нужно было срочно смыть под душем. Но до душа ещё надо было дойти, а сил двигаться абсолютно не было. К счастью, на этом же столике помимо водки были тарелка с квашеными огурцами, точнее, с их остатками - несколькими нарезанными кружками огурцов на самом дне, сигареты, пепельница, влажные салфетки и вилка. Дотянулся я только до вилки. Но вилкой я уже смог дотянутся до влажных салфеток. Взяв их в руку, я не успел перенести их на диван, - уронил. Тут я заметил, что мои руки дрожат. «Да как так-то?!» - негодовал я про себя, уже предполагая худшее. Влажные салфетки были подняты с пола, достав одну я протёр глаза и лицо от липкой плёнки пота, которая не появлялась на теле поутру уже давно, с тех пор как только пересел на здоровую диету в центре. «Придётся опять практиковать здоровое питание.» - подумал я. Первая попытка встать окончилась провалом. Тело плюхнулось обратно на диван. Никакой былой лёгкости я не ощутил, напротив, ушла и гибкость. Я подошёл к вопросу основательнее, вытянул руку и отодвинул как можно дальше от дивана столик. Движение оказалось слишком резким, и бутылка водки упала, разливая по столу часть содержимого. «Ладно,» - сказал я себе, - «Не могу встать, зато могу лечь». Я перекатился вперёд и слез, можно сказать, почти упал на пол. Встряска слегка взбодрила. Однако вставая с пола я влип рукой в мокрую лужицу. Это была разлитая со столика водка. Поднявшись в сидячее положение, я протёр руку влажной салфеткой, упёрся руками о диван за спиной и приготовился вставать. Тут меня охватил настоящий ужас. Я посмотрел на живот и понял, что он у меня, на несколько размеров больше, чем был. «Наверно, вот так себя видят беременные женщины» - подумал я, - «Ну Сергей, ну Елисей, ну закинули меня...» Реальность где я принимаю внутрь прозрачную отраву и живу с неслыханных размеров пивным животом я напрочь отказывался принимать. Я разозлился на всех: на себя, на мир, на Сергея с Елисеем, даже на Зину, втянувшую меня в эту историю. Злость помогла мне встать. Без неё я, может быть, не смог бы поднять своё тело в вертикальное положение. «Идиот, что ты с собой делаешь!» - адресовал я гневный вопрос своему двойнику, шагая по направлению к выходу из комнаты. Вокруг меня была типичная «однушка» со старой советской мебелью, антресолями и скрипучим деревянным полом. Если бы не кроссовки «найк» в коридоре, не современные спортивные куртки на вешалках и не обёртки от «сникерса» и «натса», лежащие на тумбочке у зеркала, я бы даже подумал, что оказался во времени Зины. А зеркало… Лучше бы я туда не смотрел. Моё лицо было определённо моим. Однако вместо контуров скул был овал подкожного жира. Под глазами были опухшие и затёкшие мешки. Губы были пухлыми, словно их накачали силиконом. Комплекция тела была намного больше прежней, вместо мышц всюду был жир. Всё, чем я себя помнил, всё, во что были вложены годы тренировок — всё было перечёркнуто теперь этим несостоявшимся двойником из другой реальности. Глядя на эту удручающую картину, я заплакал. - Да этому уроду проще дальше бухать, чем стать человеком! - закричал я, уткнувшись лицом в зеркало, но тут же опомнился. Такой пессимизм был не характерен для меня. Сколько себя помню, всегда я шёл вперёд и добивался своего. До сознания дошло понимание того, что пессимизм не мой, это черта моего двойника из этой, теперь уже моей, вероятности. Собравшись с силами, я зашёл в туалет. В хрущёвке был совмещённый санузел, чего я не любил никогда. Справив малую нужду, я хотел было помыться под душем, но открыв занавеску ванной понял, что уже как-то не очень хочется. Вся ванна была запачкана чем-то серым и мерзким. Я намочил голову холодной водой, к которой уже было привык за более чем месяц закаливания. Но на новое тело холодный душ произвёл шоковый эффект. Всё тело пронзили искры нервных импульсов, заглушивших на время даже боль в голове. Я вышел на кухню. «Ну хоть что-то в этом доме не советское» - подумал я, осматривая современный кухонный гарнитур. Но больше всего меня удивило то, что я увидел в окне. Там было лето. Я нашёл на стене календарь и убедился: июнь прошлого года. Видимо, меня закинуло в точку ветвления, возникшую тем летом. Ещё до встречи с Зиной… «Так моя судьба и изменится» - подумал я. На столе стояла трёхлитровая банка с огуречным рассолом, хлебница, закрытые консервы, салфетки и нож. И лежала записка. Подняв её, я прочёл: «Прости, не успела тебе ничего приготовить, поешь мивины». «Что ещё за мивина?» - пронеслась первая мысль в голове. Тут же родилась и другая: «У меня что, есть жена?». Посмотрев на руки, я действительно обнаружил кольцо на безымянном пальце. «Даже не знаю, радоваться теперь, или плакать!» - подумал я - «Не повезло невесте-то». Всё тело ужасно пахло потом, запах которого уже был мною забыт за эти месяцы, к нему добавлялся перегар, что было вдвойне отвратительно. Нужно было срочно смывать с себя это и хотя бы почистить зубы. Пошарив по кухне, я нашёл чистящее средство на основе соды и несколько новых губок. Ближайшие сорок минут я провёл в ванной, оттирая её от серого налёта. Заодно помыл унитаз. Всё тело болело, однако я знал, что только физические нагрузки спасут этого бедолагу, теперь уже являющегося мной, от окончательного ожирения. Приведя в порядок ванну, я, совершенно обессиленный, плюхнулся в неё и включил душ. Тело упорно требовало горячей воды, но я провёл ему «шоковую терапию» уже привычным для моего сознания холодным душем. Это очень хорошо взбодрило, но имело последствия в виде усиления боли и урчания в животе и дрожи в руках. Я переключился на тёплую воду, разогрел тело, помылся, и напоследок опять принял холодный душ. Я вытерся самым мягким полотенцем, хоть оно и было меньше, и вышел из ванной. Почистив зубы, я заодно побрился — мой двойник в этой вероятности отпустил хорошую такую щетину… В глаза бросился нераспечатанный рулон туалетной бумаги. Надпись «Великийтуалетний папiр» заставила меня посмеяться в голос. И тут же до сознания дошла мысль: «Где это я?». Мечасьмежду Белоруссией и Украиной, я перечитал кучу этикеток и надписей на кухне и пришёл к выводу, что нахожусь на территории последней. «Отлично, будет повод узнать, на Украине яили в Украине» - грустно пошутил я про себя. Выйдя относительно бодрым из душа, я осмотрелся. Из одежды была только спортивная. Я надел чистые трусы, футболку, шорты, и пошёл на кухню. Часы на кухне показывали половину пятого. «Ни фига себе я поспал!». Тело хотело есть, но я отчётливо ощущал, что это не естественное желание утолить голод (естественное тоже присутствовало, но в куда меньшей степени), а желание жрать, потому как растолстевший желудок этого негодяя Кости привык быть забитым. Открыв холодильник я осознал, что желудок привык быть забитым всякой дрянью. Мало того, что там были пиво и водка. Там присутствовали ещё и консервы (рыба и тушёнка), несколько пакетов молока, три палки разной колбасы, сыр, гамбургер в пакетике, в морозилке фарш, тушка курицы и замороженная скумбрия. «Да, таким прожжённым мясоедом я не был даже когда занимался тяжёлой атлетикой.» Из здоровой пищи была только пекинская капуста и лук. Я понюхал палку колбасы. Смешанные чувства. Сознание, привыкшее к здоровой еде, подавало тошнотворные рефлексы организму. Организм же, привыкший к этому заменителю пищи, чересчур сильно её жаждал, жаждал настолько, что от ожидания стали вновь дрожать руки. В итоге я взял несколько ломтиков хлеба из хлебницы, нарезал колбасы с сыром, добавил побольше капусты и съел три бутерброда. На третьем я уже с большим трудом впихивал в себя это подобие еды, меня тошнило, но и голод в то же время не унимался. Применив к себе способ Елисея, я сел на диван в комнате и, максимально расслабившись, напитал свой мозг образами поедания фантомных бутербродов и колбасы. Набив ими мысленно до отвала желудок, я почувствовал наконец насыщение. В двери послышался звук замочного ключа. «И кого же ко мне на этот раз принесла нелёгкая?». На всякий случай я поставил упавшую бутылку на столике. В ней оставалось ещё грамм сто пятьдесят. Кто-то вошёл и стал разуваться. Я сидел неподвижно. - Костя! - послышался женский голос, - Не спишь? - Нет. - ответил я. В комнату вошла девушка среднего роста. Чёрные волосы и чёрные глаза, на теле платье чёрного цвета. Ни черты лица, ни рост, ни тело девушки не были приятны мне. Вкусы у меня были совершенно другими. Между тем незнакомка начала раздеваться прямо у меня на глазах. - Чего не допил? - спросила незнакомка, указывая на бутылку водки. - Я завязываю. - сказал я, испытывая отвращение к только что съеденным бутербродам, не то что к водке. - Угу, завязывает он! - начала нудно говорить девушка, раздеваясь. - Знаю я это твоё «завязываю»! До следующей встречи с друзьями! Я прикрыл глаза рукой. Ни одетой, ни обнажённой, девушка мне не нравилась. Я даже удивился тому, как мой двойник в этой вероятности смог сделать такой странный выбор. - Что, уже смотреть на меня противно? - Голова болит. - соврал я. - А у меня голова, думаешь не болит? - завелась девушка. - Я тут работаю на двух работах а ты чуть что бухать! И не стыдно тебе? Такого я от себя не ожидал даже в другой реальности. Я всегда ненавидел нытиков и споляков, критикующих всё вокруг, при этом просиживающих штаны дома, а тем более беспробудно пьющих. В разряд нытиков я автоматически записывал всех, кто смотрит на мир с позиции «во всём виноват кто-то другой». Президент, правительство, государство, родители, наследственность, начальство, сосед - гад, который живёт лучше, но только не я сам. Благо, не было в моём кругу таких, все мои друзья добились чего-то в жизни, хотя стартовые позиции у нас у всех были на уровне простого среднего класса. И я считал, что делом можно добиться всего, и судьба человека в его руках, а жизнь слишком коротка чтобы тратить её на алкоголь и ему подобные «радости жизни». И тут вдруг оказывается, что я потратил много лет, чтобы к тридцати одному году иметь ожирение, алкоголизм, и естественно, букет связанных с этим хронических заболеваний. А моя супруга тем временем продолжала обескураживать меня новой информацией: - Сколько можно уже, обещал моей маме помочь, и забухал! Который раз! Ты хоть помнишь, что ты три дня не просыхаешь и ещё второй день дрыхнешь тут! Что дальше? Неделю бухать будешь, как в прошлом году?! Что глаза закрыл, гад? Стыдно?! Далее я выслушал от голой незнакомой супруги, какой я жлоб и как я потратил последние деньги на выпивку, не учитывая что клиентов у меня сейчас мало, работы нет, и как я вообще буду зарабатывать, никто не представляет. Устав слушать подробности своей параллельной жизни, я поднялся и пошёл на кухню. Из зала ещё доносились истеричные вопли о том, что все мои родственники устали так жить, и попытки воззвать меня к разуму и совести. Но разум и совесть во мне проснулись ещё задолго до того, как я направился сюда. И теперь они диктовали открыть холодильник и достать оттуда весь алкоголь. К тому моменту, как моя супруга переоделась в домашнее, я уже успел вылить в раковину два с половиной литра пива из большой пластиковой тары и две бутылки водки из стекла. Когда она вошла в кухню, я выливал третью. - Эй, ну ты чего? - испуганно произнесла она, выхватив из рук мою бутылку. - Ничего. - смущённо произнёс я, даже удивляясь самому факту смущения, - Я же сказал: завязываю. - Ну может, не надо так сразу. - сказала взволнованно женщина. - Может ты, это, опохмелишься хоть. А то потом это… Болеть будешь... Она попыталась отхлебнуть из бутылки. Тут уже не выдержал я. Выхватив из её рук водку, я продолжил выливать её в раковину. - Да как можно пить эту дрянь! Тем более женщине! Ты вообще знаешь, что женский алкоголизм почти неизлечим? - Костик, ты что? - отшатнулась от меня она. - Тебя как подменили. На каком-то бессознательном уровне я начинал понимать, за что мой двойник полюбил её. За её заботу, которая проявлялась в таком вот сочувствии, если у меня что-то в жизни шло не так. Всё таки, несмотря на всю накопленную обиду, она жалела меня и любила. А она его ругала в назидание, понимая, что если не будет этого делать, скачусь я ещё ниже. И забота проявлялось в её мягких словах: - А чего ты рассола не выпил? Обычно за раз всё выпиваешь. Я посмотрел на трёхлитровую банку, заполненную наполовину зеленоватой жидкостью, и удивился: - То есть как это за раз? Полтора литра? Тоже посмотрев на меня удивлённо, супруга потрогала мой лоб. - У тебя что, горячка? - спросила она. - Не, ну я могу выпить стакан. - оправдывался я. - Ну, максимум, два. Но чтоб сразу… - А чего мивину не покушал? - спросила женщина, доставая с полки три пакета лапши быстрого приготовления. - Не хочешь? Я понял наконец, что за "мивину" она имела ввиду, но уже лет пять, или более, я не питался подобной дрянью. А вот двойник мой, похоже, ею не брезговал. - Ладно, давай я чего-нибудь приготовлю. - сказала жена, удаляясь в туалет. Через секунду она вылетела оттуда как ошпаренная и удивлённо спросила у меня: - Ты что, всё отмыл?! - Ну а как я в этой грязи мыться буду? - буркнул я себе под нос. - Всю жизнь мылся и ничего! - возразила супруга. Подойдя ко мне и положив руки на плечи она сказала: - А вообще ты молодец. Люблю тебя. Только на будущее, не пользуйся ты моим полотенцем, твоё же рядом висит! - Как можно такого любить? - задал я риторический вопрос, скинув руки пусть и жены, но пока ещё незнакомки, с себя. Костянчик, ты чего? У тебя депрессия? Я подумал про себя, как это отвратительно, что меня называют «Костянчик», и направился к выходу. Хотелось погулять подальше от новоиспечённой супруги и суеты. Попытавшись было надеть кроссовки, я, почуяв их запах, передумал и обулся в пляжные тапочки. Взяв с полки пакет, собрал туда весь мусор, закинул кроссовки (не буду же я их носить!) и под удивлённые высказывания супруги стал удаляться из квартиры. Только на одно её высказывание пришлось отреагировать: - Ключи не забудь! - сказала она напоследок, и протянула мне связку. Я обернулся, взял ключи и пошёл. Я жил на четвёртом этаже пятиэтажки без лифта. «Ну отлично, хоть какая-то физическая нагрузка», - думал я, спускаясь вниз. Выкинув кроссовки в урну, я запомнил номер дома — сорок восемь, - и пошёл гулять по городу. Так я и узнал, что проживаю в солнечном летнем Харькове и могу гордо именовать себя харьковчанином. К моменту моего возвращения вечером у меня уже была готова легенда. Я всё забыл. Ну, или не всё, но почти всё. Память двойника вернётся ко мне в течение ближайших месяцев, потому в моём вранье про беспамятство было рациональное зерно. Будет очень легко выкрутиться и объяснить все странности своего поведения. И алкоголь здесь весьма кстати. Свой дом я вспомнил по очертаниям, а вот подъезд вспоминал долго. Впрочем, я помнил, что он был где-то по центру, стало быть, не меньше чем третий. Попытка открыть электронным ключом домофон третьего подъезда оказалась безуспешной, а вот в четвёртый я вошёл. Подниматься по лестнице было тяжко. Ещё гуляя по жаре я мало того что ужасно вспотел, что было мне обычно не свойственно, но ещё и дико устал. «В здоровом теле здоровый дух, да только меня в нём уже нет!» - печально думал я, поднимаясь на четвёртый этаж. - Здрасьте, дядь Кость! - сказал пробегающий мимо меня вниз мальчик. Я попытался ответить, но понял, что запыхался и не могу выдавить из себя слова. Даже пришлось остановиться на третьем этаже и перевести дыхание. Заодно ещё раз детально прокрутить в голове план. План того, как я всё забыл... Часть 2. Глава 13. Шаг в неизвестность. - И что, я серьёзно всё это запомнил? - спросил я, вглядываясь в строки кода на экране монитора, стоявшего вдалеке.