– Мама. Хорошая, говорит, девушка. Женись, сынок. – Да, в людях она у тебя разбирается слабовато, – призналась Хельга. – Ну уж нет. – Воронцов даже засмеялся. – Она качества моих подруг определяет с первого раза. Глаз наметанный. – И что – многие ей нравились? – Ты – первая. – Льстишь, негодник. – С чего бы это? Раз сказал, – значит, так и есть. – И если ей девушка не нравилась, так вот потом и говорила тебе? – Зачем же потом? Моя мама ничего не откладывает в долгий ящик. Увидит в моей квартире красотку, прищурится, оценит и без промедления выставляет за дверь. – Ой, не верю! – покачала головой Хельга. – Точно! Я с ней ничего не мог поделать. Мама моих подруг одну за другой выставляет, а я потом перед каждой извиняюсь. – Стыдно бывало, да? – Неприятно, конечно, – признался Воронцов. – Когда сам бросаешь – одно дело. А вот когда после скандала, устроенного матерью, расстаешься… – Я тебя насквозь вижу, – неожиданно сказала Хельга. – Поделишься? – А как же. Ты, наверное, рос без отца. – Да. – Для тебя всегда старшая – женщина. – В общем, да. – Маму привык слушаться, – понимающе сказала Хельга. – И это так. – Ты просто ищешь замену своей матери. Тебе нужна женщина, которая тебя направляла бы и подстраховывала. – Очень может быть. Хельга перевернулась на бок, чтобы видеть его лицо. – Ты действительно очень интересный экземпляр, честное слово. Я таких почти и не видела никогда прежде. – Чем же я так интересен? – осведомился Воронцов. – В тебе грязи нет, агрессивности – ты и не знаешь, наверное, что это такое. Сбежал на край света только для того, чтобы от своих компаньонов отдохнуть. Но о том, чтобы при этом их деньги прихватить, – ни-ни. – Это не доблесть. – Это доблесть, Саша. По нынешним временам почти подвиг. – А какого ты меня больше любишь? – То есть? – не поняла Хельга. – Такого, который с миллионами? Или чтобы я обязательно был бессребреник? Хельга рассмеялась: – Ты угадал, Саша. Бедный и при этом незакомплексованный мужчина – моя почти несбыточная мечта. – Все шутишь, – буркнул Воронцов. – Ничуть. Сейчас я серьезна, как никогда. Глава 37 Едва солнце потянулось к верхушкам пальм, Воронцов и Хельга без промедления вернулись в дом. Хельга со звучным щелчком закрыла замок, и этот стук ее будто насторожил. Она подняла голову и посмотрела на Воронцова. Похоже, что они думали об одном и том же. При солнечном свете все неприятности забывались, но едва близкий вечер напомнил о прошлой ночи, вчерашняя тревога вновь проснулась. Они поужинали, почти не разговаривая. Хельга выглядела невозмутимой, но он понимал, что она вслушивается в звуки, доносящиеся из рощи. Когда Воронцов попытался открыть окно, Хельга быстро сказала, не поднимая головы: – Не надо этого делать! – Жарко. – Включи кондиционер. Воронцов вздохнул и подчинился. После ужина смотрели телевизор. Транслировался концерт неизвестной им рок-группы. Ребята с гитарами подняли невообразимый шум, и это даже действовало на нервы, но ни Воронцову, ни Хельге и в голову не приходило убавить звук, и оба они понимали почему. Опасались, что в наступившей тишине услышат вой неведомого зверя. Пока что можно было обманывать себя, думая, что вчерашнее было не более чем случайностью. Но если это повторится вновь – исчезнут последние остатки душевного спокойствия. Концерт закончился. – Пойдем спать, – предложила Хельга. Она выглядела утомленной. В спальне зажгли все светильники и тщательно, не оставив ни щелочки, опустили жалюзи. Хельга села перед зеркалом, всмотрелась в свое отражение, прикоснулась к лицу ладонями. – Неважно выгляжу, – призналась она. Воронцов ничего на это не ответил, потому что знал причину, а ему об этом совсем не хотелось говорить. Он лег в постель и молча наблюдал за Хельгой. Она, задумчиво вглядываясь в собственное отражение, втирала крем, массировала лицо. Видимо, привыкла за собой следить. Интересно, что это для женщин – мания или необходимость? Воронцов никогда раньше об этом не задумывался. А мысли тем временем сменяли одна другую, будто кто-то подбрасывал их Воронцову. Журналисток на своем веку Воронцов перевидал немало. Все они стараются себя поддерживать в форме, потому что, грубо говоря, отчасти тело их кормит. Если не дурнушка и ножку выставишь в нужный момент как-нибудь эдак, то и насчет интервью легче договориться, и информацию тебе выкладывают охотнее. Хельга отставила баночку с кремом в сторону и теперь всерьез занялась массажем, явно по какой-то системе. Быстрыми и точными движениями рук она почти завораживала Воронцова. А Потанин сказал, что никакая она не журналистка. Ошибся? Вряд ли. У него всегда был не глаз, а прибор ночного видения. И к тому же кому, как не журналисту, определить, коллега перед ним или так, сбоку человечек. Все как-то сразу выстроилось в голове Воронцова: и то, что он впервые увидел Хельгу у «Лас-Вегаса», имеющего не лучшую репутацию, и то, как она неизменно оказывалась подле него и за это право билась с необыкновенной настойчивостью, даже в какой-то момент пригрозив предъявить ему обвинение в изнасиловании, и то, что по приезде на островок Хельга напрочь забыла о своих журналистских планах и о статье для «Космополитена» даже не упоминает, а ее фотокамера так и лежит в чемодане, позабытая своей владелицей. – Я вот тут подумал… – медленно начал Воронцов. – Что? Хельга даже не обернулась. Но Воронцов видел ее отражение в зеркале. И следил за реакцией. – Ты ведь не журналистка. Хельга замерла. Это был очень важный момент. Она могла ответить так или этак – Воронцов, как всегда, не мог предвидеть, как именно. Но она замерла. И тем выдала себя. Для Воронцова это было не меньшим потрясением, чем его слова – для Хельги. Он сам вряд ли намеревался заводить серьезный разговор – до этой вот секунды. А теперь выяснил, что, сказав наугад, не ошибся. Хельга по-прежнему сидела неподвижно. Смотрела в зеркало и, наверное, сама заметила, что бледнеет. – Ведь это правда? – спросил Воронцов. – Да. И она опустила глаза. Воронцов хотел продолжить расспросы, но не успел произнести ни слова – где-то за окном, совсем близко, раздался вой. Невидимый зверь тянул одну и ту же тоскливую ноту. Воронцов, не выдержав, бросился к окну и рванул вверх жалюзи, пытаясь увидеть неведомую тварь. И тотчас же вой оборвался. За окном было совсем темно. Ничего не рассмотреть. Глава 38 Утром все было как обычно. Поднялись, позавтракали. Хельга не выглядела удрученной и не прятала глаза, но напряжение в ней чувствовалось.