– А ты ожидал, что я буду рвать на себе волосы? – Ну, не так жестоко, конечно. Но история-то вышла некрасивая! – А почему ты считаешь некрасивым желание женщины удачно выйти замуж? Ее самообладанию можно было позавидовать. Воронцов скрипнул зубами и снова не нашел что ответить. И только когда они уже подходили к дому, его досада прорвалась. – Ты просто шлюха! – сказал он в сердцах. Идущая впереди Хельга даже не обернулась. И Воронцов понял, что сколько угодно может обзывать ее самыми последними словами – все равно уверенности это ему не прибавит. Глава 39 За обедом Воронцов демонстративно громко громыхал посудой и время от времени красноречивым взглядом посматривал на Хельгу. На нее все его маневры не производили ни малейшего впечатления, она лишь изредка поднимала на Воронцова глаза, и он каждый раз тушевался и отворачивался. В конце концов, не выдержав, он отложил в сторону ложку и поинтересовался: – А за журналистку зачем себя выдавала? Хельга задумалась, потом пожала плечами: – Сама не знаю. Ее выдумка, видимо, не казалась ей такой уж криминальной. – «Космополитен»! – в сердцах сказал Воронцов. – Ну и ну! – Кофе будешь? – как ни в чем не бывало спросила Хельга. Воронцов пропустил ее вопрос мимо ушей. – А эта твоя Тома? – вспомнил он. – Она-то кто такая? – Просто подруга. Воронцов тяжело вздохнул. Вся эта история произвела на него не лучшее впечатление. – Кофе будешь? – опять предложила Хельга. – Нет. Зеленая стена пальмовой рощи за окном сейчас представлялась надежным убежищем. Если уйти туда, уединиться – станет легче. Так вдруг показалось Воронцову. Он поднялся из-за стола и направился к двери. Хельга, отставив чашку с кофе, следила за ним внимательно и настороженно и, когда Воронцов оказался за порогом, отправилась следом. Воронцов скрылся за пальмами. Хельга бросилась за ним, обеспокоенно крикнув: «Саша!» Боялась остаться одна. Она нагнала Воронцова очень быстро. Тот остановился, да так резко, что Хельга едва не столкнулась с ним. – Что такое? – сухо поинтересовался Воронцов, стоя к Хельге спиной. – Не оставляй меня! – Я хочу побыть один. – Не оставляй меня! Голос Хельги звучал требовательно, но это была требовательность ребенка, который через секунду уже заплачет. Воронцов медленно развернулся. Сейчас он хотел быть беспощадным. – Я думаю, мы с тобой сможем поделить этот остров, – сказал он. – Места хватит обоим. Как-то ведь надо жить до того дня, когда за нами придет катер. Хельга покусывала губы. Воронцов развернулся и пошел прочь. Перистые листья за его спиной сомкнулись. Хельга стояла в нерешительности, не зная, что предпринять, и раздумывала так до тех пор, пока шаги Воронцова не стихли где-то далеко впереди. Когда воцарилась тишина, показавшаяся ей угрюмой и зловещей, Хельга сбросила с себя оцепенение и ринулась вперед, туда, где скрылся Воронцов. Она шла быстро, стараясь при этом ступать бесшумно, – надеялась расслышать впереди шаги Воронцова, но он, наверное, успел за это время уйти далеко – ничего не было слышно. В этой части острова заросли были особенно густыми. Длинные жесткие листья над головой раскинулись шатром, солнечные лучи с трудом пробивались сквозь толщу буйной зелени, отчего внизу, под пальмами, царил полумрак. Где-то в стороне крикнула птица. Хельга вздрогнула и прибавила шагу. Она хотела было позвать Воронцова, но почему-то не осмелилась. Этот остров считал ее чужой, не принимал – она это ощущала почти физически. В какой-то момент ей показалось, что она заблудилась. Хельга остановилась в растерянности и прислушалась. Шагов Воронцова не было слышно. Все так же кричала в стороне птица да ветер пробегал высоко вверху. Хельга окончательно растерялась, но еще не решалась повернуть назад. Вдруг впереди, всего в нескольких шагах, она услышала шорох. Негромкий, но отчетливый. Повернула голову в сторону долетевшего до нее звука и позвала негромко: – Сашa! Интонация была почти вопросительная. Никто не отозвался. Она почувствовала, как шевельнулись волосы у нее на голове. Где-то совсем близко снова резко и обеспокоенно крикнула птица. – Саша! – опять негромко произнесла Хельга, а сама уже начала пятиться прочь от страшного места. И вдруг там, куда она смотрела не отрываясь, раздался сильный треск – кто-то стремительно приближался к ней, пока еще невидимый за деревьями. Хельга потрясенно вскрикнула и бросилась прочь. Мгновенно охвативший ужас лишал ее рассудка, она мчалась вперед не разбирая дороги, а треск за ее спиной все приближался, уже где-то совсем рядом хрустели ветки, и в какой-то миг Хельга совершенно отчетливо услышала за своей спиной топот и еще – тяжелое дыхание преследователя. Она не отдавала себе отчета, человек гонится за ней или зверь, – ей сейчас все было едино. Безумие накатывало на нее вместе со страшным и прерывистым дыханием преследователя, и когда Хельга поняла, что сейчас не выдержит, сойдет с ума, а после этого мир вокруг нее расколется на куски и его уже никогда не собрать воедино, то закричала, вкладывая в этот крик последние силы: – Саша! Са-а-аша-а! В этом вопле охватившее ее безумие выплеснулось наружу. В какой-то момент Хельга споткнулась, но чудесным образом не упала, потому что подсознательно понимала – стоит ей упасть, и преследователь ее настигнет. Силы ее иссякли, и дыхание преследователя было совсем близко, как вдруг пальмы расступились, открыв взору их с Воронцовым прибежище – белостенный дом. Вид дома и близкой спасительной двери придал Хельге сил, она сделала последний рывок и, оказавшись под защитой стен, захлопнула дверь, для верности навалившись на нее плечом. Она тяжело дышала, в ушах звенело, перед глазами все плыло – казалось, что вещи покинули свои места, и это было невыносимо. Прошло не менее четверти часа, прежде чем Хельга опомнилась и осторожно подкралась к окну. Никого не было возле дома. Налетающий с океана ветер трепал верхушки пальм. Глава 40 Воронцов вернулся из рощи через два часа. Он уже был спокоен, хотя и слегка мрачноват. Перед дверью остановился, посмотрел на небо – его заволокли набежавшие невесть откуда тучи – и толкнул дверь. Она не подалась. Удивившись, он обогнул дом и подошел к окну. Ударил в стекло, не сильно, но требовательно. Поднял глаза и увидел за стеклом лицо Хельги. Она смотрела на Воронцова широко раскрытыми глазами. – Дверь открой! – буркнул Воронцов. Войдя в дом, он прошел на кухню, достал из холодильника пластиковую бутылку газированной воды и один за другим выпил два стакана. Хельга стояла в дверях кухни и молча наблюдала за ним. Под этим взглядом Воронцову стало неуютно. С демонстративной небрежностью он поставил бутылку обратно в холодильник и хотел было выйти, но натолкнулся на Хельгу, которая не посторонилась. – Ну! – недружелюбно сказал Воронцов, глядя на Хельгу сверху вниз. – У вас какие-то проблемы, мадам? – За мной кто-то гнался, – почти шепотом произнесла Хельга и судорожно вздохнула. Только теперь, присмотревшись, Воронцов понял, почему ее лицо показалось ему странным: оно было какое-то серое, почти неживое. – Гнался? – Он приподнял бровь, изображая удивление. – Кто? – Не знаю. Я его не видела. – Его – это кого? Человека? Волка? Или слона? – Воронцов склонил голову набок, с иронией глядя на нее. – Кого? – Я не знаю, Саша. Но это было так страшно. – Но ты же быстро бегаешь и смогла убежать, – все так же насмешливо сказал Воронцов. – Это был не ты? – Не я, – подтвердил Воронцов. – Уж поверь мне, дорогая. Он хотел добавить еще что-то, такое же несерьезное, но не успел этого сделать, потому что Хельга неожиданно вцепилась в его рубашку и сказала – даже не сказала, а выдохнула: – Здесь кто-то есть! И у Воронцова нехорошо сжалось сердце. Он еще улыбался, но улыбка была кривой. – Какие-то люди, да? – спросил он. – Я не знаю, – прошептала Хельга и вдруг прижалась лицом к его груди. Воронцов заметил, что она дрожит. – Успокойся. Расскажи толком, что случилось. Хельга, не поднимая головы, прерывающимся голосом поведала о происшедшем с ней в роще. Воронцов мало что понял из ее рассказа. – Ты видела его? Того, кто за тобой гнался? – Нет. – Ну хотя бы – человек или зверь? – Не знаю, Саша.