– Эй! Человек вздрогнул, но не обернулся, а метнулся прочь, под защиту спасительной чащи. Воронцов, чувствуя небывалое возбуждение, бросился следом. Страха он не испытывал, потому что был значительно выше и крупнее незнакомца, и еще – у того в руках не было никакого оружия. И само поведение визитера подсказывало, что он сам не чувствует себя хозяином положения. В густой шатер листьев Воронцов ворвался метеором. Ему даже не пришлось гадать, куда направился беглец, он сразу вычислил направление – в той стороне, куда они сейчас направлялись, была та самая страшная поляна с трупом, застрявшим в ветвях, и там каждый вечер раздавался протяжный, режущий сердце вой. Да и бежал преследуемый Воронцовым человек с шумом – было отчетливо слышно, как он продирался сквозь заросли. Казалось, надо лишь немного прибавить в скорости, чтобы настичь беглеца. Воронцов рванулся следом за ним с удвоенной энергией, внезапно упал, выпустив из руки нож, поспешно вскочил и замер, потому что там, впереди, шум ломаемых листьев резко и необъяснимо оборвался. Воронцов, не опуская глаз, присел, быстрыми, лихорадочными движениями нащупал в траве оброненный нож и так, полусидя, замер. Он уже понял, в чем причина внезапно наступившей тишины: тот человек, впереди, затих – он был где-то рядом, невидимый и потому опасный. Воронцов отступил на шаг назад, прижался спиной к дереву, слившись с ним в единое целое. Это продолжалось довольно долго. Воронцов не мог определить, сколько времени он провел без движения, но у него затекла рука, в которой он сжимал нож. Он уже терял терпение, как вдруг впереди, совсем близко, прямо перед ним, раздался шелест. Воронцов рванулся вперед, поднырнул под завесу листьев и выскочил как раз на преследуемого им человека. Тот испуганно попятился, но было уже поздно – Воронцов навалился на него и подмял под себя, обрушив на беглеца всю массу своего тела. При этом он успевал озираться по сторонам, ожидая появления новых действующих лиц, – почему-то ему казалось, что здесь есть еще кто-то. Больше никто не появлялся, и Воронцов, убедившись в этом, вплотную занялся своим пленником – быстрым резким движением вывернул ему руку – отчего тот вскрикнул и дико зарычал – и таким же резким движением поднял пленника на ноги, развернув его к себе лицом. – Ну? – сказал он со злобой. – Какие проблемы, приятель? В неряшливой бороде незнакомца запутались высохшие травинки и крошки печенья. – Наше печенье сожрал, – сказал осуждающе Воронцов. – Голод не тетка, оно понятно. Второй, свободной рукой он рванул футболку незнакомца, и та с хрустом порвалась. Из ее обрывков Воронцов, оседлав своего пленника, сплел нечто напоминающее веревку и этой веревкой связал руки незнакомца за спиной. – Поднимайся! – скомандовал он, но пленник не подчинился, и Воронцов, догадавшись, что тот попросту не понимает ни слова по-русски, сам поднял его на ноги. Толкнул в спину – вперед! – и они направились к дому. Воронцов часто оглядывался, ему повсюду мерещились преследователи, но роща, хотя и выглядела неприветливо, пока не одаривала неприятными сюрпризами. Он не сразу заметил, что плечи пленника странно вздрагивают, окликнул его обеспокоенно: «Эй!» – но тот не обернулся. Тогда Воронцов взял его за плечо и развернул – и немало удивился увиденному. Пленник плакал. Слезы скатывались по щекам и исчезали в неопрятной бороде. – Ну и ну, – пробормотал растерявшийся Воронцов. – Что за чертовщина! Он вывел пленника к дому. Едва они вышли из рощи, как в дверях показалась Хельга и замерла – так и стояла неподвижно, во все глаза глядя на незнакомца. – Вот, – сказал Воронцов. – Поймал. – Кто это? – Не знаю. По-русски он ни бум-бум. Хельга о чем-то спросила пленника по-английски. Тот не отреагировал. – Бесполезно, – уныло заключил Воронцов. – Может, он француз. Или испанец. Или еще кто. Попробуй добейся от него слова… Он еще не договорил, а Хельга вдруг протянула руку и быстрым движением извлекла из кармана джинсов плененного Воронцовым человека паспорт. Обложка паспорта знакомая. И на ней – знакомый герб. Хельга держала этот паспорт в руках, и они – все трое – на него смотрели. Воронцов хотел поторопить Хельгу, а она все медлила и медлила, потому что и без того многое было ясно. Наконец она раскрыла паспорт и прочла вслух: – Анохин Андрей Вениаминович. Развернула и показала Воронцову фото. Он внимательно всмотрелся, потом развернул пленника к себе лицом и сравнил. Это была его фотография. Только выглядел он там веселее и борода отсутствовала. – Что ж ты прикидывался, что русского языка не понимаешь, – сказал в сердцах Воронцов. – Я уж было и вправду поверил. Глава 50 Богдан, как и договаривались, подобрал Стаса на Кутузовском. Когда Стас сел в машину, Богдан поинтересовался: – Сколько осталось до вылета? – Два с половиной часа. – Очень хорошо. С тобой шеф хотел встретиться. – У нас нет на это времени. – Ничего не знаю, – пожал плечами Богдан. Он, похоже, был приучен выполнять приказы беспрекословно. И единственное, что смог себе позволить, – пояснил не очень понятно: – Что-то ты там напортачил, кажется. – Где? – напрягся Стас. – Не знаю. Не сказал он ничего. Стас с интересом посмотрел на собеседника: – Ты не в духе, да? Обижаешься на меня? Богдан ответил тяжелым взглядом. Стас дружески похлопал его по плечу: – Брось, не стоит злиться. Общее дело делаем, и если между нами не будет нормального контакта… – Пошел ты к черту, – с досадой бросил Богдан, не сумев сдержаться. – Не ершись. Вот увидишь, мы поладим. По лицу Богдана было видно, что он совсем в этом не уверен. …Кочемасов поджидал его в безлюдном переулке, сидя в служебной машине. Когда Стас оказался в салоне, Кочемасов сказал своему водителю: – Ты пойди погуляй, Юрик. У нас тут разговор с молодым человеком. Вернешься через пятнадцать минут. Водитель вышел. Кочемасов обернулся к Стасу. У него было строгое и недовольное выражение лица. – Ты засветился. – Где? – быстро спросил Стас. – Мать Воронцова подняла тревогу. Ты был у нее? – A-а, старая швабра! – бросил в сердцах Стас. – Расколола, да? – Твой визит показался ей подозрительным. Особенно то, что ты очень уж интересовался ее сыном. Вроде бы сначала она на это не обратила внимания, а потом уж, все сопоставив, что-то заподозрила. – Глазастая бабулька, – уважительно признал Стас. – Все просекла. Обернулся к Кочемасову: – У вас-то эти сведения откуда? – От Богдана. Мать Воронцова стала названивать в офис. Богдан представился ей чуть ли не лучшим другом Воронцова, она ему все свои подозрения и выложила. Так что там было у тебя с ней? – Ничего особенного. Пришел, представился как организатор некой благотворительной акции, попутно осторожно разговор к ее сыну повернул… – Ну, насчет осторожности ты мне не рассказывай, – буркнул Кочемасов и вздохнул. – Ладно, с этим все ясно. Я тебя для того только сюда и выдернул, чтобы услышать, как ты все это объяснишь. Ничего серьезного, значит. Провел ладонью по лицу. Он выглядел утомленным и озабоченным. – Я надеюсь на тебя, – сказал после паузы. Беседа закончилась. – Нам пора, – сказал Стас. – Все время держи меня в курсе. – Обязательно. Стас вернулся в машину, где его поджидал Богдан. – Что ж ты мне не сказал, что мамаша Воронцова тревогу подняла? – осведомился он. Богдан промолчал, давая понять своим видом, что считает свои действия правильными. – Конечно, он для тебя шеф, – сказал понимающе Стас. – Но ты постарайся запомнить одну простую вещь. Мы с тобой некоторое время будем в одной связке работать, и наша жизнь зависит друг от друга. Заглянул Богдану в глаза, и тот взгляд Стаса выдержал очень недолго – всего секунду или две – и поспешно отвернулся. – Ты меня не бойся, – засмеялся Стас. – Я вообще по натуре человек мирный.