Оставляя мокрые следы, Джоанна проходила мимо множества стоек с самыми разнообразными нарядами. Она могла бы облачиться в одежды леди эпохи Регентства, туники Римской империи или свободные джинсы и рубашку в стиле гранж, модные в девяностых. Еда здесь тоже продавалась, и желудок Джоанны немедленно заурчал. Она пожалела, что не захватила с собой булочку, шагая вдоль прилавков со специями и зеленью, пирамидами бутылок домашнего лимонада, грудами незнакомых фруктов и коробок с незнакомыми шоколадными батончиками. Имелись даже совсем непонятные вещи, вроде сухих желтых листьев с подписью: «Сильфий». Или странного вида сосуды с ярлыками, гласившими «Гарум». Окружающая обстановка напомнила Джоанне базар в Китае, куда они ходили с отцом, там продавалось то, что нельзя было купить в крупных магазинах. Затем в сознании всплыла информация из одной книги про «Гарум» – рыбный соус в древнеримской кухне. Снова начала кружиться голова, а ощущения и звуки отдалились. «Сконцентрируйся на деталях, – приказала себе Джоанна, отгоняя нараставший страх. – Сосредоточься на текущем моменте». Но куда бы она ни посмотрела, взгляд падал на предметы из других эпох: щит римского центуриона, перекинутый через спину прохожего, грубый деревянный лук без тетивы. – Эй, – послышался окрик, вернувший Джоанну в настоящее время. На нее смотрел один из продавцов – молодой мужчина за двадцать с песочного цвета волосами и мускулатурой профессионального боксера. – Сколько хочешь за свою контрабанду? – поинтересовался он. – Контрабанду? – непонимающе переспросила Джоанна, разглядывая прилавок: раскладной столик, на котором лежали огромные телефоны девяностых годов, а также другая электроника: часы, камеры, фотоаппараты. – Ты прибыла в тысяча девятьсот девяносто третий год, красотка. – Продавец ткнул пальцем на смартфон, торчавший из кармана джинсов собеседницы. – Только попробуй показаться с той штукой за пределами стен, и тут же предстанешь перед советом. Но я готов купить ее у тебя. Джоанна почти и забыла о том телефоне, который нашла в музее еще до бегства. – Пароль есть? – спросил продавец. Она молча покачала головой. – Ладно, дам сотню за это барахло. В памяти всплыл случай, когда бабушка, торгуясь на рынке за сосиски, подмигнула внучке и предложила продавцу половину от их стоимости. Тогда Джоанне стало стыдно. Ну кто так поступает? Сейчас же она просто всей душой желала, чтобы бабушка оказалась рядом, поэтому назвала первую сумму, которую сумела вообразить, как наяву слыша веселый смех той, кто научила трюку. – Пятьсот. – Отвали, – фыркнул продавец. – Думаешь, я тут благотворительностью занимаюсь? – Тогда двести, – заявила Джоанна. – Экран даже не треснутый. – Сто семьдесят, и не больше, – состроив недовольную гримасу, отозвался верзила, после чего указал на ожерелье. – Хотя вон ту побрякушку оценил бы повыше. Джоанна рефлекторно прикоснулась к цепочке, которую бабушка отдала перед смертью прошлой ночью, но тут же покачала головой, судорожно сглотнув. – Да ладно, просто назови свою цену, – настаивал продавец. Однако золотое украшение было единственной ниточкой, связывавшей с бабушкой. На звеньях ожерелья до сих пор оставалась ее кровь. Поэтому Джоанна вновь отрицательно помотала головой. – Как хочешь, – пожал плечами мужчина и отсчитал несколько странных на вид банкнот в обмен на телефон. Джоанна с любопытством изучила полученные деньги: пластиковые на ощупь, в центре золотистые изображения крылатого льва и короны. Лежа одна поверх другой, купюры образовывали часть какого-то незнакомого герба. Это что, валюта монстров? – А можно получить половину местными деньгами? – спросила Джоанна, желая узнать обменный курс. – Я что тебе, банк? – проворчал продавец, но все же забрал часть банкнот и отдал обратно несколько десяток более привычных фунтов стерлингов. Джоанна спрятала деньги в карман и уже собиралась продолжить путь по рынку, когда услышала знакомый голос. – Только посмотрите на это. Стоит отвернуться, как она продает краденые товары, словно истинный Хант, – протянул Аарон, который стоял рядом, небрежно сложив руки на груди. Только волосы, намокшие и потемневшие, как вчера после ванной, говорили о том, что ему пришлось бегать под дождем в поисках Джоанны. – Надеюсь, ты не планируешь покупать ничего из этого, – добавил он, с презрением обводя глазами часы и телефоны на прилавке. – Хотела сходить в почтовое отделение, вывеску которого видела на этой улице, – объявила она. – В перечне услуг было сказано, что доставка осуществляется в любую эпоху. Отправлю письмо самой себе. – И зачем же, позволь спросить? – Чтобы остановить Ника, конечно, – фыркнула Джоанна. – Чтобы предупредить себя и сообщить, как спасти семью. – К ее удивлению, Аарон расхохотался, грубо и холодно. – И что здесь смешного? – возмутилась она, хотя и видела, что Оливер выглядел вовсе не веселым, а скорее напряженным и скрывающим боль. Сердце упало, и внезапно вернулось ощущение неправильности, как тогда в Яме, при сборе времени у ни о чем не подозревавших людей. – Отвечай! – Поверь, это совсем не смешно. Но не обращай на меня внимания. Вперед, – Аарон махнул рукой Джоанне, жестом прося показывать путь, – отправь себе письмо и спаси нас всех от охотников. По мере того как она шагала по улице под дождем, чувство неправильности только усиливалось. Аарон следовал по пятам, храня молчание. Почтовое отделение находилось недалеко, но, когда они добрались туда, лило уже как из ведра. Кроме того, вода сплошным потоком струилась с крыш и разбивалась о булыжники целым фонтаном брызг, окатывая незадачливых пешеходов. – Бедные, попали под самый ливень, – посочувствовала сотрудница почтового отделения, когда вымокшие до нитки клиенты ввалились внутрь. Ее мягкий северный выговор напомнил тот, что проскальзывал иногда у Ника. Она сортировала конверты, по-видимому со свадебными приглашениями, раскладывая их по ящичкам, на которых были указаны пятидесятилетние периоды: 1900–1949, 1950–1999, 2000–2049. – Пожалуйста, проходите. Открытки там. В этом году особенно популярны с изображениями Штеффи Граф, побеждающей в Уимблдонском турнире. – А можно отправить письмо? – спросила Джоанна. – Письмо? – умиленно вздохнула сотрудница. – Какая чудесная идея! Нынче совсем разучились посвящать вторым половинкам любовные послания. А жаль, очень жаль. – Она махнула на полку с листами бумаги и конвертами. Ощущая на себе тяжесть взгляда Аарона, Джоанна двинулась в указанном направлении. Обстановка почтового отделения напоминала небольшую уютную гостиную: в раскрашенном розовыми оттенками алькове стояли удобный двухместный диванчик и низкий кофейный столик. Взяв лист бумаги, Джоанна устроилась на сиденье и задумалась над письмом, не подняв глаз даже тогда, когда рядом на подушки опустился Аарон. «Дорогая Джоанна, – вывела она, хотя и ощущала себя довольно глупо, обращаясь к самой себе. Вот только описать события прошлой ночи оказалось не так-то легко. Руки дрожали, пока Джоанна излагала на бумаге информацию о появлении в музее Оливеров, о сообщении Рут и о том, что помощь семьи Хантов в итоге привела к их гибели. Затем поведала самой себе о происхождении Ника, ощущая взгляд Аарона точно физическое прикосновение и утешаясь тем, что все скоро наладится. После отправки письма нападения не случится, об этом позаботится версия ее самой, получившая послание из прошлого. Достаточно будет предупредить бабушку, и они вместе придумают, как остановить Ника. – Как считаешь, нужно сообщить что-нибудь еще? – шепотом спросила Джоанна у Аарона, который не промолвил ни слова с тех пор, как они покинули торговые ряды, но внимательно читал письмо. – Нет, – тяжело проронил он. Джоанна поставила свою подпись, глубоко вздохнула и направилась обратно к регистрационной стойке. Когда изменится временная линия? После вручения конверта сотруднице почты? Или после получения послания? Женщина взяла письмо и одну из необычных купюр в валюте монстров, после чего отсчитала сдачу: еще несколько банкнот и монеты. «Сейчас», – подумала Джоанна. Сейчас ее альтер-эго прочитает послание из прошлого, и она окажется в доме бабушки, в окружении живых и здоровых родственников. Вот сейчас. Снаружи продолжал лить дождь. Секунды пролетали, превращаясь в минуты. – Можно послать копию письма другому человеку? – наконец спросила Джоанна. Сотрудница почты кивнула и помогла сдублировать страницу на громоздком аппарате. Затем приняла конверт с прошлогодним адресом бабушки и сроком отправления на ту же дату, забрала банкноты и вернула сдачу монетами. «Сейчас, – Джоанна зажмурилась, вкладывая всю надежду в ожидание. – Сейчас все изменится». Женщина положила оба конверта в ящичек с табличкой «2000–2049». – Вы уверены, что письма будут доставлены ровно в срок? – с легким отчаянием поинтересовалась Джоанна. – Мы гарантируем это, в противном случае можете получить обратно свои деньги, – жизнерадостно заверила сотрудница почты. Вот сейчас. Сейчас. Сейчас. Ничего. Часы на стене по-прежнему отсчитывали время. Ничего не изменилось. – Могу ли я еще чем-то вам помочь? – вежливо уточнила женщина. Джоанна уже открыла рот, когда Аарон предупреждающе коснулся ее локтя и ответил: – Нет, спасибо, – затем обернулся к ней и гораздо тише добавил: – Пойдем в гостиницу, хорошо? – в его голосе, кажется, даже промелькнули сострадательные нотки. Когда оба союзника снова очутились снаружи, дурное предчувствие в глубине души начало постепенно крепнуть, пока не стало таким тяжелым и невыносимым, что Джоанна замерла посредине скрытой, не отмеченной на карте улицы без малейшего намека на машины, позволяя каплям дождя беспрепятственно стекать по лицу. – Джоанна, – окликнул Аарон и, к удивлению девушки, вышел из-под навеса, присоединяясь к ней. Дорогая белая рубашка тут же промокла насквозь и облепила тело, давая возможность рассмотреть края контуров татуировки прямо над бедром. – Это почтовое отделение – мошенническое? – спросила Джоанна. – Поэтому ты надо мной смеялся? – Я даже не думал смеяться над тобой, – нахмурился Аарон. – И почта настоящая. Отсюда доставляют письма в разные эпохи. – Тогда… Долго еще ждать, пока все исправится? – Давай сначала доберемся до гостиницы, там и поговорим, – его голос вновь зазвучал мягко, сочувственно. – Наша комната на втором этаже. Можно будет обсохнуть. Волосы Джоанны тяжелой влажной массой липли к спине. Намокшие бинты отчетливо проступали под одеждой на талии. Льющие с неба струи неослабевающего дождя остужали пылавшие щеки, скрывали слезы – именно поэтому Джоанна и стояла здесь. Но она не могла понять, зачем это делал Аарон. Даже после краткого общения было ясно, что он любит выглядеть собранным, безупречным. Однако сейчас тоже промок насквозь. – Если я задам тебе вопрос, ответишь мне правду? – тихо проговорила Джоанна. – Да, – так же тихо отозвался Аарон, не обращая внимания на стекающие с потемневших волос, рукавов и брюк капли. – Эти письма спасут наши семьи? Промелькнувшая в его глазах жалость заставила сердце Джоанны оборваться. Затем он покачал головой. Шум дождя заглушал голос, поэтому ответ пришлось читать по губам: «Нет». Дурное предчувствие превратилось в дикого зверя и раздирало на части изнутри. Вставший в горле ком мешал говорить, поэтому Джоанна едва сумела выдавить: – Тогда каким образом нам спасти родных? Выражение сочувствия на лице Аарона сменилось страшным утомлением. Казалось, он разом постарел. Внезапно Джоанна расхотела, чтобы он отвечал, и уже начала мотать головой, когда услышала: