Не выпуская Фрэнки, Том вскарабкался на одну из лодок в самом конце причала и вернулся с целым подносом разнообразных печатей. Все фигурки выглядели грязными и пыльными. – Пожалуйста, только не говори, что ты еще и могилы грабишь, – процедил Аарон. – Не будь таким снобом, – ухмыльнулся Том. – Эти штуки река принесла. На берег много чего выбрасывает. Даже печати монстров. – Он протянул блюдо с водными дарами. – Смелей, выбирайте. Аарон первым принялся просматривать фигурки, отбрасывая одну за другой, пока наконец не обнаружил бронзовую русалку. – Прям король маскировки, – язвительно прокомментировала его находку Рут. – Любой узнает во мне Оливера, – надменно объяснил Аарон. – Никто не поверит, что я происхожу из менее влиятельной семьи. Рут зарылась в груду на подносе следующей и выбрала себе фамильную печать Пателей: белую лошадь. Под отбитой кое-где эмалью виднелась бронза. Джоанна взяла себе фигурку, которая напомнила змея с табличек возле дверей, ведущих на территорию монстров. – Морской дракон, – подсказала Рут. На пластине было вытеснено имя: Лиа Портелли. И вот сейчас, стоя перед воротами, Джоанна сжимала в потной ладони печать, пока ждала своей очереди. За спинами гвардейцев возвышалась арка, которая образовывала узкий проход между мирами. Через проем сверкал дворец Уайтхолл, цвета слоновой кости, как и Банкетинг-Хаус. Аарон подошел к стражникам и объявил: – Генри Оливер. Каталог с родовыми гербами лежал открытым на подставке, как гостевая книга на свадьбе. Гвардеец перевернул несколько страниц затянутой в белую перчатку рукой. Джоанне мельком удалось рассмотреть сначала целую вереницу печатей с изображением птицы в клетке, затем пошли русалки Оливеров. Аарон провел пальцем по странице, другую руку держа в кармане с видом высокомерной скуки от необходимости участвовать в столь глупом ритуале, затем быстро опустил диск фигурки на золотую штемпельную подушечку и поставил печать рядом с одним из гербов. Когда гвардеец заглянул в книгу, Джоанна затаила дыхание. Сейчас, в самый ответственный момент, весь план показался ей невероятно глупым. Все зависело от невнимательности и лени одного человека. И от удачи, конечно, ведь оттиск печати должен был походить на тот, что принадлежал не явившемуся приглашенному. – Приятный вечер, – скучающе прокомментировал Аарон. – Даты по такому случаю выбирали специально, чтобы и здесь, и во дворце стояла хорошая погода, – кивнув ему, сообщил гвардеец и махнул рукой. – Добро пожаловать. Следующей прошла Рут. Джоанна облегченно выдохнула. Наступил ее черед. Она приблизилась к стражнику в темно-синей форме с золотыми аксельбантами и пуговицами. С такого расстояния стали видны оттиснутые на них крылатые львы. Такие же существа были изображены на банкнотах монстров и на булавках гвардейцев, которые проводили рейд на рынке. Символ королевского двора. Проверявший гостей мужчина оказался именно тем, кого описал Том: блондин с курчавыми волосами под фуражкой и скучающим взглядом полуприкрытых глаз. Гвардеец едва удостоил вниманием печать Рут, однако руки Джоанны дрожали, когда она потянулась к книге и попыталась отыскать герб, похожий на тот, что принадлежал Лие Портелли. Пришлось выучить наизусть точную форму вздымавшихся волн, вид морского змея и количество оливковых листьев по ободку. – Пожалуйста, подождите, – остановил Джоанну стражник. – Сейчас сменится охрана. – Что? – пролепетала она, почувствовав, как пересохло во рту. Вспомнился страх Аарона, когда зашла речь, как могут поступить с пойманными заговорщиками члены королевского совета. Более удачливые спутники ждали Джоанну по ту сторону ворот. Они видели, что происходит, но явно не могли расслышать слова. Когда ленивый гвардеец отступил, давая дорогу сменщику, глаза Аарона расширились от беспокойства. Наблюдая за приближением нового стражника, Джоанна едва дышала от ужаса. Это оказалась женщина с тугим пучком светлых волос и внимательным взглядом. Она заняла место возле подставки с книгой и кивнула: – Продолжайте. «Уходите, – мысленно взмолилась Джоанна, отчаянно желая внушить это Рут и Аарону. – Уходите без меня». Но они просто стояли там и смотрели на нее. Сердце бешено колотилось от осознания, что если ее поймают, то станет очевидным, что все трое явились вместе. – Пожалуйста, найдите свой герб в книге, – с ноткой нетерпения поторопила нерешительную гостью стражница и пристально посмотрела на нее. – Портелли, – выдавила Джоанна. Когда лошади Пателей сменились на страницах морскими драконами, она судорожно сглотнула: разница в персональных символах была заметна с первого взгляда даже такому новичку в мире монстров, как она. – Тот гвардеец, – облизнув пересохшие губы и прижав свою печать к штемпельной подушечке, Джоанна указала глазами за арку, куда ушел ленивый блондин, – не очень внимательно проверял отметки приглашенных. – Тот, который только что сменился? – нахмурилась женщина и обернулась, проследив за направлением взгляда гостьи. Джоанна воспользовалась моментом и сделала вид, что проставляет оттиск, но на самом деле только занесла печать над уже существующей отметкой и убрала руку, когда стражница повернулась. Та наклонилась и тщательно сверила между собой оттиск и символ в книге – пожалуй, даже более тщательно, чем поступила бы до комментария девушки. В ожидании вердикта Джоанна сглотнула, пытаясь смочить пересохшее горло. Она видела мрачное лицо Рут за спиной стражницы. – «Мари Портелли, – прочитала та имя гостьи. – Внучатая племянница Елизаветы». Мне доводилось встречать вашу двоюродную бабушку в тысяча семисотом году. – Она настоящее стихийное явление, – слабо улыбнулась Джоанна, надеясь, что так и есть. Аарон объяснял, что второе имя, указанное на личной печати, означало главу семьи того времени, из которого прибыл обладатель символа. Демонстрация статуса. Чем ближе родственные отношения с главой семьи, тем выше статус. Рут тогда возразила, что у Хантов дело обстоит совсем по-другому. К облегчению Джоанны, стражницу явно удовлетворил результат. Она кивнула, отступила в сторону и сделала знак проходить. – Добро пожаловать во дворец. Все пять шагов, которые занимал путь через арку, Джоанна со страхом ждала, что ее окликнут и схватят – скажут, что обман не удался. Один, два, три, четыре, пять шагов. Температура внезапно изменилась: воздух стал влажным и теплым, а запах от Темзы – более резким, с нотами грязи и соли. Рут подхватила сестру под локоть и потащила прочь от ворот, озабоченно прошептав ей на ухо: – Что случилось? – Охрана сменилась, – ответила Джоанна. – Но не волнуйся, у меня получилось… – Мы видели, что ты сделала, – гневно прошипел Аарон. – Но почему бы было просто не развернуться и не уйти? – Я… Я не знаю, – честно сказала она. – Правда, не знаю. Это даже не пришло ей в голову, настолько было сильно стремление попасть внутрь. И вот Джоанна здесь. Наконец-то здесь. Она запрокинула лицо к небу и с любопытством принялась разглядывать мириады звезд, сиявших в темноте. Аарон говорил, что дворец находится вне времени. Что это значило? – Никогда не думала, что увижу нечто подобное, – пробормотала Рут. Джоанна посмотрела на огромный дворец Уайтхолл, раскинувшийся чуть поодаль. Она тоже не ожидала собственными глазами взглянуть на лондонский Версаль – на величайшую жемчужину города, ныне утраченную. Белизну главного здания подчеркивали башни и галереи из красного кирпича. Комплекс строений, казалось, растянулся на многие мили. Именно здесь король Генрих VIII венчался с Анной Болейн, именно здесь он умер. Именно здесь казнили Карла I. Именно сюда вернулся из ссылки его сын Карл II, положив начало эпохе Реставрации. Джоанна усилием воли велела себе прекратить вспоминать о великих исторических событиях, пока те вновь не утянули к себе, сделала глубокий вдох и очистила разум. – Только глянь на это! – прошептала Рут. – Знаю, – согласилась Джоанна, но тут поняла, что кузина имела в виду совсем не дворец. Она обернулась и смотрела в проем арки, за которой по-прежнему виднелись улицы тысяча девятьсот девяносто третьего года с серпом месяца в небе. С той стороны ворота выглядели как руины, но с этого ракурса представляли собой настоящую трехэтажную караульную башню с окнами и двускатной крышей. В темноте за дворцовыми стенами ничего не было видно, но Джоанне показалось, что она слышит шелест листьев и поскрипывание деревьев, а не гул машин. – Мне здесь не по себе, – тихо признался Аарон. – Правда? – удивилась Джоанна, которая наслаждалась красотой этого места. – На территории топей нельзя перемещаться во времени, – пояснила Рут. – Нам придется возвращаться тем же путем через ворота. Джоанне и в голову не приходило, что монстры могут чувствовать себя пойманными в ловушку, потеряв способность путешествовать, потому что сама считала это не даром, а скорее проклятием – ужасным поступком, который не хотела когда-либо снова повторять. – Что случится, если мы не воспользуемся этими воротами? – полюбопытствовала Джоанна. – Если просто выйдем из дворца через другую дверь? Попадем на улицы тысяча шестисотых годов? – Не думаю, что мы сейчас в тысяча шестисотых, – с сомнением отозвалась Рут, по-прежнему не сводя взгляда с ворот. Ее лицо казалось совсем бледным. – Это место ощущается как кусок пространства, выдернутый из мира и застывший посредине… пустоты. Вокруг нас ничего нет. Вероятно, если посмотреть в одно из окон караульной, то увидишь только туман или тьму. – Заметив недоуменно нахмуренные брови сестры, она добавила: – А ты сама не чувствуешь? Снаружи нет течения времени. Создается впечатление, что мы на лодке в центре океана. Джоанна потянулась к своим внутренним ощущениям монстра и поняла, о чем говорит Рут, но не так отчетливо, как она. Скорее это место казалось капсулой, изолированным пространством. – Значит, хорошо, что нас сюда вряд ли пригласят еще раз, так? – в попытке утешить кузину Джоанна взяла ее под руку. – Мы и сейчас явились без приглашения, – слегка улыбнулась Рут.