– Ты должен знать, что именно было на записи, – облизнув пересохшие губы, продолжила она. – Там фиксировался процесс превращения тебя в героя. Взгляд Ника стал жестким. Наступившую тишину нарушало лишь их дыхание. Джоанна остро ощущала давящую на нее толщину пятифутовых стен. Подвал раньше служил винным погребом. Можно кричать здесь до посинения, и все равно никто не услышит. Во рту пересохло, и пришлось сглотнуть, чтобы вернулся дар речи. – В сказках… – Джоанна откашлялась и продолжила: – В сказках говорится, что тебе судьбой предназначалось стать тем, кто истребит монстров. Но это неправда. Не было никакого предназначения. Тебя намеренно сделали героем. Заставили ожесточиться. – Прекрати, – ледяным тоном приказал Ник, и Джоанна внезапно почувствовала приступ страха, вспомнив, что заперта в одном помещении с легендарным убийцей монстров. Однако препарат все еще действовал, принуждая ее говорить. – Те, кто стоял за всем этим, получили результат не с первой попытки. Они убивали твою семью снова и снова, возвращаясь затем в прошлое, чтобы продолжить тебя истязать. – Хватит, – повторил Ник, едва сдерживая гнев. – Довольно лжи! – Я говорю правду. Ты же и сам знаешь, что я не могу сейчас обманывать. – Действие сыворотки, вероятно, закончилось. Выпей остаток воды. Джоанна почувствовала, как бурлит в животе, и испугалась приступа тошноты, но послушно открутила крышку, сделала глубокий вдох и проглотила содержимое бутылки. Оно неприятно заплескалось в желудке. Растворенный в воде препарат подействовал даже быстрее, чем первая доза. В этот раз ощущение потери контроля над собственным разумом стало еще сильнее. Джоанна едва сдерживалась, чтобы не начать выкладывать Нику даже то, о чем он не спрашивал. Чтобы рассказывать все, что приходило в голову. – Тебя… тебя превратили в героя по прихоти монстров. – Слова теперь теснились во рту, торопясь вылиться наружу сплошным потоком, заставляя запинаться. – Они убили твоих родных… создавая мотив ненавидеть нас. А затем… – Джоанна замялась, потому что далее следовали ее предположения. – Затем тебя обучили, как определять монстров. Показали все их уязвимые места. – По лицу Ника она видела, что попала в точку. – Но ты долго сопротивлялся, потому что не хотел становиться убийцей. Тем подонкам пришлось повторять попытки снова и снова, пока не удалось тебя сломать. – Нельзя изменять уже случившиеся события, – возразил Ник. – Хронологическая линия этого не позволит. – Я говорю правду! – с отчаянием выпалила Джоанна. – Ты знаешь, что сыворотка не позволила бы мне солгать. – Он должен, должен ей поверить. Ник одним плавным движением поднялся на ноги, быстрый, сильный, смертельно опасный. Закованная в кандалы девушка помимо воли отпрянула, прошептав: – Пожалуйста, поверь мне. – Пожалуйста? – холодно повторил Ник. – Именно так, скорее всего, тебя умоляли жертвы возле Букингемского дворца. – Нет, – с отчаянием пролепетала Джоанна. – Конечно нет, – согласился он. – Ведь они даже не знали, что кто-то крадет у них жизнь. Сердце оборвалось. Все кончено. Ник сейчас убьет ее. Но вместо того, чтобы приблизиться, он сделал шаг назад. И еще один. Затем, не говоря больше ни слова, открыл дверь камеры, вышел и запер ее за собой. Сначала на ключ, потом задвинул тяжелый засов. Почувствовав панику от нового приступа клаустрофобии, Джоанна выкрикнула: – Ник! Но он уже исчез из поля зрения и неизвестно, слышал ее или нет. В любом случае, действие сыворотки до сих пор вынуждало говорить. Как же обойти эту необходимость, эту потребность? Джоанна зажмурилась и попыталась просто думать о правдивых вещах. Ник ей не поверил. Да и можно ли его за это винить? Никто на его месте не захотел бы слышать то, что она рассказывала. Не захотел бы узнать, что вся жизнь – это сплошной обман. Истина же заключалась в том, что Джоанна никогда и не надеялась, что Ник ей поверит. Но она должна была попытаться. Должна была точно выяснить, есть ли хоть один шанс на мирное разрешение конфликта. Она пошарила по полу, пока не нащупала шпильку, и почувствовала, как усиливается действие препарата. Он вынуждал пленницу во всеуслышание объявить о попытке освободиться. В груди зарождался истерический смех. Джоанна старалась его подавить, но он неудержимо рвался наружу вместе с желанием говорить. Нужно озвучить какую-то другую правду. – Когда мы впервые встретились, – выпалила Джоанна и сама услышала, какие сильные эмоции вплелись в эти слова. Она зажмурилась. Препарат заставлял ее не только говорить, но и чувствовать. – Когда мы впервые встретились, то я ощутила себя так, будто уже знала тебя. Так, будто знала тебя всю свою жизнь. Ответа не последовало, и Джоанна понадеялась, что Ник не слышит ее. – Где бы ты ни находился, меня тянуло к тебе, как цветок к солнцу, – она говорила, одновременно вслепую шаря шпилькой в замке и старалась не фокусироваться на своих действиях, однако приоткрыла глаза, услышав тихий щелчок одной из поддавшихся пружин. Затем велела себе сосредоточиться и продолжила рассказывать: – Когда мы поцеловались той ночью, сбылась моя самая заветная мечта. Ничего еще не хотелось мне так сильно. Потом, после нападения, я долгое время думала, что ты обманывал меня все лето. Но в кафе, там, в девяностых, снова засомневалась. Ты ведь не убил меня тогда, хотя и знал, что я украла часть людской жизни… За решеткой раздались шаги. Ник приблизился и посмотрел на Джоанну через толстые железные прутья. Значит, он не ушел и все слышал. При виде его она почувствовала, как сердце пропустило удар. – В семье Лю есть история про то, что раньше существовала другая хронологическая линия, – продолжила она. – Я знаю, что ты пытаешься освободиться, – прокомментировал Ник. – Пытаешься снять наручники. Бесполезно. Тебе не удастся выбраться из камеры. – Разве ты сам не чувствуешь, что все происходящее сейчас неправильно? Что нынешний поток времени – искаженное отражение прежнего? – Если он это и чувствовал, то никак не показывал. Однако сыворотку правды это не заботило. Она заставляла продолжать рассказ, давясь словами. – В истории семьи Лю говорится, что в изначальной линии герой был обычным юношей, влюбленным в девушку-монстра. – Прекрати, – велел Ник. – А еще там говорится, что если двое предназначались друг другу в истинной хронологической линии, то и в нынешней судьба будет пытаться соединить их, чтобы восстановить прежний ход событий. Чтобы… – Джоанна, прекрати. – Не могу, – ей до слез хотелось рассмеяться. – Твоя дурацкая сыворотка правды заставляет меня болтать, не затыкаясь. Думаю, тебе придется меня убить, чтобы я замолчала. Ник схватился за железные прутья решетки с такой силой, что побелели костяшки. Заметив это, Джоанна не удержалась и прокомментировала: – Что, тебе не понравилось мое предложение? Почему? Ты ведь убил всех остальных. – Ты похитила время жизни ни в чем не повинных людей, – официальным тоном объявил Ник. Эти же слова он говорил другим монстрам перед тем, как расправиться с ними. – Я не могу позволить тебе причинить вред кому-то еще. Джоанна повернула шпильку в точности так, как учила бабушка. Почти получилось! – Значит, ты все же решил меня убить? Или попросишь подручных сделать грязную работу вместо тебя? – осведомилась пленница. Она заметила промелькнувшее на лице собеседника угрожающее выражение и поняла, что он не разрешит никому другому коснуться ее. – Тогда какие остаются варианты? Держать меня узницей здесь? Или передать в полицию? Но за какое преступление? Скажешь: «Она дотронулась до затылка нескольких людей»? – Прости, Джоанна, но я не верю в то, что мы потерянные родственные души или кем ты там нас считаешь, – произнес Ник. – Мне следовало выполнить свой долг с самого начала. Факт остается фактом: ты монстр и будешь вредить людям до тех пор, пока жива. С резким щелчком замок левого наручника открылся. Джоанна сбросила его и тут же сняла другой браслет. Показала Нику свободные запястья. – Неважно, – отмахнулся тот. – Ты не можешь перемещаться во времени, не имея его, иначе погибнешь. – Я не позволю тебе и дальше убивать нас, – откликнулась Джоанна, чувствуя, как к горлу подкатывает ком. – От тебя ничего не зависит. Ты заперта в камере и не можешь получить время для путешествий, если поблизости не окажется людей. А я этого не допущу. Джоанна собрала в кулак все свое мужество. Она и сама не знала, чего боится больше: что ее план сработает или что не сработает. – Ты прав, – заявила она, слыша, как в голосе звенит испуг. – Мне действительно требуется время для путешествий. Но я кое-что поняла, когда очнулась здесь. Поняла, что являюсь не только наполовину монстром, но и наполовину человеком. Ник ахнул от внезапного озарения, когда Джоанна уже поднесла пальцы к собственному затылку, и выкрикнул: – Не надо! С огромным усилием забирая свое же время, она рассеянно задумалась, о чем именно он просил и не сорвались ли слова с его губ помимо воли. Затем услышала чей-то вопль, заглушавший даже бряцанье ключей в замочной скважине, и поняла, что его издала она сама. Когда Джоанна крала часть жизни у людей, они, по-видимому, ничего не чувствовали, но сейчас процесс больше напоминал вырывание кусков собственной плоти. Боль заставила девушку упасть на колени. Сколько времени ей удалось получить? Она не имела ни малейшего понятия. Когда дверь распахнулась, Джоанна позволила себе посмотреть на Ника мгновением дольше, чем следовало. Ее всегда влекло к нему. Как всегда тянуло и к путешествиям во времени. Эти два стремления постоянно присутствовали на грани сознания. Сейчас Джоанна поддалась одному из них и прыгнула. 23 В камере было темно и очень холодно. Джоанна скорчилась прямо там, где упала. Горе оказалось сильнее облегчения от побега. Она говорила себе, что дело не в Нике. Они в любом случае не смогли бы преодолеть пролегшую между ними пропасть. Не в этой линии времени. Не после того, как он поступил с Джоанной. Не после того, как поступили с ним самим. Она принялась ощупывать пространство вокруг себя в кромешном мраке подвала. Тяжести кандалов больше не чувствовалось. Какое счастье, что они не перенеслись вместе с пленницей, хотя такие опасения приходили на ум. Она медленно поднялась и сделала осторожный шаг, но тут же застонала, задев плечом стену. Создавалось ощущение, что все тело покрывали синяки. Джоанна задумалась, что означал тот крик Ника: «Не надо!» – когда она начала перемещаться. Что он имел в виду? Не надо забирать время у себя самой? Или, более вероятно, не надо пытаться сбежать. Затем вспомнились другие его слова: «Мне следовало выполнить свой долг с самого начала». Сдержав непрошенные слезы, Джоанна осмотрелась. Глаза уже приспособились к темноте и позволили различить, что дальнюю часть помещения все еще перегораживала решетка с железными прутьями и дверью. А шпилек, пригодных для взлома замка, больше не осталось. Придется вытаскивать гибкую косточку из лифчика. Но когда Джоанна нагнулась, чтобы внимательнее рассмотреть скважину, дверь распахнулась от прикосновения. Она была не заперта. Только прикрыта, и то не слишком плотно. Где-то на задворках сознания прозвучал тревожный звоночек. Что-то было не так. Ник наверняка бы выставил здесь часовых. Так в каком же времени очутилась Джоанна после прыжка?