— Умерь свой пыл, Габриэлла! И не смей повышать на меня голос! Все, что я делала, я делала для тебя и для нашей семьи! Немедленно отправляйся в свою комнату и не появляйся мне на глаза! Я должна подумать, как нам теперь быть… — О чем вы, матушка? Господин герцог не был мне женихом, он был честен со мной и поступил благородно, приехав ко мне сам. — Его светлость опозорит тебя на весь свет! Мы ожидали, что он сделает предложение со дня на день, при дворе ваши имена уже связали, а теперь вдруг откуда ни возьмись появляется его жена! — Но ведь не его вина в том, что госпожа Д´Арси нашлась? — Ты ничего не знаешь, Габриэла, кроме того, что сообщил тебе герцог. Отправляйся в спальню, мне нужно поразмыслить и посоветоваться с твоим отцом! Разговор с матерью расстроил девушку еще больше, и она, уже не скрывая слез, вернулась в свою комнату, где проплакала всю ночь. Ее мать же, решив, что нашелся довольно веский повод, чтобы отвлечь от дел его светлость, господина Монфор д´Анвиля, постучалась к мужу в кабинет. Эдмону Монфор д´Анвилю было чуть за пятьдесят, на десять лет больше, чем его супруге. Он мало интересовался светской жизнью, от большой политики держался в стороне, опасаясь быть съеденным противоборствующими сторонами или угодить в какой-нибудь заговор. Больше всего на свете он обожал свою семью и собак. Он как раз читал занимательную книгу о собаках, которую ему недавно доставили, когда в комнату вошла госпожа герцогиня. — Эдмон, ты не представляешь себе, что случилось! — Кто-то скончался? Ты выглядишь взволнованной, дорогая! — Да нет, скорее наоборот. Восстал из мертвых! И это сейчас, когда Габриэла была так близка к свадьбе с Александром Д´Арси! — Прошу тебя, присядь и объясни, о чём речь, я ничего не понимаю, — герцог усадил супругу в кресло. — Выпьешь вина? — Да, пожалуй, вино сейчас не помешает, — она сделала большой глоток и принялась объяснять: — Ты не можешь не помнить, как бесследно исчезла жена Д´Арси. — Безусловно, тем более, мы недавно снова об этом говорили в связи с возможным браком нашей дочери… — Так вот, она оказалась жива! Я не знаю подробностей, только господин герцог приезжал сегодня сообщить об этом нашей Габриэлле. А бедная девочка считает его поступок благородным! — Но где она скрывалась все это время? — герцог даже был вынужден отложить книгу. — Это выглядит, по меньшей мере, странным… Однако, погоди, почему ты говоришь о Д´Арси с таким презрением? Это истинно верный поступок, приехать к человеку, с которым его что-то связывает и сообщить, что теперь их отношения становятся невозможными… — Да что ты такое говоришь, Эдмон! Это же такой стыд! — Постой, Маргарита, но ведь Д´Арси не был помолвлен с Габриэллой! Он даже не просил у нас ее руки! Если ты будешь справедливой к нему, то у герцога не было никаких обязательств по отношению к нашей дочери. Это ты убеждала ее, что герцог испытывает к ней симпатию, пыталась столкнуть их друг с другом почаще, ну признайся же! — Ты обвиняешь меня в том, что я хотела добра нашей дочери? Что подыскала ей хорошую партию? Ты же сам считал, что объединение наших родов могло бы быть чудесным союзом. И поддерживал меня во всех шагах на этом пути. Герцог нахмурился и потер лоб. — Ты в чем-то права, Маргарита. Если бы Д´Арси женился на нашей дочери, генеалогическое древо Монфор д´Анвилей стало бы едва ли не сильнее Жиизов! Но что ж, этому не суждено было сбыться. Раз госпожа Д´Арси жива, будем искать для Габриэллы другого жениха. — Мы должны что-то придумать! Нельзя оставлять все, как есть! — Маргарита, опомнись! О чем ты говоришь! Герцог женат! И ничто не может изменить эту данность. — Его светлость всерьез рассердился. — Я запрещаю тебе продолжать даже думать о Д´Арси и мучить этими разговорами Габриэллу. В конце концов, ничего не произошло! Не было помолвки, значит, ничего и не было! Лишь наши домыслы, предположения и тайные мечты. Возблагодари Господа нашего за чудесное спасение герцогини Д´Арси и начинай выезжать с Габриэллой на балы и приемы. Нашей дочери недолго ходить в невестах, породниться с д´Анвилями мечтают многие. Нам остаётся только выбирать. Герцогиня с чувством поставила на стол бокал, чуть не уронив его на пол, и молча покинула кабинет мужа, хлопнув дверью. Глава 14 О невероятном появлении герцогини вести разнеслись довольно быстро. Не то чтобы Д´Арси хотел скрыть это событие, — это было бы невозможно, — но излишнее внимание к его семье сейчас было не ко времени. Не сообщить государю герцог не мог, а уж король обожал распускать слухи, что не пристало королевской особе, поэтому никто не позволил бы себе сказать, что его величество — сплетник. Таким образом, весть скоро облетела весь двор, и Д´Арси завалили письмами с поздравлениями и приглашениями на всевозможные приемы, выезды и балы, естественно, с супругой. Лишь на одно приглашение герцог не мог позволить себе ответить отказом — на приглашение самого короля. Бал, посвященный празднику Тела и Крови Христовых, должен был состояться совсем скоро, и его величество посчитал, что это будет наилучшим поводом для появления герцогини Д´Арси при дворе после столь долгого отсутствия. Король намекал герцогу, что тому следовало бы и самому устроить большой праздник в честь новообретенной супруги, но тут Александру пришлось применить все свое искусство красноречия, дабы убедить его величество в излишней скоропалительности такого решения. Стать хозяйкой большого приема было бы сейчас для его жены слишком большим переживанием, однако появление на балу в столице стало бы первым шагом в ее возвращении в свет. Король милостиво согласился. Сильвия поначалу была напугана этой идеей, но Александру удалось уговорить жену. Он обещал, что не допустит никаких попыток скомпрометировать ее каким — либо образом, будет рядом и, если Сильвия пожелает, то, как только позволят приличия, они покинут королевский дворец. Д´Арси так и не подобрал пока правильных слов, чтобы рассказать Сильвии о госпоже Монфор д´Анвиль. Разговор с девушкой его заметно успокоил, он не ожидал неприятностей со стороны Габриэллы, но все же малодушно надеялся, что та по какой-либо причине не появится на королевском балу. С другой стороны наверняка простое женское любопытство заставит юную герцогиню больше иных причин прибыть в столицу. Что ж, он будет действовать по обстоятельствам, но обидеть Сильвию никому не позволит. Несколько дней, оставшихся до бала, сблизили Сильвию с Алекандром. Она расспрашивала мужа о придворных, с кем она была знакома, с кем, возможно, дружна, какова нынешняя расстановка сил при дворе. За этими разговорами она прятала свой страх и неуверенность, ведь чем больше она узнавала, тем яснее ей становилось, как много всего она позабыла. Но в конце концов, не может же она вечно сидеть в замке, закрывшись от всех. А если память не вернется никогда? За короткое время ее пребывания в Шартресе из всех друзей и знакомых их отважился навестить лишь старый товарищ ее бывшего мужа, граф Дюморье, которого Сильвия, конечно же, тоже не вспомнила. Расспрашивать Александра о своей жизни с де Ланье она пока не отваживалась, чтобы нечаянно не обидеть мужа, ведь неизвестно, что за тайны хранило для нее ее прошлое. Дюморье был весел, постоянно порывался обнять и поцеловать Сильвию и, судя по всему, был абсолютно искренен в своей радости видеть герцогиню живой. Д´Арси не был в большой дружбе с графом, находя его слишком бесхитростным и доверчивым, но когда Сильвия исчезла, именно Дюморье помогал ему в поисках, за что герцог был ему бесконечно благодарен. Как главный ловчий королевства, тот знал множество тропинок и укромных уголков в тех местах, где исчезла Сильвия. Однако даже его знания и умения не смогли тогда помочь найти герцогиню Д´Арси. Жозеф понравился Сильвии своей открытостью и неподдельностью, и она рада была услышать, что встретит его на королевском празднике. На бал в столицу супруги прибыли на день ранее, чтобы Сильвия могла отдохнуть и приготовиться к предстоящему торжеству. Платье для первого появления в свете женщина выбрала сама: глубокого синего оттенка, с серебряными вставками на рукавах, лифе и подоле, подобрав к нему сапфировые украшения. От Сильвии было невозможно оторвать глаз! Волосы она теперь укладывала так, чтобы локоны скрывали шрам. Посмотрев на себя в зеркало, женщина осталась довольна собой. Во всяком случае, никому не придет в голову сказать, что за время отсутствия герцогиня подурнела. Уже при входе во дворец они столкнулись еще с несколькими придворными, спешившими на торжество. Дамы бросали на Сильвию недвусмысленные взгляды, рассматривая ее почти в упор, однако Сильвия гордо держала вздернутый подбородок, и раздаривала улыбки направо и налево, так что никто бы и не заподозрил, что ей может быть не по себе. Зал бурлил. Когда объявили о появлении четы Д´Арси, и супруги вошли в зал, то они сразу же оказались в кипящем круговороте движений, голосов, лиц и предметов. Дамы и кавалеры, одетые по последней моде, музыканты, наигрывающие пока еще тихую мелодию, слуги с подносами, разносящими напитки гостям и, конечно, королевские троны, которые пока еще пустовали. Сильвия старалась поменьше крутить головой по сторонам, чтобы не походить на простушку, впервые попавшую во дворец, и все же охала про себя от восхищения — так пышно украшен был зал. Герцог огляделся и вздохнул с некоторым облегчением: семейства Монфор д´Анвилей в зале не наблюдалось. Пока танцы еще не начались, Д´Арси понемногу заново знакомил Сильвию с придворными. Прежде чем кто — либо подходил к ним выразить свою радость по поводу ее неожиданного воскрешения, Александр за считанные секунды успевал объяснить жене на ухо, кто этот господин или дама. Сильвия неплохо подготовилась и с улыбкой приветствовала и благодарила всех, кто заговаривал с нею. Объявили о прибытии их величеств. Сильвия имела представление о короле и королеве только по портретам и была немного разочарована, поскольку оригиналы не очень соответствовали копиям. Уставшая от жизни королева Генриетта в сопровождении фрейлин и молодящийся король Анри, в окружении фаворитов и фавориток, последних вокруг его величества было явно больше. Александр пояснил, что когда государь изволит с ними пообщаться, их обязательно позовут. Взгляд Сильвии упал на молодого господина довольно экзотической внешности, стоящего у окна, немного в отдалении от других гостей. Мужчину выделяли из толпы непривычно смуглый цвет лица, чуть заметно раскосые глаза и длинные до плеч мелко вьющиеся смоляные волосы, словно герой какой-то восточной сказки сошел со страниц книги в их мир. Господин улыбался, время от времени отпивал из бокала и перебрасывался фразами с окружающими, ни с кем все же подолгу не разговаривая. Сильвия тихонько потянула мужа за рукав: — Александр, а кто этот человек у окна? Вот тот, черноволосый? — и указала на господина. Герцог скользнул взглядом в ту сторону и, усмехнувшись, ответил. — Это граф де Вальми. Он напомнил тебе кого-то? Не уверен, что вы были знакомы… — Нет, просто у него необычное лицо. Герцог улыбнулся: — Да, его отец обладает своеобразным вкусом. Привёз откуда-то с Востока то ли принцессу, то ли местную княжну и женился на ней! Она, конечно, приняла христианство, но подпортить такое генеалогическое древо! Дед нынешнего де Вальми был в бешенстве и хотел лишить сына титула. Но не успел, скончался. Так и получилось, что нынешний граф унаследовал от матери необычную внешность. С таким лицом ему прямая дорога была в дипломатию. Вот он и занялся этим благим делом. Видимо, привез какие-то вести. Обычно он редко появляется при дворе, по крайней мере, я давно его не видел. Дипломатов в кругах военных не слишком уважали, поэтому Д´Арси мало интересовала личность де Вальми. Решив, что на этом тема исчерпана, герцог пригласил Сильвию, поскольку гости уже вставали в пары на танец, открывающий бал. Сильвия, все же, время от времени нет-нет, да и посматривала в сторону занятного господина. Один танец сменялся другим, вскоре предстоял перерыв на большое театрализованное представление, а его величество все еще не подзывал к себе Д´Арси, и Сильвия, с его разрешения, решила выйти на свежий воздух. Пройдя длинным коридором и ни с кем не столкнувшись, она спустилась по лестнице и вышла в сад. На улице было не так душно, как в зале, пели птицы и светила яркая луна. От дорожки женщину отделяла лишь пара ступенек. Тут луна зашла за тучи, и Сильвия от неожиданности оступилась. Раздался хруст ломаемого каблука. «Проклятие! Ну как можно было сломать каблук во время бала! Мне что же, придется хромать все оставшееся время? Что за невезение!» Она присела на ступеньку и сняла туфельку, пытаясь рассмотреть в потемках повреждения. Неожиданно за ее спиной послышался голос: — Я могу помочь вам, сударыня? Рядом с ней стоял граф де Вальми и участливо улыбался. — Благодарю вас, сударь, но даже не знаю, чем тут можно помочь. Разве только у вас случайно окажутся в кармане сапожные инструменты, и вы сможете починить вот этот каблук? — улыбнулась в ответ Сильвия. — Позвольте? — граф протянул руку за туфелькой. Сильвия удивилась, но отдала ему несчастную обувь. — Каблук не сломан, но качается, — вынес граф свой вердикт. — Может подвести в любую минуту. Мужчина сначала что-то с силой сжал в туфле, затем поднял с земли небольшой камень, стукнул им несколько раз прямо по каблуку, не очень-то церемонясь, еще немного поколдовал над туфелькой и через пару минут вернул ее владелице. — Ну, вот, какое-то время продержится, но я бы не стал на вашем месте отплясывать в них гальярду. Сильвия восхищенно повертела туфлю в руке: — Как вам это удалось, сударь! Тот с улыбкой пожал плечами. — Это не так сложно, как может показаться со стороны. — Он предложил герцогине руку, чтобы помочь подняться. — Позвольте представиться: граф Артур Леонард де Вальми. — Сильвия Д´Арси. Рада знакомству, господин де Вальми. — Счастлив познакомиться с вами, сударыня, — произнес де Вальми и поднес ее руку к губам. — Вы позволите проводить вас в зал? — Благодарю вас, я хотела немного постоять на воздухе. Буду чрезвычайно признательна, если вы составите мне компанию. — Почту за честь, сударыня, — широкая улыбка графа располагала к продолжению беседы. — Сегодня чудесный теплый вечер, даже жаль проводить его в душном зале, хотя бал просто великолепен, как, впрочем, и всегда, если его устраивает его величество. — Вы ведь нечастый гость на балах, господин де Вальми, разве не так? — поинтересовалась Сильвия. Они медленно прогуливались по дорожке сада, в этой части освещаемого фонарями. — Вы правы, сударыня. Но это связано с моим родом деятельности. Основное свое время я провожу при чужих дворах, поскольку состою на дипломатической службе у его величества. Но иногда мне все же удается ненадолго возвращаться на родину. — Скажу честно, мне еще не доводилось общаться с дипломатом! Вероятно, это чрезвычайно увлекательно жить в чужой стране, сталкиваться с новой культурой, местными обычаями… Хотя и довольно опасно, если отношения с этой страной не самые простые… — Мне нравится то, чем я занимаюсь. Как считали мои родители, с моей внешностью мне был путь только в дипломаты, — граф улыбнулся открытой улыбкой, осветившей его лицо. Он вообще много улыбался, и ему это необыкновенно шло. Сильвия про себя засмеялась, вспомнив, что Александр только что сказал ей то же самое о графе. — У вас очень запоминающееся лицо, — за метила она. — Один раз увидишь и уже не забудешь. Но осмелюсь предположить, что не все считают это преимуществом… Граф совершенно по-мальчишески захохотал. — Вы еще очень мягко выразились, сударыня! В детстве мне часто доводилось слушать в свой адрес разные остроты от других детей, а то и испытывать на себе их неумные розыгрыши. Однако моя мать, от которой я и унаследовал свои черты, всегда говорила мне, что важнее внутреннее, а не внешнее. Я вырос с твёрдым убеждением, что ум гораздо важнее красоты. Но когда ум и красота сочетаются так изящно, как в вас, госпожа герцогиня, то остается только благоговейно восхищаться! — Господам придворным нужно было бы поучиться у дипломатов искусству комплиментов, — в сумерках, к счастью, не было видно, что Сильвия покраснела. Она первый раз в своей жизни видела графа, да и разговаривали они всего пару минут, но между ними не ощущалось никакой неловкости. На вид де Вальми можно было дать лет двадцать восемь-тридцать, он был изящно сложен, одет по последней моде, экзотический облик наверняка привлекал женщин, но Сильвия не заметила на его пальце обручального кольца. А его широкая улыбка располагала к себе мгновенно.