— Так правильно? Я делаю это правильно? — спросил он. — Ты отлично справляешься. Мы дадим ей выпить пару десятков миллилитров, а потом сможешь дать ей отрыгнуть. — Господи. — Ты будешь в порядке, — усмехнулась я. И он был в порядке… вроде как. Ему удалось ровно положить ее на свое колено и похлопать ее по спинке, чтобы вызвать отрыжку, как я показала. Он понял, как нужно держать ее на груди, головой на одно плечо при этом бродя по комнате, похлопывая ее по спинке. Он даже, передвигаясь, немножко поговорил с ней. — Извини, Пейсли, я не очень хорош в этом. Может, я исправлюсь. Когда она, наконец, выпустила довольно неплохую отрыжку, он в шоке посмотрел на меня. — Это она? — Ага, — я кивнула со своего конца дивана. — Хочешь посмотреть, возьмет ли она вторую порцию смеси? — Ладно. Но она не захотела, и Нейт расстроился. — Она не ест это. Почему она не ест? Что я делаю не так? — Ничего, — сказала я. — Младенцы не всегда выпивают всю бутылку. Он отложил бутылочку и на мгновение посмотрел на нее. Ее глаза были открыты и следили за его. — Ты думаешь, она милая? — Она красавица. — Ее волосы смешные. Как у старика. — Они отрастут, — я засмеялась. — Не думаю, что когда-либо держал ребенка. Если я это и делал, то давно, — он говорил тихо и Пейсли, казалось, была в восторге от его голоса. — Кажется, ты ей нравишься. — Я всем нравлюсь. Я ударила его в плечо и наблюдала, как они были поглощены друг другом: и у отца, и у дочери глаза широко открыты и изумлены. Это было так мило, что мое горло начало сжиматься. Я чувствовала, что между ними установилась связь, и была уверена, что Нейт полюбит ее. Внезапно лицо Пейсли покраснело, и она слегка хрюкнула. — Что она делает? Почему ее лицо такого цвета? — возмутился Нейт. — Она задыхается? Я улыбнулась. — Она в порядке. — Но что с… — он перестал говорить и принюхался. — Гребаный Иисус, что это за запах? — Это детская какашка, — сказала я, смеясь. — Этого не может быть. Нет, — он вздохнул, и его красивые черты исказились. — Боже мой, это так ужасно. Как может что-то такое крошечное сделать такое отвратительное зловоние? Мы должны поменять подгузник, — он встал и огляделся. — Где сумка? — Ты не хочешь этого делать, Нейт. Поверь мне. Она не закончила. Он ошеломленно посмотрел на меня. — Как долго это будет продолжаться? — Может быть, несколько минут, — я пожала плечами. — Боже мой! — его глаза закрылись. — Не думаю, что смогу это выдержать. — Если хочешь, можешь посадить ее в автокресло, — протянула я. — Или я могу ее подержать. — Нет, — он расправил плечи и снова сел. — Нет, я смогу. — Из тебя вышел хороший альфа-самец. Он слегка толкнул меня ногой. — Благодарю. Но его уверенность была разрушена, когда он пошел менять грязный подгузник. Он, вероятно, использовал пятьдесят салфеток, и она все еще не была чистой. Он испачкал ее пижаму, и она все время кричала. Наконец, я взяла на себя ответственность, но даже когда она была чистой и сухой, в свежей пижаме и носочках, она не успокаивалась. Я попробовала походить и покачать ее, пока Нейт складывал ее одежду в стиральную машину, запечатывал влажные и грязные подгузники в пластиковые мешки и выбрасывал их в мусорные ящики в подвале. Она все еще не успокоилась к тому времени, когда он вернулся, поэтому мы выключили весь свет и попробовали соску (она отказалась), еще одну бутылку (черт возьми, она этого не хотела), пылесос (старый трюк с парочкой детей, с которыми я сидела, но с Пейсли это не сработало), я даже качала ее в автокресле, но ничего не помогало. Ничего. Часики тикали. — Боже мой, что с ней? Почему бы ей не заснуть? — спросил Нейт, взяв у меня Пейсли и положив ее на плечо. — Сейчас три часа ночи. Даже альфа-самцу нужен сон. — По-моему, у нее колики. — Что это, черт возьми? — Когда ребенок часами напролет кричит без причины, обычно ночью. — И что ты с этим делаешь? — Ничего. — Нет, не может быть. Должно же быть решение. Боже, он был таким парнем, думая, что каждая проблема имеет решение. — Иногда помогает какое-то движение. Хотела бы, чтобы у нас была коляска, — сказала я сквозь вопль. Я тоже была измотана, но мне не хотелось оставлять его одного. Наши глаза встретились в темноте. — У меня есть тележка. Это поможет? — Давай попробуем. Но сначала посмотрим, поест ли она. Нейт держал ее, пока я готовила бутылочку, затем я накормила ее, а он в это время очистил барную тележку в стиле арт-деко, убрав ведерко для льда, бокалы, подставки и другие барные атрибутики. Мы поместили ее автокресло на тележку, привязали, и я толкнула ее. Для этого потребовалось некоторое время, но нам удалось покатать ее вокруг гостиной, кухонного островка и обойти диван. В конце концов, это сработало. — Боже мой, — прошептал Нейт. — Это чудо. Она спит. — Пока, во всяком случае, — я знала по опыту, что восьминедельный ребенок не спит долго. Приглушив зевок, я сказала: — Не снимай ее с сидения, хорошо? Ты можешь отнести ее в свою комнату или поспать на диване. — Подожди, ты уходишь? — в его голосе была слышна паника. — Мне нужно поспать, Нейт. Я очень устала. — Я понимаю, но… не уходи, — прошептал он. — Я все еще нуждаюсь в тебе. Пожалуйста. Я почти спала на ногах, но эти слова что-то сделали со мной. Обычно было наоборот — это он мне нужен. Но как бы мне не было жалко Нейта, мне нравился обмен ролями. Какой еще мужчина нуждался во мне, только если он не планировал свою свадьбу? — Ладно, — согласилась я. — Но нам нужно поспать, пока спит она. — Я уже готовилась к тому, чтобы спать на диване, поэтому была удивлена его следующими словами. — Поднимайся наверх. Это было смешно, но мое сердце стало стучать немного быстрее. Не выдумывай то, чего нет, Эмми. Он не хочет оставаться наедине с ребенком. Это не имеет никакого отношения к тебе и к нему. — Хорошо. Принеси автокресло. Только аккуратно. Вы бы подумали, что сиденье сделано из надувного стекла, ведь он был таким заботливым, неся его по лестнице. Раньше я никогда не была в спальне Нейта, но она была схожей с моей спальной зоной. Раздвижной шкаф, главная ванная комната с другой стороны. Я была слегка удивлена тем, что декор был настолько нормальным, никаких зеркал на потолке или секс штучек. Просто белое постельное белье, кирпичные стены, кровать и тумбочка.