— Почему именно эта мелодия? Я ничерта не понимаю в классике, — хмыкнула, когда Лев плюхнулся на пол. — Она бьёт в самое сердце. Пробирает до костей. Я тогда не знал, куда себя деть. Понимал, что моя увлечённость ни к чему хорошему не приведёт. Я испугался. И через клавиши выпустил своё отчаяние. После этого я больше не притрагивался к инструменту, — Лев опёрся ладонями в пол за спиной и закинул голову назад. Огонёк в глазах потух, а брови периодически подрагивали. — Я не мог. У меня сводит пальцы, стоит лишь подумать о музыке, как напоминание о той ночи. О тебе. Аккуратно сползла на пол и нагло уселась ему на ноги. Лев скупо улыбнулся, неотрывно глядя мне в глаза. — Я здесь. Вот она я. Разве всё плохо? Мне кажется, что за эти сутки случилось много хорошего. Или нет? — пыталась улыбаться, но хмурый взгляд Льва говорил о том, что он ещё сомневается. Я не стала высказывать эти мысли вслух. Пусть это останется только в моей голове. — Ты хочешь, чтобы я сыграл? Это слишком, Вер, — отрицательно покачал головой Лев, на что я приблизилась к нему. — Не заставишь. Нет. — Я никуда не денусь. Теперь уж точно! Привяжу себя к твоей ноге и, — но договорить он мне не дал. Лев смачным поцелуем заткнул меня, но я чувствовала, как его губы напряжены. Подалась к нему, обняла за шею, притянула к себе одной рукой, а второй утонула в каштановых волосах на макушке. Если мы и сейчас закончим всё оральными ласками, то я свяжу его и сама поимею. Не понимала, чего он оттягивал. Я хотела его, он меня. В чём, блин, проблема? Специально потёрлась бёдрами о его, и плечи Льва напряглись ещё сильней. И я решила быть чуточку настойчивей. Но Данилин снова обломал меня по полной программе. — Ты снова это делаешь, Верунь, — усмехнулся Лев, облизнув губы, когда прервал поцелуй. — Потому что хочу тебя, балбес! — хотелось сорваться на крик, но я остановилась на повышенном ворчании. — И я хочу. Но давай хотя бы немного пообщаемся? Хотя бы капельку, малыш. Хочешь, чтобы я сыграл? Ладно. Я сделаю это. Только давай немного оттянем момент с сексом. Ладно? Скажи да, боже, — протараторил он, периодически мотая головой. А у меня даже тень улыбки сошла с лица. Я в памяти прокрутила и посчитала сколько раз он сказал «ладно». Неужели кто-то волнуется? Да ладно… Не может быть. Только хотела спросить о том, что его беспокоит, как нас прервал звонок домофона. Поднялась на ноги под пристальным взглядом Данилина. — Я заберу продукты, а ты пока настрой эту хреновину. Договорились? — сощурив глаза, медленно и осторожно сказала, чтобы не показаться резкой. — Ладно. И снова, очередное нервное «ладно». Мне уже казалось, что Лев сделает всё, что угодно, лишь бы не лезла к нему с интимом. Сложила его поведение с музыкой, отъездом и всем остальным, что происходило ранее. Меня это тронуло до глубины души. Я не мучилась так сильно, чтобы доводить себя до отъезда или мук игры до боли в пальцах. Видимо всегда есть кто-то один, кто желает и любит больше. И в нашем случае это Лев. Его терзания от того, что он может из-за своих действий потерять двух дорогих людей, убивали его. Он бросил всё, что любил. Музыку, друга, город, семью… И всё из-за чего? Точнее… кого. Из-за меня. Это добавляло уверенности, что у нас всё получится. Стопроцентно! Пока я разобрала три полных пакета, вся запарилась. Куда мы столько набрали продуктов, не имела понятия. Раскидала всё по полкам и уже хотела было идти обратно в комнату, как замерла от одинокого звучания нот разной тональности. Почему-то сглотнула. Не знаю почему. Сделала два больших неуверенных шага, замерла в метре от двери в комнату Льва. Мелодия оборвалась, и в тишине услышала тихий рык. И всё снова и снова повторялось. Лев как будто не мог настроиться. Именно это и дало мне уверенность, что я должна быть там. Замерев в дверном проёме, увидела как Лев положил ладони на загривок и сцепил их в замок. — Лёва, — сделала я снова два неуверенных шага. — Не могу, малыш. Правда. Данилин сгорбился на пуфике возле стола с синтезатором. А следом и вовсе уронил голову на его светлую поверхность. Подойдя со спины, обняла его и почувствовала сразу, что Лев очень напряжён. Это ж насколько ему было тяжело, что играл столько времени одну и ту же мелодию. Довёл себя до такого состояния, что не может больше прикасаться к инструменту. И я прекрасно понимала, что всё это из-за меня. И недопонимания между нами. Вот так иной раз бывает, два человека втайне желают друг друга, а сообщить о таком нет ни возможности, ни сил. Приходится выбирать: быть в тени и страдать или пойти на риск и попробовать. Мне нужно было изменить его восприятие. Помочь ему. Если он так любил играть и именно в музыке нашёл отдушину, то я должна, нет, обязана вернуть ему уверенность в том, что у него получится. Убрала его руки с шеи и обхватив ладони, вытянула перед нами. Облокотившись на стол, практически легла на него и потёрлась щекой о его щёку. — Что ты делаешь? — глухо усмехнулся Лев, когда я провела носом по виску и поцеловала за ухом. — Хочу, чтобы ты играл моими пальцами. Покажи мне, куда нажимать, и я это сделаю, — щекой прижалась к его виску и старалась терпеть не очень-то удобную позу, а поясница огнём уже полыхала от боли. — Вер, — вздохнул парень. — Давай оставим эту идею где-нибудь на дальней полке шкафа. Поглубже запихаем. — Нет, — усмехнулась и, освободив одну руку, двумя пальцами нажала поочередно на две клавиши. — А мне нравится, — продолжила перебирать по клавишам синтезатора. И на самой низкой ноте Лев перехватил мою руку и крепко сжал. — Сыграй для меня, — прошептала ему на ухо, и Данилин немного выпрямился. — Я очень хочу послушать. Ведь твои пальцы такие виртуозные, — у меня уже щёки полыхали от очередного прилива возбуждения. Лев освободился от захвата на второй руке, перехватил мою ладонь и положил на своё плечо. Получилось так, что я уже практически и впрямь лежала на нём. Одной рукой крепко, я бы даже сказала удушающе, обнимала за шею, а вторая перебирала по клавишам с помощью Льва. — Я хочу услышать ту мелодию, — уперлась коленями в края пуфика, потому что стоять уже не было сил. — На синтезаторе не то. — Я хочу услышать! Лев шумно выдохнул, свободную руку подвинул ближе и тремя пальцами начал активную игру, выбивая лишь три ноты. Мне показалось, что я уже знакома с этой мелодией. И до меня не сразу дошло, где я её слышала. Слишком грустная и печальная мелодия наращивала темп под пальцами Льва. Он иногда прерывался, но громко вздыхал и продолжал играть. Наблюдала за тем, как он покусывал губу, после хмурил брови. Для него это было тяжелее, чем я думала. Мелодия прошлась по мне, словно катком, придавив к полу. А то, с каким остервенением Лев нажимал на клавиши, поведало мне о его внутреннем состоянии. Всего-лишь ноты. Всего-лишь музыка. Но Лёва был прав — пробирает до костей. И не меня одну. Нота запала от частого нажима, и я прекратила эту агонию, крепко стиснув его ладонь. — Достаточно. Хватит, — резко отчеканила. Я задохнулась от эмоций, когда Лев повернулся ко мне корпусом. — Столько лет молчания, — горько усмехнулся он и пошевелил пальцами в моей ладони. — А ты здесь. — Да, я здесь. И ты тоже, — не смогла удержаться от довольной улыбки. — Но чего нам это будет стоить, Верунь? Если вдруг… — вздох сорвался с губ Льва и брови снова сошлись в одну линию на переносице. — Никаких вдруг. Я слишком долго ждала тебя, балбес! — фыркнула и еле удержалась от того, чтобы стукнуть по его тупоголовке. Лев расплылся в довольной улыбке и, немного наклонив голову, выпалил: — Я голоден, малыш. Наше время наедине скоро закончится. Давай проведём его с пользой? — Ты же придёшь ночью? — игриво подёргала бровями, на что Лев закатил глаза. — Что? — Глупый вопрос. Конечно я приду! Глава 10. Лев — Подай, пожалуйста, перец, — пробормотал, не отрываясь от поливки стейков сливочным маслом с розмарином. Вера подала перечницу, пристально наблюдая за мной. Если я следил за мясом, то она за моими движениями. — Верунь, хватит уже так смотреть на меня, — усмехнулся и перевернул стейк на сковороде. Но девушка так и не шевельнулась. — Займись делом, трутень, — Астахова в ответ лишь фыркнула с улыбкой. Закончив обжаривать стейки, упаковал в фольгу и отложил в сторону. — Вер, я серьёзно, — повернулся к ней корпусом и увидел довольную ухмылку. — Прекрати так смотреть на меня. — Тебя смущает это? — Очень. И если ты будешь так смотреть на меня, когда здесь будет Никита, он всё поймёт, — я пытался быть максимально сосредоточенным, но хреново получалось. — Он уже догадывается, — лёгкость Веры меня шокировала. Она заметила, что явно обескуражила меня. — Я буду вести себя хорошо. Обещаю, — девушка расплылась в довольной улыбке и прижала ладони к груди. Я еле удержался, чтобы не сорваться с места и не утащить её всё-таки к себе. Провести незабываемую ночь, которую так давно хотел. Но… снова упирался в свою же стену. Хотел оттянуть этот момент как можно дольше. Познакомиться, узнать друг друга в психологическом плане. Мы, конечно, близки, но не то чтобы очень. Вера всегда была дополнением к Никите. Но сейчас всё изменилось. Я хотел узнать именно её. — Подойди, — поманил я её пальцем. Вера, недолго думая, шагнула ко мне и приняла стойку солдатика. Я не смог отказать себе и поцеловал девушку. Она подалась ко мне и обняла за шею. И я потерял контроль. Усадив её на столешницу, одной рукой обнял Веру за талию и прижал к себе, насколько хватило сил и до хрипа, вырвавшегося из девушки. Вторую же пытался контролировать, чтобы нас снова не понесло. Но как тут будешь держаться, когда кое-кто уже раздвинул ноги и подмахивал бёдрами. Нужно было держать ухо востро, потому что скоро вернётся Никита. Мы так сильно увлеклись, что тихие стоны Веры стали громче, а поцелуи уже перешли в чёртову прелюдию. И всё пошло совсем не по нужному сценарию, потому что я остался без штанов. Мы уже были в шаге, чтобы пойти в спальню… И всё бы ничего, но я пристроил руку, чтобы удержаться. Ага. Прямо на варочную панель, на которой недавно жарилось мясо. Я отпрыгнул от Веры, сопроводив громким рычанием. Мне казалось, что у меня искры из глаз полетели от того, как я скакал на месте с голой задницей. — Чёрт! Чёрт! — прошипел и засунул пылающую в агонии ладонь под струю холодной воды. Вера подошла к холодильнику и вытащила что-то из морозилки. Кажется, это был стейк из лосося. А затем помогла натянуть на меня штаны. И только Астахова хотела положить голову мне на плечо, как в комнату зашёл Никита. Я аж охренел. Потому что не слышал, как открылась дверь. — Ты чего тут чертыхаешься? — нахмурив брови, заинтересовано спросил друг. Никита посмотрел сначала на меня, перевёл взгляд на Веру, которая стояла с выпученными глазами, а в руках держала замороженную рыбу. — Обжёгся, — сказал сквозь зубы из-за чёртовой боли. — Кулинары, блин, — усмехнулся Никита и подошёл к нам. — Давай посмотрю, — протянул он мне ладонь. — Я как бы взрослый и сам справлюсь, — скупо улыбнулся я, когда вытащил руку из-под струи воды. Никита лишь закатил глаза и схватил меня за руку. Он поднёс к свету ладонь и, нахмурившись, досконально проверил её. — Жить будешь, рукожоп, — весело буркнул Никита и поднял взгляд на стоящую позади сестру. — Давай сюда свою опасную убитую рыбёшку. И эта паршивка, которая Вера, грудью прижалась к моему локтю, руку с рыбой вытянула и передала брату ледяную штуковину. А вот второй провела мне по позвоночнику. Я чуть было не заржал, но воздержался. Никита положил холодный стейк мне на ладонь, и я стиснул челюсть от резкой смены температуры. — Да твою ж налево! — зло прошипел и здоровой рукой вцепился в то, что первое попалось. Это оказалось запястье Веры. Она аж пискнула от неожиданности. — Хочешь сломать ей руку? — усмехнулся Никита, смотря то на меня, то на сестру. — Вперёд. Может быть, тогда кое-кто будет дома сидеть по ночам, — его весёлый настрой быстро сменился на враждебный. — Или ты действительно решила, что я куплюсь на твоё якобы отравление? — Остынь, — я снова оказался посередине. — Лев подтвердит, что мне сегодня было целый день плохо, — пробормотала Вера позади, на что я кивнул головой.