Сирена расстроилась так сильно, что даже не осталась на церемонию. Они с Питером быстро уехали после этой склоки. Но, похоже, их отсутствие никто не заметил. Новобрачные точно! Отца распирало от гордости, а лицо его жены светилось каким-то необычным светом. Бруно подвел ее к отцу. Кьяра остановилась в полуметре от меня. Тонкая белая кожа, рыжие волосы и полыхающие в прическе бриллианты. Мне казалось, что сама царица Савская сошла на землю. Поймав себя на мысли, что я готов бухнуться на колени перед этой женщиной, я запретил себе думать о Кьяре и, повернувшись к Дани, слегка подмигнул ей. Мне казалось, что все обошлось, но гром грянул поздно вечером, когда мы с братом пили кьянти и сплетничали об отце. Дани отправилась спать, и ничего не предвещало бури. — Интересно, сколько братиков и сестричек настрогает нам папочка? — весело хмыкнул я. — На сколько частей мы поделим и без того небольшой кусок пирога? — пробурчал я, имея в виду семейный бизнес. — Отцу повезло, — задумчиво проговорил Сержио. — Наша юная мачеха готова хоть каждый год одаривать его детьми. — А как может быть иначе, — фыркнул я, — если он не слезает с нее. Я даже не понял почему, но брат ударил меня. Я стукнул его. Закричала невесть откуда взявшаяся Дани. Прибежала охрана, а из спальни спустился разгневанный отец. Скандал удалось замять, и мы с Сержио обнялись, прощая друг друга. Но поздно вечером, когда обиженная Дани уснула, я долго размышлял о событиях сегодняшнего дня. И неожиданно понял, что мой брат так же, как и я, грезит о прекрасной Кьяре. И, наверное, уже помешался на ней. А еще удивил дядюшка Бруно, подаривший семейную реликвию жене отца. Поступок, честно говоря, дурацкий, учитывая, что Кьяру он видел первый раз в жизни. «А если нет? — мысленно оборвал я сам себя. — Если они давно знакомы? Не зря же древний пердун вызвался сопровождать ее до алтаря!» Я подскочил и забегал по комнате, а потом замер около окна. «Твою мать! — выругался я, прекрасно помня, что месяц назад наводил справки о Кьяре Фарнетти и кроме католической школы ничего не нашел. — Нужно отправить своего человека в Тоскану, — решил я. — Пусть устроится к Бруно садовником или мажордомом и все выведает о нашей прекрасной невесте. Клянусь Мадонной, именно тут нас ждет сюрприз». Глава 11 Альдо Нужную информацию я получил меньше чем через неделю после свадьбы. Благо отец сам попросил меня послать в Тоскану кого-нибудь из доверенных лиц. Я еле сдержался, когда узнал, что все имущество дядюшки Бруно еще при его жизни перешло прекрасной Кьяре. Честно говоря, мне самому было плевать на дом и угодья, и уж точно вся антикварная рухлядь мало привлекала меня, но моя родная сестра Сирена возлагала на наследство Лукарини большие надежды. Я долго размышлял, сообщить ей о воле придурковатого дядюшки или не стоит. Мне казалось, что вдвоем с сестрой мы составим отличный союз в борьбе против Кьяры. А то, что мне предстоит битва с ушлой дочкой минетчицы, я не сомневался. И в этой борьбе с мачехой мне требовался союзник. Не самый умный, но самоотверженный и способный таскать из огня каштаны. Для меня. На эту роль моя сестра Сирена подходила идеально. Но видимо, в тот момент у меня свет клином сошелся на Кьяре, и я не мог думать ни о чем другом. Поэтому, принимая решение рассказать все сестре, упустил из виду малозначащие для меня детали, оказавшиеся судьбоносными для Сирены. Новости о наследстве сестра выслушала со странным безразличием. Но это спокойствие на деле оказалось наигранным. Выйдя из моего кабинета в банке, она долго сидела в кафе напротив, дожидаясь Кристофера. Что пришло в голову моей сестре, я не знал. Но вместе с мужем они тотчас выехали из Милана и направились в сторону Тосканы. Хотела ли Сирена устроить скандал старому Бруно или помчалась его образумить, об этом приходилось только догадываться, но повернув на Флоренцию, Крис не справился с управлением, и машина, на высокой скорости протаранив заграждение, свалилась с моста. Почти сразу раздался взрыв. Мне лишь оставалось надеяться, что сестра и ее муж погибли от удара, а не корчились в огне в предсмертных муках. Первые несколько дней, пока шло расследование, и никто не подумал выдать нам тела, я провел в молитве, прося Господа нашего принять в царствие небесное мою неугомонную Сирену. Я перенес свадьбу на неопределенный срок и еле-еле находил в себе силы каждое утро таскаться в банк на работу. Зато целый день пахал как проклятый, зарабатывая лишнее евро в карман Кьяре Лукарини. Умом я понимал, что жена отца не имеет никакого отношения к гибели сестры. Наоборот, Кьяра проявила завидное упорство и настояла, чтобы Анжела- моя маленькая племянница- жила с ними. А папа, сдувающий пылинки со своей молодой жены, не смог ей отказать. Да и кто бы смог, учитывая, что Кьяра к пятому месяцу беременности выглядела умопомрачительной красавицей. Мне самому хотелось огладить располневшую грудь мачехи, а потом, положив руку на живот, долго слушать, как брыкается ребенок. Я прекрасно знал, что информацией о подноготной Кьяры пока воспользоваться не удастся. Отец проклянет меня и лишит наследства. Только это и останавливало от желания продать газетчикам горячие новости о женитьбе почетного гражданина Италии на маленькой дочке всем известной особы. «Но если Кьяра так же работает ртом, как и ее знаменитая мамаша, — хмыкнул я про себя, — то я понимаю отца. Ох, понимаю!» — мысленно простонал я. Можно было и не таиться, а проорать вслух имя моей мачехи или подрочить над ее портретом… После гибели сестры и отмены свадьбы я замкнулся. Дани не смогла достучаться до меня. Нет, помолвку мы с ней не отменяли и по-прежнему встречались вечерами или проводили вместе уик-энд. Но жить с ней под одной крышей я был не в состоянии. Слышать ее смех или болтовню с сестрой-тоже. Да и к отцу я старался ездить сам. Не мог подолгу находиться вдали от Кьяры. Я уверял себя, что за врагом нужно вести наблюдение, а сам, кому я вру, не мог насмотреться на горящие огнем глаза мачехи. Любовался ее слегка оплывшей фигурой и полными румяными щечками, мечтал прикоснуться хотя бы к белой холеной руке или намотать на палец шелковистый локон, сверкающий медью на солнце. Иногда мне казалось, что отец и Сержио догадываются о моей патологической страсти к нашей мачехе. Мне никогда не удавалось застать ее одну. Постоянно рядом крутилась Анжела. Ластилась к жене собственного деда и ни за что не хотела отпускать. Около Кьяры неотлучно находился отец. А стоило ему отойти на минуту, как откуда ни возьмись являлась горничная. Да и этот придурок Сержио чуть ли не каждый день приезжал из Падуи. Учил рисовать, мать вашу! Как будто я не понимал, что ему тоже хочется трахнуть Кьяру! Я искоса посматривал на эту парочку, весело обсуждающую какую-то перспективу и экспозицию, но несколько раз ловил взгляд брата, блуждающий по груди или животу нашей куколки. Но иногда случалось так, что Кьяра оставалась в постели целый день. Тогда и отцу не хотелось спускаться вниз. Он сидел подле жены, читал ей вслух и поил отваром каких-то трав. Старый облезлый павиан не нанянчился в свое время с детьми. Когда мы с сестрой были маленькими, наш папаша целыми днями пропадал в банке. Мать твердила, что у него есть любовницы. И я склонен ей верить, иначе как объяснить, что Гвидо ди Лукарини приходил домой только ночевать. А на праздники уезжал в командировки. Рождество и Пасху он проводил с нами, но что-то я не припомню такой трогательной заботы. И естественно, в новых семьях все повторялось будто под копирку. Если еще к Эдде отец испытывал какие-то чувства и даже носил маленького Сержио на руках, когда он маялся зубами, то в браке с Моник он превратился в чудовище. Особенно когда родилась Лорин. Она от рождения не славилась красотой, но со временем сделалась еще страшнее. Отец даже обвинил жену, что она нагуляла это чудовище. Уж точно моя младшая сестрица не могла пожаловаться на пристальное внимание папаши. Он ее просто старался не замечать. Да и самой Моник пришлось туго. Постоянные попреки и придирки. Отец даже не погнушался пару раз отвесить ей прилюдно пощечину. Что творилось за дверями их спальни, оставалось только догадываться. Но учитывая строгий характер отца и проживание супругов в совмещенных комнатах, думаю, что папаша молча уходил к себе, пренебрегая женой. Ну уж точно не спускался на кухню за подносом с едой и лично не контролировал качество пищи. Как-то раз при мне он отругал повариху за не тот сорт рукколлы, в следующий раз ему не понравился запах пармской ветчины, и он велел эту подать гостям, а Кьяре отрезать ломтики от другого окорока. Он прогуливался с молодой женой вдоль моря, не разрешал Анжеле бегать вокруг Кьяры и ловил малейшие эмоции на ее лице. Стоило этой красотке поморщиться, как отец тут же сообщал, что Кьяра устала, и чуть не на руках относил ее в постель. Идиллия, да и только! *** Меня постоянно подмывало узнать у отца, не преувеличена ли слава его тещи. И приходилось ли ему самому бывать ее клиентом. Каково это — засунуть свой член в рот, что посетила почти половина Италии? И целовала ли та мерзавка Кьяру, пила из ее стакана? А самое главное, умудрилась ли Елена Фарнетти передать свое ремесло дочери? «Я, конечно, нахожусь в другой половине страны, — фыркнул я про себя. — Но это нарушение моих гражданских прав. Протестую и требую, чтобы женщина из рода Фарнетти взяла в рот моего „малыша“ и как следует его обслужила, — я чуть не прикусил язык от таких мыслей. — Так даже думать не смей, -рыкнул на самого себя. — Тогда точно беды не оберешься!» Я задумчиво глянул в монитор, краем глаза отметив, что наши акции выросли на два пункта, и засобирался домой. В последнее время я считал своим домом не квартиру неподалеку от замка Сфорца, а имение отца в Чинква Терре. Каждый четверг я уходил пораньше с работы и мчался в Лигурию, чтобы за два с половиной дня хотя бы изредка повидаться с Кьярой. И я очень надеялся, что мое влечение к жене отца останется незамеченным. Кьяра Сразу после венчания мы никуда не поехали. Хотя Гвидо планировал посетить собственный остров, расположенный рядом с островом Капри, но мучивший меня токсикоз не позволил нам отлучиться из дома. С каждым днем моя талия увеличивалась, живот рос, но, похоже, Гвидо только радовался предстоящему отцовству и изменениям моей фигуры. Он носил меня на руках, вечером массировал ноги и помогал принимать ванну. Мой распорядок дня находился под его неусыпным контролем. Даже внезапная и нелепая гибель Сирены не смогла сломить его. Узнав о смерти дочери, он просто обнял меня, положив руку на живот, да так и просидел примерно с полчаса. Потом, спохватившись, бросился растирать мои ноги, будто я провела не двигаясь целые сутки и превратилась в мраморную статую. — Если бы не ты, Кьяра, я бы просто сошел с ума, — причитал муж, целуя меня в живот. — Ты самое лучшее, что есть в моей жизни, — прошептал он, опуская руку все ниже. — Моя страстная женушка! Он даже любовью со мной занимался с осторожностью, будто боялся, что я рассыплюсь на части. — А с кем теперь будет жить ваша внучка, господин Гвидо? -поинтересовалась я, когда муж привлек меня к себе и принялся целовать. Сначала в макушку, потом в висок, а после покрыл все лицо поцелуями. — Что, Кьяра? — удивился он. — Какое это имеет отношение к нам, моя любовь? — прошептал он, снова целуя меня в висок. — Если есть возможность, — начала я, подбирая слова, — давайте заберем ее сюда. Зато девочке не придется жить в Падуе и общаться с вашими родственницами. — Они ей тоже приходятся родней, — хмыкнул Гвидо и потянулся, чтобы облизать мои соски, ставшие чересчур чувствительными. — Мои мать и сестра души в ней не чают, — пробурчал он, обводя языком нахально выступающую горошину. — Хотя… — муж отвлекся от своего любимого занятия — тисканья и облизывания моих сисек- и серьезно добавил: — Пожалуй, ты права, Кьяра. Девочке важно получить достойное воспитание и уход. Тут ей будет гораздо лучше. Вой в Падуе поднялся такой, что мне показалось, что его слышно на всю Италию. Даже старика Бруно не оставили в покое. Хорошо хоть о его дарственной никто не знал и не догадывался. Вернее, знал Альдо. Но он проявил завидное благородство и никому не сказал ни слова. Жаль только, что его свадьбу с Дани пришлось перенести на следующее лето. Гвидо даже обмолвился, что, вероятно, его старший сын не женится на Даниэлле. Она слишком глупа и ужасно воспитана. — У нее отец, кажется, обыкновенный врач, а мать владеет флористической компанией. Не представляю, как можно общаться с этими людьми? — поморщившись, передернул он плечами. — Альдо нужно найти благородную девственную невесту. Красивую и кроткую, — бросил муж самодовольно. — Только, боюсь, моему сыну ума не хватит… Но главное, что он сидит в банке и усиленно преумножает наше достояние. Тебе вон снова акций купил. Так, пожалуй, ты скоро получишь контрольный пакет и станешь диктовать нам свою волю. — Я ничего в этом не понимаю, господин Гвидо. И во всем полагаюсь на вас, — улыбнулась я. — Точно, — захохотал супруг. — Зато ты знаешь, как сделать меня счастливым и свести с ума. Но, моя дорогая, — Гвидо строго посмотрел на часы. — Уже почти десять. Тебе пора спать. Муж помог мне надеть батистовую кружевную сорочку с глубоким вырезом и принялся расчесывать волосы. — Боюсь, мне не уснуть, господин Гвидо, — пожаловалась я. — Мы с вами и так целый день провалялись в постели. — Я помогу тебе, — улыбнулся муж и велел: — Ложись поудобней. И когда я откинулась на подушки, мягко раздвинул мне ноги и, бережно проведя ладонью по низу живота, легко коснулся языком клитора, а потом сжал его губами. И снова язык заскользил между складок, а затем вынырнул наверх. Я застонала от изысканной ласки. — Какая же ты сладкая, Кьяра, — промурлыкал муж. — Никак не могу тобой насытиться. — Он снова опустил голову на мою «чайную розу», а мне пришлось охнуть, когда его язык вошел внутрь и задвигался там, очерчивая круги. Я успела сжать в руках белую шелковую простынь, когда меня с головой накрыл оргазм. *** — Моя малышка, — после прошептал муж, обнимая меня. — Тебе было хорошо? — Да, — слабо пролепетала я и воззрилась на него изумленно. — А как же вы, господин Гвидо? — Пойду трахну горничную, — фыркнул он. Я поняла, что муж шутит, но меня его слова покоробили. И я чуть не расплакалась от обиды. — Кьяра, — нетерпеливо заметил муж. — Ты единственная женщина в моей жизни. Ты идеальная, — заявил он и, увидев, что я до сих пор лежу с раздвинутыми ногами, весело поинтересовался: — Можно войти? Я улыбнулась мужу и прошептала: «Конечно». Он осторожно задвигался во мне. А я мысленно поблагодарила мать и Мадонну за самого лучшего мужчину в мире, доставшегося мне. На похороны Сирены я не поехала. Вернее, мой муж счел поездку в Падую лишней. — Ты не знала ее, — поморщился он. — Да и беременным женщинам не идет траур. Я съезжу на поминальную службу и сразу же вернусь домой, — заверил меня он с вечера. Впервые с того момента, как я покинула католическую школу, мне пришлось остаться одной на долгое время. Ни мужа, ни его сыновей. Я бесцельно бродила по пляжу, любовалась морем и даже пару раз искупалась в теплой воде, а потом, пообедав в спальне, заснула. Я распахнула глаза, когда чуть слышно скрипнула дверь и на пороге возник мой муж. Мрачный и злой. Таким свирепым мне видеть его не приходилось. Казалось, что после гибели старшей дочери человек должен скорбеть о потере, но лицо мужа вместо горя выражало дикую ярость. Аж желваки ходили под скулами. Увидев, что я проснулась, муж быстро разделся и лег рядом. Обычно нежные ласки сменились требовательными прикосновениями. Муж усадил меня сверху, веля хорошенько объездить его «толстячка». Я старалась вовсю, пытаясь выгнать тьму из сердца супруга. Но если мне это удалось, то только наполовину. Муж хоть и оттаял, занимаясь со мною любовью, но взгляд все равно оставался сумрачным, а губы сами собой складывались в жесткую складку. — Что вас так расстроило, господин Гвидо? — поинтересовалась я, когда, уложив меня рядом, муж уткнулся носом мне в макушку. — Мы все скорбим о Сирене, — пролепетала я. — Но случилось что-то еще? — Моя дочь не стоит переживаний, — негодующе фыркнул Гвидо. — У нее и у Криса в крови оказались наркотики. Немудрено, что он не справился с управлением. Дегенераты! — прорычал мой супруг и бросил, вздохнув натужно: — Закономерный итог. Хорошо, что Анжела будет жить с нами… — Сирена сильно подвела вас, — пробормотала я, обнимая Гвидо. Мои живот и грудь упирались в его тело, а я все хотела прижаться потеснее. — Глупая потаскуха, — поморщился муж. — Одна дочка — наркоманка, другая — уродина. Думал, что хоть с сыновьями повезло. Но и они -идиоты! — Что случилось? — прошептала я, запуская пальцы в волосы мужа. — Может быть, завтра вы посмотрите на ситуацию по-другому. Вы же очень дружны с Альдо и Сержио. — Мне уже начинает казаться, что мои сыновья приезжают поглазеть на тебя, а не встретиться со мной. Да и что-то они зачастили к нам, не находишь? — Мне трудно судить, — мяукнула я, ласково оглаживая голову супруга. — Они приезжают к вам. Вы замечательный муж и отец, синьор Гвидо! — Кьяра, — пробормотал муж. — Какое же это счастье-обладать тобой, моя умненькая девочка. Но боюсь, эти два родственника сколопендры еще не скоро покажутся здесь. Я могу лишь просить Господа ниспослать им немного ума. — Что же произошло? — настойчиво спросила я. — Крупный игрок на банковском рынке предложил моим сыновьям и брату продать акции банка. Их интересует контрольный пакет. Тогда все остальное проклятые пираньи скупят за бесценок! Марио, сын блудливой ослицы, и Альдо, родившийся от шимпанзе, вроде бы согласились продать свои доли. Но сделка не имеет смысла без доли Сержио. А этот родственник овцы пока раздумывает. — Вам что-нибудь удалось предпринять, чтобы переубедить Сержио? — настороженно спросила я. — Да, — пробурчал Гвидо, приподнимая мой подбородок и внимательно заглядывая мне в лицо. — Я предложил выкупить у него его долю за ту цену, что предлагают рейдеры. — А он? — с жаром воскликнула я. — Он согласен? — Да, — кивнул муж. — Но у хитромудрого индюка Сержио есть маленькое условие. Если я откажусь, он продаст акции на сторону. — Что он хочет? — требовательно уточнила я. — Вы знаете? — Нет, моя дорогая. Этот гаденыш приедет завтра и все расскажет сам. — Ах, господин Гвидо, — легкомысленно бросила я. — Что бы он ни попросил у вас, стоит согласиться. Иначе вы потеряете банк. — Я тоже так думаю, моя умненькая Кьяра, — прошептал муж. — Но пока я не услышу требования проклятого шантажиста, никаких гарантий нет, что я соглашусь. Он положил ладонь на мой живот, и наш маленький сын тотчас ударил ножкой, приветствуя папочку. — Вся надежда на тебя, малышка, — хрипло пробормотал Гвидо. — Только ты сама и наши дети способны подарить мне радость и счастливую старость. — Муж тяжело вздохнул и обронил шутя: — Теперь до утра не сомкну глаз, буду думать, какие условия выдвинет этот шакал…