– Значит, она редко капризничает? – улыбнулся Вито, – бедная мамочка… – Такие больные ничего не понимают. Это родные страдают. Потому что помнят их другими. А больные совсем не понимают, в каком состоянии они находятся. У вашей мамы, синьор, средняя стадия заболевания, так что физические страдания пока ее не коснулись. Будем надеяться, что лекарства задержат процесс деградации. – Анна, а о листьях и мальчике она часто говорит? – спросил Антон. – Нельзя сказать, что часто. Но я несколько раз слышала эти фразы в последнее время. Она чаще молчит. – Вы читаете ей книги или журналы? – спросил Вито девушку. – Да, синьор. – И она слушает? – Не знаю. Ваша мама молчит. Бывает, что я читаю подолгу. Она не перебивает. Но слушает или нет, я не могу знать. Мы прочли таким образом роман Алессандро Барикко. Еще мы читали «Историю красоты» Умберто Эко, которую принесла синьора Клаудиа. Издание очень хорошее с множеством репродукций известных художников и скульпторов. Мне кажется, вашей маме было интересно. – Листья, много желтых листьев, – громко заявила о себе баронесса, – они кружат и кружат над мальчиком. Ангел улетел на небо. Angelo… – продолжала она бормотать. – Синьор Чезари, когда нам можно уехать? – Я уже позвонил в клинику и вызвал машину. Они должны приехать с минуты на минуту. С вами расплатились, Анна, за эти дни? – Да, спасибо. Синьора Клаудиа выписала мне чек. – Вам спасибо. Я заеду дня через два, проведаю мамочку. Затем он снова обнял мать: – Пока, мамуль. Если б ты знала, как мне хочется с тобой поговорить! Как это было раньше, – он грустно вздохнул, поцеловал ее и направился к двери. – До свидания, Джина, – сказал Антон, – до свидания, синьорина, – подал он руку Анне, – спасибо вам. У двери Антон обернулся и спросил сиделку: – Скажите, Анна, разве у синьоры проблемы с ногами? Почему она в инвалидном кресле, она не может ходить? – Она не хочет ходить. Знаете… – девушка не закончила фразу, потому что баронесса вдруг сбросила плед и громко закричала: – Холодно, холодно. Мне холодно. Никто меня не любит, никто не может одеть меня. – Извините, мне нужно помочь синьоре. – Да-да, простите. Антон спустился вниз. Столовая опустела, все разошлись по своим комнатам. Марко ждал в прихожей. Красивый парень. Высокий, кареглазый, с четко очерченными бровями и черными вьющимися волосами. Разве что чуть полноват. «Килограмм пять надо бы ему сбросить, – подумал Антон, – а так, парень как с картинки журнала». – Где твой отец, Марко? – Он пошел за дедушкой. – А где дедушка? Его не было в столовой. – Дед отдыхал у себя в комнате. Ему стало плохо, когда… ну, когда мы все узнали о смерти Джулии. Приезжала скорая и ему сделали укол, кажется. – Так он останется здесь? – Нет, мы заберем его с собой. Пусть поживет у папы. Дед вообще-то совсем один сейчас. Бабушка все время в клинике. Вы же видели, какая она. Джулия умерла. А Луиджи дружил с ней, они часто встречались, особенно в последнее время, когда бабушка заболела. Этот парень был искренен. Он грустил от того, что праздник закончился так печально, но не более того. Хотя это и понятно. Марко давно не был в Италии. И если с Клаудией – тетей – они встречались иногда, то с Джулией и ее детьми, своими троюродными братьями и сестрами, он не виделся, как сказал Вито, лет десять. – Марко, я не буду вас ждать, поеду домой. – Да, конечно. Я скажу папе, что вы уехали. Вы не обижайтесь, я поеду с ними. Поговорю с дедушкой в дороге. – Какая обида, что ты. Хорошо, что останешься с дедом. Его нужно поддержать. Когда Антон выходил, автомобиль Аmbulanza уже стоял у ворот. Джине пора возвращаться в клинику. Отужинали Вито, Антон, Марко и Луиджи в восемь часов. Роза, потрясенная смертью Джулии, задержалась в доме у Витторио, чтобы поухаживать за мужчинами. Хотя Вито настаивал, чтобы она возвращалась домой. – Нет-нет, я останусь. Вы не знаете, как подавать соус к баранине, – ответила Роза решительно. Она не хотела уходить, жалела «мальчиков», заботилась о них, старалась хоть как-то помочь. Конечно, соус – всего лишь отговорка. Марко сразу после ужина ушел в свою комнату, сославшись на усталость. Луиджи также вышел из-за стола, отказавшись от десерта. Он утомился, хотел остаться один, и Витторио проводил его, предварительно измерив давление. – Надо проследить ночью за отцом, – вернувшись в столовую, сказал он. – Что-то мне не нравится его состояние. Расклеился старик совсем. – Это как раз понятно. Такое потрясение. – Пойдем на террасу. Вино будешь? – Неси. Выпью с удовольствием. Они вышли на террасу, пили вино, молчали. Первым заговорил Витторио. – Что ты обо всем этом думаешь, Антонио? – Пока мне сложно что-то сказать. Не хватает информации. А какие у тебя мысли по поводу убийства? Ты же наверняка размышлял. – Не было времени, если честно. Когда я ее увидел… там… в комнате, где она спала… Антонио, у меня было состояние дежа вю, понимаешь? – он говорил сумбурно, пытался найти нужные слова и не находил. – Ты хочешь сказать, что уже видел нечто подобное? Что именно? Когда? – Вчера, – тихо ответил Вито и как-то странно посмотрел на друга. Антон не понял. Но он ничего не спросил. Просто смотрел на Вито и ждал, когда тот объяснит. – Вчера. В лесах Тосканы… В могиле этрусков. – Вито, я все равно не понимаю. – Сейчас я тебе кое-что покажу. Я, естественно, сделал несколько снимков перед приездом полиции. Он открыл свой Айпад, нашел нужные фото. – Смотри. Антон пересматривал снимки и периодически поднимал глаза на Вито. – Что это? – только и смог выговорить он. Сказать, что он был удивлен – ничего не сказать. Фотографии его ошеломили. Джулия лежала на широкой кровати, седые длинные волнистые волосы рассыпались по подушке и свисали почти до пола. Красивое холеное лицо пожилой женщины, чуть приоткрытый рот. Лицо безмятежно. Очевидно, смерть застала ее во время сна, внезапно. В груди… Вернее, из груди торчала рукоятка ножа. Небольшое красное пятно вокруг раны расплылось по бежевой шелковой рубашке. Если бы не нож и не это пятно, можно было бы подумать, что Джулия спит. Еще утром, в свой семьдесят пятый год рождения, она принимала поздравления, а уже вечером или ночью кто-то убил эту красивую богатую женщину. Убил одним ударом в сердце. Обычным кухонным ножом. Глянцевая поверхность рукоятки ножа переливалась на солнце. Невозможно было отвести взгляд от этих световых пятен! Блики отражали солнечный свет, создавали иллюзию трехмерного пространства. В спальне было приоткрыто окно и раздвинуты шторы (странно! надо узнать, кто и когда открыл окно), солнечные лучи проникали сквозь легкие гардины и, как будто нарочно, были направлены именно на кровать, где спала Джулия. И где она была убита. «Да, неожиданно, – подумал Антон, – Дежа вю». – Déjà vu et déjà vécu15… – повторил он вслух по-французски. – Значит, ты со мной согласен? – Но это сужает поиски. – Сужает? Каким образом? – удивился Вито. – Тебе показалась эта картина знакомой? Почему? Потому что точно в такой же позе, с ножом в груди, покоилась на своем ложе рыжеволосая этруска?! Ты ведь об этом подумал? – Да. Именно об этом. – Кому ты рассказывал о находке студентов? – Всем присутствующим. – Жаль. – Антон с сожалением покачал головой.